Было видно, что он ошеломлен и растерян. Одним глазом он уже видел очертания потрясающей статьи, которая могла привести к быстрому и внушительному росту тиража, чего он, как ни старался, не мог добиться. Его совсем не беспокоило, будет ли она опираться на действительные факты, — адвокаты все равно докажут, что никто в ней не оклеветан, а в том, что ее будут читать взахлеб, не приходится сомневаться.
Но другим глазом он видел, какое огромное влияние может оказать эта статья на избирательную кампанию, как волны возмущения и гнева захлестнут и поглотят безвинных свидетелей этих событий, включая, может быть, и его самого. И Лэндлесс только что сказал ему по телефону, чтобы он занялся другим делом. Престон отбросил прилипшую к стеклу очков прядь волос, но, похоже, не стал лучше видеть. Ему никак не удавалось выбрать из разных вариантов решения наиболее верный, то есть такой, который Лэндлесс сочтет приемлемым. Он помнил его распоряжение — любые статьи, так или иначе касающиеся партийных выборов, необходимо согласовать с ним еще до подписания их в печать. Он всегда боялся, что рано или поздно придется столкнуться с ситуацией, подобной той, в какой он теперь оказался. Надо было выиграть время.
— Я не знаю даже, что сказать тебе, Матти. Ты, конечно, очень… много поработала. — Он торопливо извлекал из своего запаса пустопорожние слова и фразы, бессмысленные и ни к чему не обязывающие, но вызывающие у тех, кому они говорились, теплое чувство благодарности. К этому запасу он частенько обращался, так что он уже изрядно истощился. Но вдруг его осенило.
— Ты весьма убедительно изложила предположение, что кто-то, может быть, носился по Лондону, открывая банковские счета на имя Коллинриджа, но ты же не доназала, что этим «кем-то» не был сам Коллинридж. А ведь легче всего предположить именно это.
— Но, Грев, как насчет компьютера? Кто-то фальсифицировал заложенные в него данные. Этого не потребовалось бы делать, если бы Чарльз Коллинридж был действительно виновен.
— Можно допустить и такую возможность, что изменения в файле компьютера были произведены не для того, чтобы обвинить в чем-то Коллинриджа, а им самим или его друзьями для того, чтобы обеспечить ему алиби и просто замутить воду. Может быть, и их сделали не в файле адресов подписчиков, а, наоборот, в файле данных об оплате подписки для того, чтобы сбить тебя со следа. И буквально за несколько минут до того, как ты взглянула на этот файл.
— Но к нему имеют доступ лишь несколько человек, -решительно возразила Матти. — И потом, Чарльз Коллинридж все это время находился на лечении в оздоровительном центре!
— А его брат?
— Ты что, всерьез? -Матти бросила на него скептический взгляд. — Неужели премьер-министр пошел бы на такой риск и приказал поменять данные в компьютере штаб-квартиры партии всего лишь для того, чтобы фальсифицировать улики, причем после того, как уже объявил о своем решении уйти в отставку?
— А ты вспомни, что уже было. Уотергейт. Файлы сожжены, записи на пленках стерты. Президентом! Во время Ирангейта разоблачительные материалы были изрезаны на мелкие кусочки и вынесены из Белого дома в нижнем белье одной секретаршей. В последние годы оказались в тюрьме многие работники аппарата президента и члены кабинета министров США. А в нашей стране? Ереми Торп привлечен к суду за покушение на убийство, Джон Стоунхауз оказался за решеткой после того, как фальсифицировал самоубийство, а Ллойд Джордж приторговывал званием пэра и трахал свою секретаршу на столе заседаний кабинета министров. В политике порой происходят более странные вещи, чем то, что может создать человеческое воображение.
Тема явно увлекла Престона, и он продолжал с удовольствием ее развивать:
— Власть действует как наркотик, она, как свечка для мотылька. Люди стремятся к ней, несмотря ни на какие опасности. Они скорее потеряют все, что им дорого, в том числе и собственную жизнь, чем откажутся от нее. так что гораздо естественнее предположить, что Коллинриджи попались на месте преступления в тот самый момент, когда они запустили руки в ящик, где деньги лежат, чем думать, что премьер-министр стал жертвой какого-то грандиозного заговора.
— Значит, ты не напечатаешь это! — занлючила она.
