Их было всего семь человек — четверо помощников и трое секретарей, словно затерявшихся в новой для них обстановке.
Потом он сказал жене, что это напомнило ему игру, которую они называли «итонской стенкой». В данном случае по обе стороны вестибюля стояли неравные по количеству игроков шеренги, правила игры не были четкими, а сам он служил и мячом, и призом. Он почувствовал почти физическое облегчение, когда трое гражданских служащих высокого ранга, окружив его со всех сторон, положили конец этой процедуре и проводили в комнату заседаний кабинета министров, где он провел свой первый брифинг. Кто-то из партийных деятелей назвал потом это событие вознесением в другой мир в окружении ангелов-хранителей — работников государственной гражданской службы, госслужащих 1-го ранга, — которым предстоит всячески направлять его и охранять. В последующие полгода коллеги по партии довольно редко виделись с ним: их круто вытесняла бюрократическая машина, в конце концов многие из них уже исчезли с его горизонта.
Отвлекшись от воспоминаний, Коллинридж снова сконцентрировал внимание на газете, которую читали за столиком на другой стороне комнаты, С такого расстояния трудно было что-либо в ней разглядеть, поэтому он поискал очни, водрузил их на кончик носа и вперился в газету, стараясь, однако, сделать это не слишком заметно. Равнодушное выражение мгновенно слетело с его лица, как только он разглядел крупный заголовок передовой статьи.
«Опрос свидетельствует о кризисе правительства» — будто кричал заголовок. "Будущее премьер-министра неопределенно, поскольку резкое падение его личной популярности бьет по партии. «Имеются опасения, что на дополнительных выборах партия может потерпеть катастрофическое поражение». И это в газете, которая считается самой лояльной!
Коллинридж швырнул на стол салфетку и оттолкнул кресло. Когда он вскочил из-за стола, его супруга все еще рассуждала о некоторых преимуществах январского отдыха на Антигуа.
Настроение премьер-министра отнюдь не улучшилось после того, как пришлось вынимать газету из мусорной корзины, да еще отряхивать ее от сигаретного пепла.
— Не отходя от стола для завтраков, хочу задать тебе, Грэм, всего один вопрос. Могу я, ну хотя бы время от времени, быть не самым последним, кто узнает новости?
— Я очень сожалею, премьер-министр. Мы хотели показать ее после завтрака, -промямлил Трэм.
— А то просто как-то нехорошо, просто не… Какого черта, что за чушь?
Он дочитал до того места в статье, где неприятные новости — как будто опросы вообще можно считать «неприятными новостями» — сменились одними голыми предположениями и фальшивыми утверждениями:
"Резкое снижение рейтинга партии, которое показал проведенный ею частный опрос населения, не может не оказать сильного давления на премьер-министра, чье завтрашнее выступление на конференции в Борнмуте с нетерпением ожидается ее делегатами. Недовольство стилем и эффективностью его руководства особенно усилилось после парламентских выборов, поскольку то, как он провел предвыборную кампанию, разочаровало многих его коллег.
Несомненно, в тлеющий костер этих сомнений подольет масла последний опрос населения, по которому он имеет сегодня самый низкий уровень популярности среди всех премьер-министров за сорок лет, прошедших с тех пор, как начали проводиться такие опросы.
Один из наиболее авторитетных министров вчера вечером прокомментировал это следующим образом: «За столом заседаний кабинета министров и в палате общин не чувствуется твердой руки. В партии зреет широкое недовольство. Твердое в своей основе положение партии подрывается непопулярностью ее лидера».
В некоторых правительственных кругах высказывались еще более суровые мнения. Источники в верхних эшелонах руководства партии считают, что партия быстро движется к осознанию необходимости выбора дальнейшего пути. «Мы должны выбрать между новым началом или постепенным соскальзыванием к упадку и поражению, — заявил один источник. — Мы пережили после выборов слишком много таких неудач, которых можно было бы избежать. Мы не можем больше себе позволить, чтобы эти неудачи продолжались».
Менее оптимистично настроенный источник заявил, что Коллинридж «похож на катастрофу, готовую в любой момент погубить правительство».
Результаты сегодняшних дополнительных парламентских выборов в Восточном Дорсете, где кандидаты от партии всегда одерживали легкую победу над своими соперниками, могут иметь решающее влияние на будущее премьер-министра".
Коллинриджа охватила ярость. Лицо его пылало от гнева. Он с силой вцепился в газету, готовый разорвать ее, но его сдерживал опыт, приобретенный в многолетних политических траншейных боях.
— Я хочу знать, Грэм, кто за всем этим стоит. Я хочу знать, кто это написал. Кто с ними разговаривал. Кто раскрыл данные опроса. И к завтрашнему завтраку я хочу их яйца на тосте!
— Следует ли позвонить лорду Уильямсу?
— Лорду Уильямсу! -взорвался Коллинридж. — Это с его чертовым опросом произошла утечка! Мне не нужны оправдания — мне нужны ответы. Позовите Главного Кнута. Найдите его и, что бы он ни делал, доставьте немедленно.
