Большинство министров раз в неделю проводят совещание со своими заместителями и заведующими отделами, где обсуждают предстоящие на следующей неделе дела. Как правило, на таких совещаниях присутствует и Младший Кнут. Потом он идет в офис и докладывает обо всем Главному Кнуту, с тем чтобы тот был в курсе событий и, в случае необходимости, принял меры, чтобы министры не делали друг другу подножки. Так что, Джонни, он мог о нем знать. Урхарт мог знать…
— Хорошо, а как насчет всего остального? Откуда он знал, что О'Нейл принимал наркотики? Или о сексуальных похождениях Вултона? Обо всем другом?
— Знал, потому что был Главный Кнут. Он по положению обязан знать о таких вещах. Для этого у него были все необходимые средства, и — Боже праведный! — нужно ли доказывать, что у него был и мотив? Из ниоткуда — в премьер-министры! Ума не приложу, как мы выпустили это из виду?
— Матти, все это — лишь косвенные доказательства. У тебя нет ни единой конкретной улики.
— Так попробуем найти их!
Она схватила телефон и набрала номер.
— Пенни? Это Матти Сторин. Извини, что так поздно, но мне нужно кое-что узнать. Это очень важно. Я думаю, что знаю теперь, кто навлек на Роджера все эти несчастья. Где ты встретилась с Патриком Вултоном?
— На партийной конференции в Борнмуте, — ответил ей печальный голос.
— Но при каких обстоятельствах? Пожалуйста, постарайся вспомнить. Кто тебя ему представил?
— Роджер сказал, что Патрик хотел бы познакомиться со мной, и взял меня с собой на вечеринку.
— А где была эта вечеринка?
— В коттедже Урхарта. Он был рядом с коттеджем Патрика. Собственно говоря, именно он и познакомил меня с Патриком.
— А что, Роджер очень хорошо знал Урхарта?
— Да нет, не очень. Во всяком случае, до последнего времени. Насколько мне известно, до выборов они вряд ли когда разговаривали друг с другом, но потом общались несколько раз по телефону и однажды встретились за ужином. Я все-таки думаю, что и теперь… и после этого они не были близки. В последний раз после разговора с ним по телефону Роджер выглядел очень подавленным. Он страшно рассердился, когда у них зашел разговор о каком-то компьютерном файле.
Наконец-то кусочки сдвинулись и устремились друг к другу, образуя контуры картины в целом.
— Еще один вопрос, Пенни. Насколько мне известно, у Френсиса Урхарта поместье в Пимлико. Ты случайно не знаешь, где это место?
— Боюсь, что нет, Я хранила для Роджера только одно — номера телефонов, по которым он мог созвониться с членами набинета в выходные дни.
— Можешь дать мне номер телефона Урхарта?
— Не могу, Матти, эти номера абсолютно секретны. Ты же знаешь, некоторые дома министров подверглись нападениям террористов, и нам запретили их давать кому бы то ни было, даже прессе. Извини, Матти, я в самом деле не могу этого сделать.
— Понимаю тебя, Пенни, но тогда, может быть, ты сообщишь район, в котором он живет? Не надо адреса, а только название города или графства.
— Но я не знаю этого. У меня только его номер телефона.
— Дай мне тогда кодовый номер его района. Только кодовый номер! -буквально взмолилась Матти.
В трубке послышалось легкое шуршание бумаги.
— Матти, не знаю, зачем тебе это нужно, но надеюсь, что информация будет использована на пользу Роджеру?
— Обещаю тебе, Пенни.
— 042128.
— Спасибо. Ты не пожалеешь об этом.
Матти положила трубку на рычаг, тут же подняла ее снова и набрала районный код, после чего наугад потыкала пальцем в кнопки. После небольшой паузы она услышала, как на другом конце раздались гудки.
— Линдхурст 37428, — откликнулся сонный голос.
— Добрый вечер! Извините, что я беспокою вас так поздно. Я правильно набрала номер? Это Линдхурст в графстве Суррей, номер 37428?
— Нет. Это Линдхурст в графстве Хемпшир, номер 37428. Довольно позднее время выбрали вы для того, чтобы набирать не тот номер! — раздраженно проворчали на другом конце и повесили трубку.
Огонь в душе Матти разбушевался вовсю. Бросившись к книжному шкафу, она выхватила атлас шоссейных дорог, быстро полистала карты и нашла южное побережье страны. Ткнув пальцем в эту страницу, Матти издала торжествующий вопль:
— Это он, Джонни! Это он!
