Это был чисто формальный жест, поскольку десятью минутами раньше был опущен последний из 335 бюллетеней. В комнате остались только сэр Хамфри и его немногочисленная команда счетчиков, довольные тем, что все прошло вполне гладко, если не принимать во внимание, в каком положении оказалась вся их подготовительная работа из-за Ирла. Решив немного подкрепиться перед началом подсчета, они пустили по кругу бутылку виски. В разных комнатах Вестминстерского дворца взволнованные кандидаты ждали вызова, означавшего, что подсчет голосов окончен и их просят ознакомиться с результатами голосования.
Биг Бен отбил четверть седьмого, когда восемь кандидатов получили наконец этот вызов, а затем к ним присоединились 120 их горячих приверженцев и членов парламента. Через широно распахнутые двери толпа влилась в комитетскую комнату, которая сразу же наполнилась сдержанным гулом голосов. Многие шутили, но и в остротах чувствовалось нервное напряжение. Вошедшие сбились в небольшие группки. Делались последние прикидки, высказывались предположения, обсуждались опубликованные в газетах результаты опросов, заключались пари — на значительные суммы. Представители органов массовой информации, не допущенные в комитетскую комнату, поскольку событие считалось партийным собранием, высказывали свои предположения и делали свои ставки.
Сэр Хамфри наслаждался моментом. Он для него в определенном смысле был историческим. Лучшая для него пора давно миновала, карьера подходила к закату, и даже маленькое недоразумение с его отпуском на островах Вест-Индии не могло нанести ей никакого ущерба. Более того, благодаря ему он пользовался теперь гораздо большей известностью, нежели за многие последние годы. Кто знает, если он хорошо справится с этим делом, то, может быть, осуществится его тайная мечта занять место в палате лордов? Со своими помощниками по бокам он занял на возвышении председательское место и попросил присутствовавших соблюдать тишину и порядок.
— Учитывая беспрецедентно большое количество внесенных в бюллетени для голосования кандидатур, я буду объявлять количество полученных кандидатами голосов в соответствии с алфавитным порядном расположения их фамилий.
Это объявление совсем не порадовало бывшего лидера палаты общин Давида Адамса, которого Коллинридж при первой же перестановке в руководстве отправил в ссылку на заднюю скамью. Посвятив последние два года резкой критике важнейших решений по экономическим вопросам, за которые он выступал ранее, когда сам был в правительстве, он надеялся получить такое количество голосов, которое позволит ему претендовать на возвращение в ряды членов кабинета. Стоически, не подав и виду, как его это расстроило, выслушал он сообщение Ньюландса, что за него проголосовали всего три человека. Сэр Хамфри продолжал зачитывать фамилии и сообщать количество голосов, а Адамс все продолжал гадать, что же случилось с теми многочисленными обещаниями о поддержке, которыми он заручился у своих коллег. Никто из следующих по списку четверых кандидатов не набрал больше двадцати голосов, а диссидент-католик Пол Годдард, строивший свою предвыборную кампанию на единственном требовании — запретить любые формы легализованных абортов, получил всего лишь три. Узнав результат, он вызывающе вскинул голову, как бы говоря, что его вознаграждение будет иного, не земного свойства.
Сэру Хамфри оставалось объявить о голосах, полученных Самюэлем, Урхартом и Вултоном. Для победы в первом же раунде требовалось получить 169 голосов из оставшихся 281. Напряжение возрастало. Два почтенных члена парламента в углу комнаты побились об заклад на огромную сумму, что один из трех оставшихся в списке кандидатов победит в первом же раунде.
— Достопочтенный Майкл Самюэль, -монотонно объявил председательствующий, — 99 голосов.
В мертвой тишине комитетской комнаты было ясно слышно, как трижды прокричал тащившийся вверх по реке буксир. Это позабавило всех и сняло напряжение. Самюэль шутливо подосадовал, что такой горластый не имеет права голоса. Он был явно обескуражен результатом — слишком он далек от того, что требуется. И это после того, как Ирл снял свою кандидатуру.
— Достопочтенный Френсис Урхарт — 91 голос. Любители пари, произведя несложный арифметический подсчет, приуныли.
— Достопочтенный Патрик Вултон — 91 голос.
Напряжение окончательно спало, все пришло в движение, раздался гул взаимных поздравлений, сочувствия, а один парламентарий поспешил в норидор, чтобы сообщить прессе основные результаты.