— Нет, я не сказал этого. — Престон взглянул Матти прямо в лицо и одарил ее улыбкой, в которой не было ни на йоту искренности. — Я всего лишь говорю, что у тебя пока что маловато подтверждающих фактов. Мы обязаны проявлять осторожность, чтобы не оказаться в глупом положении. Тебе, я думаю, нужно будет еще немного поработать над этой статьей.
Он давал ей понять, что разговор окончен, но Матти слишком часто проходила через такую концовку беседы, чтобы безропотно проглотить ее и покинуть кабинет. С тех пор как она ушла от Джонни, она использовала для проработки статьи каждый свободный час, пытаясь утопить в работе душевную боль. Она была уверена, что, только раскопав правду, сможет освободиться от клубка противоречивых чувств, поселившихся в глубине ее сердца. Она это так не оставит. Ее подмывало заорать на Престона, но она решила не терять самообладания. Глубоко вздохнув, Матти опустила глаза, чтобы расслабиться, и когда вновь взглянула на редактора, то чуть ли не улыбалась.
— Как мне это представляется, Грев, речь идет о двух вариантах: или кто-то ошельмовал Коллинриджей, или премьер-министр этой страны подтвердил свою виновность тем, что пошел на фальсификацию фактов. В любом из этих случаев мы могли бы как минимум на неделю обеспечить своей газете наибольшее количество читателей по сравнению со всеми остальными, не так ли?
— Гм… да. Но какой именно случай? Мы должны знать наверняка. Сейчас, в самый разгар предвыборной кампании, нельзя допустить ошибки в столь важном деле, как это,
— Разве Коллинридж не заслуживает шанса доказать свою невиновность? По существу, ты предлагаешь отложить статью до окончания выборов. Но это значит, что она появится уже после того, как несправедливость не только свершится, но и будет закреплена!
У Престона кончился запас логических аргументов. В который уже раз он видел, как эта малоопытная женщина, одна из самых молодых сотрудников газеты, легко уклонялась от его аргументов. Оставалось прикрыть свою растерянность высокомерием и грубостью.
— Нет, подумать только! — вскричал он, гневно указывая на нее пальцем. — Ворвалась в мой кабинет с какой-то фантастической историей, требуя, чтобы из-за нее я переделал всю первую полосу… Но ты даже ее не написала! Откуда мне знать, может быть, вместо того чтобы хорошенько поработать, ты хорошенько пообедала?
Ее голубые глаза холодно сверкали, в голове выстроились, готовые вырваться, слова презрения, но Матти все же удалось сохранить самообладание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
Но другим глазом он видел, какое огромное влияние может оказать эта статья на избирательную кампанию, как волны возмущения и гнева захлестнут и поглотят безвинных свидетелей этих событий, включая, может быть, и его самого. И Лэндлесс только что сказал ему по телефону, чтобы он занялся другим делом. Престон отбросил прилипшую к стеклу очков прядь волос, но, похоже, не стал лучше видеть. Ему никак не удавалось выбрать из разных вариантов решения наиболее верный, то есть такой, который Лэндлесс сочтет приемлемым. Он помнил его распоряжение — любые статьи, так или иначе касающиеся партийных выборов, необходимо согласовать с ним еще до подписания их в печать. Он всегда боялся, что рано или поздно придется столкнуться с ситуацией, подобной той, в какой он теперь оказался. Надо было выиграть время.
— Я не знаю даже, что сказать тебе, Матти. Ты, конечно, очень… много поработала. — Он торопливо извлекал из своего запаса пустопорожние слова и фразы, бессмысленные и ни к чему не обязывающие, но вызывающие у тех, кому они говорились, теплое чувство благодарности. К этому запасу он частенько обращался, так что он уже изрядно истощился. Но вдруг его осенило.
— Ты весьма убедительно изложила предположение, что кто-то, может быть, носился по Лондону, открывая банковские счета на имя Коллинриджа, но ты же не доназала, что этим «кем-то» не был сам Коллинридж. А ведь легче всего предположить именно это.
— Но, Грев, как насчет компьютера? Кто-то фальсифицировал заложенные в него данные. Этого не потребовалось бы делать, если бы Чарльз Коллинридж был действительно виновен.
— Можно допустить и такую возможность, что изменения в файле компьютера были произведены не для того, чтобы обвинить в чем-то Коллинриджа, а им самим или его друзьями для того, чтобы обеспечить ему алиби и просто замутить воду. Может быть, и их сделали не в файле адресов подписчиков, а, наоборот, в файле данных об оплате подписки для того, чтобы сбить тебя со следа. И буквально за несколько минут до того, как ты взглянула на этот файл.
