А прямо перед собой на снегу она увидела свежие следы…
Он был там. Урхарт стоял у парапета в дальнем конце террасы, глядя через крыши Уайтхолла на север, где, как он знал, простирались поросшие вереском поля его детства. Еще никогда не приводилось ему видеть с этого места укрытый снежным одеялом город. Небо было так им же прозрачным, как и воздух в покинутых им долинах Шотландии; белые крыши домов казались чередой холмов его родного края, где он провел столько захватывающих часов на охоте с егерем; шпили башен представлялись зарослями ельника, в которых они прятались, наблюдая за оленями. Ему казалось, что сегодня он мог проникнуть взглядом и внутрь своего дома в Пертшире, и еще дальше — в вечность. Теперь все принадлежало ему.
С того места, где он стоял, можно было видеть белокаменные стены министерства внутренних дел, а за ними Букингемский дворец, куда он с триумфом отправится этим же вечером. Там просматривается здание Форин Офис и рядом — Казначейство, расположенное у самого въезда на Уайтхолл. Скоро ему предстоит командовать страной более энергично, чем любому из наследных королей. Перед его взором предстали великие государственные учреждения, во главе которых он поставит своих людей и будет управлять ими так, что забудутся наконец преследовавшие его все годы обидные слова отца, и он вознаградит себя за горечь и одиночество.
Он вздрогнул, почувствовав, что кто-то встал рядом с ним.
— Мисс Сторин! Вот это сюрприз! Я не думал, что кто-нибудь найдет меня здесь. Похоже, у вас стало уже привычкой выслеживать меня. Что нужно на этот раз — еще одно эксклюзивное интервью?
— Надеюсь, мистер Урхарт, что оно будет очень эксклюзивным.
— А знаете, вы ведь, помнится, были тогда у меня в самом начале всего этого… так сказать, на самом старте. Вы первой спросили меня, приму ли я участие в борьбе за руководство партией.
— Что ж, может быть, мне уместно будет присутствовать и тогда, когда со всем этим будет покончено…
— Что вы имеете в виду?
Вот наконец и пришло ее время!
— Может быть, прочтете вот это? Сообщение агентства «Пресс ассошиэйшн», ноторое я только что взяла с телетайпа.
Вынув из наплечной сумки небольшой листок бумаги с сообщением информационного агентства, она протянула его Урхарту.
«ЛОНДОН — 30.11.91»
Мистер Бенджамин Лэндлесс неожиданно объявил об аннулировании сделанного им ранее предложения о слиянии с концерном «Юнайтед ньюспейперс груп».
В своем кратком заявлении Лэндлесс сообщил, что высокопоставленные политические деятели обратились к нему с предложением обеспечить утверждение его сделки в обмен на оказание им финансовой и редакционной поддержки со стороны возглавляемого им концерна.
"В этих обстоятельствах, — сказал он, — я думаю, что национальным интересам отвечала бы приостановка оформления этой сделки. Я не желаю, чтобы репутация моей компании оказалась каким-либо образом запятнанной в связи с предосудительной и возможно незаконной возней, которая началась вокруг этой чисто деловой операции.
Лэндлесс заявил, что он, возможно, выступит с более подробным сообщением после того, как проконсультируется со своими адвокатами."
— Ничего не понимаю. Что все это значит? — спокойно спросил Урхарт. Матти, однако, заметила, как тревожно сжал он листок пресс-релиза.
— Это значит, мистер Урхарт, что мне все известно. Это также значит, что теперь все известно и Бенджамину Лэндлессу, а через несколько дней станет известно всем, кто читает в этой стране газеты.
У него чуть дернулась бровь. Пока его лицо не выражало ни гнева, ни отчаяния. Так бывает с солдатом, когда в него попала пуля — его нервная система еще не успела освободиться от шока, и он еще не чувствует боли. Но Матти не испытывала никакой жалости. Снова покопавшись в сумке, она вынула портативный магнитофон и нажала на кнопку воспроизведения. Пленка, которую дал ей Лэндлесс, пришла в движение, и в тишине кристально чистого воздуха отчетливо послышались голоса людей, договаривавшихся о сотрудничестве, — газетного магната и Главного Кнута. Разговор шел в недвусмысленных выражениях, качество записи было прекрасным, а содержание беседы — явно криминальным, поскольку речь шла о газетной поддержке в обмен на политическую.
Матти нажала другую кнопку, и голоса смолкли.
— Я не знаю, имеете ли вы привычку устанавливать подслушивающие устройства в спальнях всех коллег или только у Патрика Вултона, но что касается Бенджамина Лэндлесса, то он записывает на пленку все свои телефонные разговоры без исключения.
Лицо Урхарта заледенело на морозном воздухе. Солдат уже начинал чувствовать боль.
— Скажите, мистер Урхарт, вы заставили Роджера О'Нейла абонировать на имя Чарльза Коллинрид-жа подставной адрес в Паддингтоне, но, когда полиция начнет расследование, чью подпись обнаружат на бланках того банковского сччета — О’Нейла или вашу?
Ответом было молчание.
— Да ладно вам! Все равно, после того как я обращусь к властям, придется им все рассказать, так почему бы не сназать это вначале мне?
Снова молчание.
— Вы с О'Нейлом разгласили результаты опроса мнений и решение о сокращении территориальной армии.
Я знаю, что вы заставили его внести фальшивые данные о Чарльзе Коллинридже в файл центрального компьютера штаб-квартиры партии, хотя ему самому это было совершенно не нужно, не так ли? Подозреваю, что он не слишком волновался,, когда выкрадывал конфиденциальные партийные материалы на Майкла Самюэля. В одном я не уверена — кто из вас состряпал ту глупенькую сказочку об отмене решения о проведении широкой рекламной кампании в связи с планами развития системы больниц, которой вы накормили Стефена Кендрика? Наконец-то Урхарт вновь обрел способность говорить.
— У вас очень живое воображение.
— Ну что вы, мистер Урхарт! Если бы это было так, я поймала бы вас значительно раньше. Нет, разоблачит вас не мое воображение, а вот эта пленка. -И она ласково похлопала по магнитофону, который держала в руне. — А еще моя статья, большая статья, которую мистер Лэндлесс намерен полностью опубликовать в своей «Телеграф».
Урхарта заметно передернуло.
— Но Лэндлесс не будет… не может!
— Не думаете же вы, что Лэндлесс возьмет на себя часть вины? Конечно нет! Он хочет сделать козлом отпущения вас, мистер Урхарт. Вам никогда не позволят стать премьер-министром, разве вы этого не понимаете? Я обо всем напишу, он это опубликует, и не видать вам Даунинг-стрит.
Не желая верить, он потряс головой. На губах его появилась еле заметная злобная улыбка. То ли от морозного воздуха, то ли от того холода, который он чувствовал внутри себя, но по спине у него пробежала дрожь. Дыхание его выровнялось. В нем проснулся инстинкт охотника, и это помогло восстановить контроль над собой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102