— Таким образом, — продолжал сэр Хамфри, — ни один кандидат не избран. В связи с этим, ровно через неделю, отсчитывая от сего дня, состоится второй раунд голосования. Я бы хотел напомнить всем, что те, кто пожелает выставить свои кандидатуры для голосования во втором раунде, должны соответственно заявить мне об этом не позднее четверга. Объявляю собрание закрытым!
Урхарт отпраздновал успех в первом раунде, организовав в своей комнате коктейль для друзей и коллег. Его парламентский офис был расположен в самом здании парламента, а не в одном из разбросанных вокруг него подсобных помещений; обширная комната была полна воздуха; из изящного, стрельчатого окна открывался отличный вид на видневшийся за рекой Дворец Ламбета — старинный, сооруженный в готическом стиле дом архиепископа Кентерберийсного. В комнате несколько десятков парламентариев поздравляли Урхарта и горячо желали Главному Кнуту дальнейших успехов. Ухмыльнувшись, Урхарт заметил, что впервые за всю нампанию видит возле себя некоторых лиц, но в общем-то, это не имеет большого значения. Голоса есть голоса, ному бы они ни принадлежали.
— Просто замечательно, Френсис. Прекрасный результат. Как думаешь, так пойдет и дальше, и ты в нонечном счете победишь? — спросил один из старших парламентских ноллег.
— Думаю, что да, — ответил Урхарт с уверенностью. — Полагаю, что у меня не хуже шансы, чем у других.
— Ты прав, — сказал его коллега, — хотя Самюэль пока и впереди, но он уже выдыхается. Теперь речь пойдет лишь о том, кто из двух таких опытных политиков, как ты и Вултон, возьмет верх. И, Френсис, знай, что можешь полностью рассчитывать на мою абсолютную поддержку.
«О которой ты, конечно, хочешь, чтобы я не забыл, когда у меня в руках будут все возможности премьер-министерского патронажа», — подумал про себя Урхарт и, поблагодарив гостя, подлил ему в бокал свежую порцию виски.
Быстро разнесся слух, что Главный Кнут угощает, и в комнате появлялись все новые и новые лица. Секретарша Урхарта налила большой стакан виски Стефену Данвею — самому честолюбивому из молодых, недавно избранных парламентариев, который уже успел в этот вечер побывать — коротко, но так, чтобы это было замечено, — на приемах-коктейлях Самюэля и Вултона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
Биг Бен отбил четверть седьмого, когда восемь кандидатов получили наконец этот вызов, а затем к ним присоединились 120 их горячих приверженцев и членов парламента. Через широно распахнутые двери толпа влилась в комитетскую комнату, которая сразу же наполнилась сдержанным гулом голосов. Многие шутили, но и в остротах чувствовалось нервное напряжение. Вошедшие сбились в небольшие группки. Делались последние прикидки, высказывались предположения, обсуждались опубликованные в газетах результаты опросов, заключались пари — на значительные суммы. Представители органов массовой информации, не допущенные в комитетскую комнату, поскольку событие считалось партийным собранием, высказывали свои предположения и делали свои ставки.
Сэр Хамфри наслаждался моментом. Он для него в определенном смысле был историческим. Лучшая для него пора давно миновала, карьера подходила к закату, и даже маленькое недоразумение с его отпуском на островах Вест-Индии не могло нанести ей никакого ущерба. Более того, благодаря ему он пользовался теперь гораздо большей известностью, нежели за многие последние годы. Кто знает, если он хорошо справится с этим делом, то, может быть, осуществится его тайная мечта занять место в палате лордов? Со своими помощниками по бокам он занял на возвышении председательское место и попросил присутствовавших соблюдать тишину и порядок.
— Учитывая беспрецедентно большое количество внесенных в бюллетени для голосования кандидатур, я буду объявлять количество полученных кандидатами голосов в соответствии с алфавитным порядном расположения их фамилий.