— Но к нему имеют доступ лишь несколько человек, -решительно возразила Матти. — И потом, Чарльз Коллинридж все это время находился на лечении в оздоровительном центре!
— А его брат?
— Ты что, всерьез? -Матти бросила на него скептический взгляд. — Неужели премьер-министр пошел бы на такой риск и приказал поменять данные в компьютере штаб-квартиры партии всего лишь для того, чтобы фальсифицировать улики, причем после того, как уже объявил о своем решении уйти в отставку?
— А ты вспомни, что уже было. Уотергейт. Файлы сожжены, записи на пленках стерты. Президентом! Во время Ирангейта разоблачительные материалы были изрезаны на мелкие кусочки и вынесены из Белого дома в нижнем белье одной секретаршей. В последние годы оказались в тюрьме многие работники аппарата президента и члены кабинета министров США. А в нашей стране? Ереми Торп привлечен к суду за покушение на убийство, Джон Стоунхауз оказался за решеткой после того, как фальсифицировал самоубийство, а Ллойд Джордж приторговывал званием пэра и трахал свою секретаршу на столе заседаний кабинета министров. В политике порой происходят более странные вещи, чем то, что может создать человеческое воображение.
Тема явно увлекла Престона, и он продолжал с удовольствием ее развивать:
— Власть действует как наркотик, она, как свечка для мотылька. Люди стремятся к ней, несмотря ни на какие опасности. Они скорее потеряют все, что им дорого, в том числе и собственную жизнь, чем откажутся от нее. так что гораздо естественнее предположить, что Коллинриджи попались на месте преступления в тот самый момент, когда они запустили руки в ящик, где деньги лежат, чем думать, что премьер-министр стал жертвой какого-то грандиозного заговора.
— Значит, ты не напечатаешь это! — занлючила она.
— Нет, я не сказал этого. — Престон взглянул Матти прямо в лицо и одарил ее улыбкой, в которой не было ни на йоту искренности. — Я всего лишь говорю, что у тебя пока что маловато подтверждающих фактов. Мы обязаны проявлять осторожность, чтобы не оказаться в глупом положении. Тебе, я думаю, нужно будет еще немного поработать над этой статьей.
Он давал ей понять, что разговор окончен, но Матти слишком часто проходила через такую концовку беседы, чтобы безропотно проглотить ее и покинуть кабинет. С тех пор как она ушла от Джонни, она использовала для проработки статьи каждый свободный час, пытаясь утопить в работе душевную боль. Она была уверена, что, только раскопав правду, сможет освободиться от клубка противоречивых чувств, поселившихся в глубине ее сердца. Она это так не оставит. Ее подмывало заорать на Престона, но она решила не терять самообладания. Глубоко вздохнув, Матти опустила глаза, чтобы расслабиться, и когда вновь взглянула на редактора, то чуть ли не улыбалась.
— Как мне это представляется, Грев, речь идет о двух вариантах: или кто-то ошельмовал Коллинриджей, или премьер-министр этой страны подтвердил свою виновность тем, что пошел на фальсификацию фактов. В любом из этих случаев мы могли бы как минимум на неделю обеспечить своей газете наибольшее количество читателей по сравнению со всеми остальными, не так ли?
— Гм… да. Но какой именно случай? Мы должны знать наверняка. Сейчас, в самый разгар предвыборной кампании, нельзя допустить ошибки в столь важном деле, как это,
— Разве Коллинридж не заслуживает шанса доказать свою невиновность? По существу, ты предлагаешь отложить статью до окончания выборов. Но это значит, что она появится уже после того, как несправедливость не только свершится, но и будет закреплена!
У Престона кончился запас логических аргументов. В который уже раз он видел, как эта малоопытная женщина, одна из самых молодых сотрудников газеты, легко уклонялась от его аргументов. Оставалось прикрыть свою растерянность высокомерием и грубостью.
— Нет, подумать только! — вскричал он, гневно указывая на нее пальцем. — Ворвалась в мой кабинет с какой-то фантастической историей, требуя, чтобы из-за нее я переделал всю первую полосу… Но ты даже ее не написала! Откуда мне знать, может быть, вместо того чтобы хорошенько поработать, ты хорошенько пообедала?
Ее голубые глаза холодно сверкали, в голове выстроились, готовые вырваться, слова презрения, но Матти все же удалось сохранить самообладание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102