Взглянув через плечо, он посмотрел на то место, нуда упирался ее палец. Это был район расположения станции обслуживания «Раунхэмс» на автотрассе М27, где умер О'Нейл. Первая сервисная станция по пути из Линдхурста в Лондон. О'Нейл умер, отъехав от дома Урхарта меньше чем на восемь миль.
Вторник, 30 ноября
Глухие шлепки утренних газет, падавших на дверные коврики миллионов английских домов, прозвучали, как погребальный звон по кандидатуре Самюэля. Один за другим редакторы газет выстраивались за Урхартом. Главного Кнута совсем не удивляло, что к единодушному мнению пришли все газеты концерна «Юнайтед ньюс пейперс» — правда, с разной степенью энтузиазма, но, к его удовлетворению, многие другие газеты также решили бросить свой авторитет на чашу его весов. Вообще-то говоря, редакции — малоудобное место для политиков, строго следующих зову совести. У некоторых до сих пор свежи воспоминания о том, как их газеты обожгли свои пальчики на премьер-министре Невилле Чемберлене. Многие, как и Вултон, пришли к такому же циничному заключению о нежелательности для них наступления еще одной эры, которая, учитывая молодость Самюэля, может затянуться на пятнадцать и более лет. Страницы газет пестрели такими словами, как «опыт», «зрелость» и «сбалансированность». Были и такие, кто решил проявить осмотрительность и плыть по течению, а оно к тому времени уже мощно катило волны успеха в сторону Урхарта.
Особняком держались только две из центральных газет — «Гардиан», которая не изменила своей привычке плыть против течения и не могла не поддерживать Самюэля, и «Индепендент», которая одиноко и гордо возвышалась над бушующим океаном политических страстей, не обращая внимания ни на какие штормы, приливы и отливы.
Настроение прессы сказалось на лагерях соперничавших кандидатов — сторонники Урхарта с трудом прятали спокойную уверенность в победе, а приверженцы Самюэля в частных беседах уже не пытались скрывать расстройство, граничащее с отчаянием.
Когда в 10 часов утра двери комнаты комитетских заседаний № 14 широко распахнулись и показалась первая группа самых нетерпеливых членов парламента, ни сэр Хамфри, ни кто-либо другой из присутствовавших там не ожидали никаких неожиданностей.
В полном соответствии с лучшими традициями партии это будет по-джентльменски солидное, благопристойное голосование. Проигравший будет вести себя достойно, а победивший — еще более достойно. Снежное одеяло, в которое постепенно начал укутываться Вестминстер, придавало процедуре выборов оттенок своеобразного сюрреалистического покоя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
— Хорошо, а как насчет всего остального? Откуда он знал, что О'Нейл принимал наркотики? Или о сексуальных похождениях Вултона? Обо всем другом?
— Знал, потому что был Главный Кнут. Он по положению обязан знать о таких вещах. Для этого у него были все необходимые средства, и — Боже праведный! — нужно ли доказывать, что у него был и мотив? Из ниоткуда — в премьер-министры! Ума не приложу, как мы выпустили это из виду?
— Матти, все это — лишь косвенные доказательства. У тебя нет ни единой конкретной улики.
— Так попробуем найти их!
Она схватила телефон и набрала номер.
— Пенни? Это Матти Сторин. Извини, что так поздно, но мне нужно кое-что узнать. Это очень важно. Я думаю, что знаю теперь, кто навлек на Роджера все эти несчастья. Где ты встретилась с Патриком Вултоном?
— На партийной конференции в Борнмуте, — ответил ей печальный голос.
— Но при каких обстоятельствах? Пожалуйста, постарайся вспомнить. Кто тебя ему представил?
— Роджер сказал, что Патрик хотел бы познакомиться со мной, и взял меня с собой на вечеринку.
— А где была эта вечеринка?
— В коттедже Урхарта. Он был рядом с коттеджем Патрика. Собственно говоря, именно он и познакомил меня с Патриком.
— А что, Роджер очень хорошо знал Урхарта?
— Да нет, не очень. Во всяком случае, до последнего времени. Насколько мне известно, до выборов они вряд ли когда разговаривали друг с другом, но потом общались несколько раз по телефону и однажды встретились за ужином. Я все-таки думаю, что и теперь… и после этого они не были близки. В последний раз после разговора с ним по телефону Роджер выглядел очень подавленным. Он страшно рассердился, когда у них зашел разговор о каком-то компьютерном файле.
Наконец-то кусочки сдвинулись и устремились друг к другу, образуя контуры картины в целом.
— Еще один вопрос, Пенни. Насколько мне известно, у Френсиса Урхарта поместье в Пимлико. Ты случайно не знаешь, где это место?