Это объявление совсем не порадовало бывшего лидера палаты общин Давида Адамса, которого Коллинридж при первой же перестановке в руководстве отправил в ссылку на заднюю скамью. Посвятив последние два года резкой критике важнейших решений по экономическим вопросам, за которые он выступал ранее, когда сам был в правительстве, он надеялся получить такое количество голосов, которое позволит ему претендовать на возвращение в ряды членов кабинета. Стоически, не подав и виду, как его это расстроило, выслушал он сообщение Ньюландса, что за него проголосовали всего три человека. Сэр Хамфри продолжал зачитывать фамилии и сообщать количество голосов, а Адамс все продолжал гадать, что же случилось с теми многочисленными обещаниями о поддержке, которыми он заручился у своих коллег. Никто из следующих по списку четверых кандидатов не набрал больше двадцати голосов, а диссидент-католик Пол Годдард, строивший свою предвыборную кампанию на единственном требовании — запретить любые формы легализованных абортов, получил всего лишь три. Узнав результат, он вызывающе вскинул голову, как бы говоря, что его вознаграждение будет иного, не земного свойства.
Сэру Хамфри оставалось объявить о голосах, полученных Самюэлем, Урхартом и Вултоном. Для победы в первом же раунде требовалось получить 169 голосов из оставшихся 281. Напряжение возрастало. Два почтенных члена парламента в углу комнаты побились об заклад на огромную сумму, что один из трех оставшихся в списке кандидатов победит в первом же раунде.
— Достопочтенный Майкл Самюэль, -монотонно объявил председательствующий, — 99 голосов.
В мертвой тишине комитетской комнаты было ясно слышно, как трижды прокричал тащившийся вверх по реке буксир. Это позабавило всех и сняло напряжение. Самюэль шутливо подосадовал, что такой горластый не имеет права голоса. Он был явно обескуражен результатом — слишком он далек от того, что требуется. И это после того, как Ирл снял свою кандидатуру.
— Достопочтенный Френсис Урхарт — 91 голос. Любители пари, произведя несложный арифметический подсчет, приуныли.
— Достопочтенный Патрик Вултон — 91 голос.
Напряжение окончательно спало, все пришло в движение, раздался гул взаимных поздравлений, сочувствия, а один парламентарий поспешил в норидор, чтобы сообщить прессе основные результаты.
— Таким образом, — продолжал сэр Хамфри, — ни один кандидат не избран. В связи с этим, ровно через неделю, отсчитывая от сего дня, состоится второй раунд голосования. Я бы хотел напомнить всем, что те, кто пожелает выставить свои кандидатуры для голосования во втором раунде, должны соответственно заявить мне об этом не позднее четверга. Объявляю собрание закрытым!
Урхарт отпраздновал успех в первом раунде, организовав в своей комнате коктейль для друзей и коллег. Его парламентский офис был расположен в самом здании парламента, а не в одном из разбросанных вокруг него подсобных помещений; обширная комната была полна воздуха; из изящного, стрельчатого окна открывался отличный вид на видневшийся за рекой Дворец Ламбета — старинный, сооруженный в готическом стиле дом архиепископа Кентерберийсного. В комнате несколько десятков парламентариев поздравляли Урхарта и горячо желали Главному Кнуту дальнейших успехов. Ухмыльнувшись, Урхарт заметил, что впервые за всю нампанию видит возле себя некоторых лиц, но в общем-то, это не имеет большого значения. Голоса есть голоса, ному бы они ни принадлежали.
— Просто замечательно, Френсис. Прекрасный результат. Как думаешь, так пойдет и дальше, и ты в нонечном счете победишь? — спросил один из старших парламентских ноллег.
— Думаю, что да, — ответил Урхарт с уверенностью. — Полагаю, что у меня не хуже шансы, чем у других.
— Ты прав, — сказал его коллега, — хотя Самюэль пока и впереди, но он уже выдыхается. Теперь речь пойдет лишь о том, кто из двух таких опытных политиков, как ты и Вултон, возьмет верх. И, Френсис, знай, что можешь полностью рассчитывать на мою абсолютную поддержку.
«О которой ты, конечно, хочешь, чтобы я не забыл, когда у меня в руках будут все возможности премьер-министерского патронажа», — подумал про себя Урхарт и, поблагодарив гостя, подлил ему в бокал свежую порцию виски.
Быстро разнесся слух, что Главный Кнут угощает, и в комнате появлялись все новые и новые лица. Секретарша Урхарта налила большой стакан виски Стефену Данвею — самому честолюбивому из молодых, недавно избранных парламентариев, который уже успел в этот вечер побывать — коротко, но так, чтобы это было замечено, — на приемах-коктейлях Самюэля и Вултона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102