— Боюсь, что нет, Я хранила для Роджера только одно — номера телефонов, по которым он мог созвониться с членами набинета в выходные дни.
— Можешь дать мне номер телефона Урхарта?
— Не могу, Матти, эти номера абсолютно секретны. Ты же знаешь, некоторые дома министров подверглись нападениям террористов, и нам запретили их давать кому бы то ни было, даже прессе. Извини, Матти, я в самом деле не могу этого сделать.
— Понимаю тебя, Пенни, но тогда, может быть, ты сообщишь район, в котором он живет? Не надо адреса, а только название города или графства.
— Но я не знаю этого. У меня только его номер телефона.
— Дай мне тогда кодовый номер его района. Только кодовый номер! -буквально взмолилась Матти.
В трубке послышалось легкое шуршание бумаги.
— Матти, не знаю, зачем тебе это нужно, но надеюсь, что информация будет использована на пользу Роджеру?
— Обещаю тебе, Пенни.
— 042128.
— Спасибо. Ты не пожалеешь об этом.
Матти положила трубку на рычаг, тут же подняла ее снова и набрала районный код, после чего наугад потыкала пальцем в кнопки. После небольшой паузы она услышала, как на другом конце раздались гудки.
— Линдхурст 37428, — откликнулся сонный голос.
— Добрый вечер! Извините, что я беспокою вас так поздно. Я правильно набрала номер? Это Линдхурст в графстве Суррей, номер 37428?
— Нет. Это Линдхурст в графстве Хемпшир, номер 37428. Довольно позднее время выбрали вы для того, чтобы набирать не тот номер! — раздраженно проворчали на другом конце и повесили трубку.
Огонь в душе Матти разбушевался вовсю. Бросившись к книжному шкафу, она выхватила атлас шоссейных дорог, быстро полистала карты и нашла южное побережье страны. Ткнув пальцем в эту страницу, Матти издала торжествующий вопль:
— Это он, Джонни! Это он!
Взглянув через плечо, он посмотрел на то место, нуда упирался ее палец. Это был район расположения станции обслуживания «Раунхэмс» на автотрассе М27, где умер О'Нейл. Первая сервисная станция по пути из Линдхурста в Лондон. О'Нейл умер, отъехав от дома Урхарта меньше чем на восемь миль.
Вторник, 30 ноября
Глухие шлепки утренних газет, падавших на дверные коврики миллионов английских домов, прозвучали, как погребальный звон по кандидатуре Самюэля. Один за другим редакторы газет выстраивались за Урхартом. Главного Кнута совсем не удивляло, что к единодушному мнению пришли все газеты концерна «Юнайтед ньюс пейперс» — правда, с разной степенью энтузиазма, но, к его удовлетворению, многие другие газеты также решили бросить свой авторитет на чашу его весов. Вообще-то говоря, редакции — малоудобное место для политиков, строго следующих зову совести. У некоторых до сих пор свежи воспоминания о том, как их газеты обожгли свои пальчики на премьер-министре Невилле Чемберлене. Многие, как и Вултон, пришли к такому же циничному заключению о нежелательности для них наступления еще одной эры, которая, учитывая молодость Самюэля, может затянуться на пятнадцать и более лет. Страницы газет пестрели такими словами, как «опыт», «зрелость» и «сбалансированность». Были и такие, кто решил проявить осмотрительность и плыть по течению, а оно к тому времени уже мощно катило волны успеха в сторону Урхарта.
Особняком держались только две из центральных газет — «Гардиан», которая не изменила своей привычке плыть против течения и не могла не поддерживать Самюэля, и «Индепендент», которая одиноко и гордо возвышалась над бушующим океаном политических страстей, не обращая внимания ни на какие штормы, приливы и отливы.
Настроение прессы сказалось на лагерях соперничавших кандидатов — сторонники Урхарта с трудом прятали спокойную уверенность в победе, а приверженцы Самюэля в частных беседах уже не пытались скрывать расстройство, граничащее с отчаянием.
Когда в 10 часов утра двери комнаты комитетских заседаний № 14 широко распахнулись и показалась первая группа самых нетерпеливых членов парламента, ни сэр Хамфри, ни кто-либо другой из присутствовавших там не ожидали никаких неожиданностей.
В полном соответствии с лучшими традициями партии это будет по-джентльменски солидное, благопристойное голосование. Проигравший будет вести себя достойно, а победивший — еще более достойно. Снежное одеяло, в которое постепенно начал укутываться Вестминстер, придавало процедуре выборов оттенок своеобразного сюрреалистического покоя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102