Собравшись с духом, секретарь решился на еще одно предложение:
— Может быть, до того как он прибудет, мы могли бы еще разом взглянуть на вашу речь? Возможно, там есть что-то такое, что вы хотели бы изменить с учетом утренней прессы? Тем более что у нас осталось не слишком много времени…
— Грэм, речь останется такой, какая она есть. Не собираюсь рвать ее в клочья только из-за того, что они подгоняют меня своими чертовыми статейками. Этого они и хотят — сделать нас беззащитными. Может быть, попозже мы на нее и взглянем, а сейчас у нас нет более важной задачи, чем прекращение всяких утечек, не то они вскоре превратятся в настоящий поток. В общем, немедленно разыщите господина Урхарта и приведите его сюда!
Политический секретарь послушно потянулся к трубке телефона.
Урхарт в своем коттедже с нетерпением ждал телефонного звонка, поэтому сразу же поднял телефонную трубку. Но звонил не премьер-министр, а министр иностранных дел. Урхарт облегченно вздохнул, услышав, как Вултон давится от смеха.
— Чертов лопух! В следующий раз надо будет побольше разбавлять водой твое виски. Вчера вечером ты ушел с одним из моих ящичков, а свой оставил у меня. Теперь у меня твои бутерброды, а у тебя — секретные планы захвата Папуа-Новой Гвинеи или что-нибудь в этом же роде. Предлагаю обменяться, прежде чем меня арестуют за утерю государственных секретов. Буду у |тебя через двадцать секунд.
Меньше чем через минуту Урхарт смущенно улыбался, извиняясь перед своим министерским коллегой, который ушел с таким же распрекрасным настроением, не забыв поблагодарить Урхарта за — как он выразился — «чрезвычайно стимулирующий вечер».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
Потом он сказал жене, что это напомнило ему игру, которую они называли «итонской стенкой». В данном случае по обе стороны вестибюля стояли неравные по количеству игроков шеренги, правила игры не были четкими, а сам он служил и мячом, и призом. Он почувствовал почти физическое облегчение, когда трое гражданских служащих высокого ранга, окружив его со всех сторон, положили конец этой процедуре и проводили в комнату заседаний кабинета министров, где он провел свой первый брифинг. Кто-то из партийных деятелей назвал потом это событие вознесением в другой мир в окружении ангелов-хранителей — работников государственной гражданской службы, госслужащих 1-го ранга, — которым предстоит всячески направлять его и охранять. В последующие полгода коллеги по партии довольно редко виделись с ним: их круто вытесняла бюрократическая машина, в конце концов многие из них уже исчезли с его горизонта.
Отвлекшись от воспоминаний, Коллинридж снова сконцентрировал внимание на газете, которую читали за столиком на другой стороне комнаты, С такого расстояния трудно было что-либо в ней разглядеть, поэтому он поискал очни, водрузил их на кончик носа и вперился в газету, стараясь, однако, сделать это не слишком заметно. Равнодушное выражение мгновенно слетело с его лица, как только он разглядел крупный заголовок передовой статьи.
«Опрос свидетельствует о кризисе правительства» — будто кричал заголовок. "Будущее премьер-министра неопределенно, поскольку резкое падение его личной популярности бьет по партии. «Имеются опасения, что на дополнительных выборах партия может потерпеть катастрофическое поражение». И это в газете, которая считается самой лояльной!
Коллинридж швырнул на стол салфетку и оттолкнул кресло. Когда он вскочил из-за стола, его супруга все еще рассуждала о некоторых преимуществах январского отдыха на Антигуа.
Настроение премьер-министра отнюдь не улучшилось после того, как пришлось вынимать газету из мусорной корзины, да еще отряхивать ее от сигаретного пепла.
— Не отходя от стола для завтраков, хочу задать тебе, Грэм, всего один вопрос. Могу я, ну хотя бы время от времени, быть не самым последним, кто узнает новости?
— Я очень сожалею, премьер-министр. Мы хотели показать ее после завтрака, -промямлил Трэм.
— А то просто как-то нехорошо, просто не… Какого черта, что за чушь?
Он дочитал до того места в статье, где неприятные новости — как будто опросы вообще можно считать «неприятными новостями» — сменились одними голыми предположениями и фальшивыми утверждениями:
"Резкое снижение рейтинга партии, которое показал проведенный ею частный опрос населения, не может не оказать сильного давления на премьер-министра, чье завтрашнее выступление на конференции в Борнмуте с нетерпением ожидается ее делегатами. Недовольство стилем и эффективностью его руководства особенно усилилось после парламентских выборов, поскольку то, как он провел предвыборную кампанию, разочаровало многих его коллег.
Несомненно, в тлеющий костер этих сомнений подольет масла последний опрос населения, по которому он имеет сегодня самый низкий уровень популярности среди всех премьер-министров за сорок лет, прошедших с тех пор, как начали проводиться такие опросы.
Один из наиболее авторитетных министров вчера вечером прокомментировал это следующим образом: «За столом заседаний кабинета министров и в палате общин не чувствуется твердой руки. В партии зреет широкое недовольство. Твердое в своей основе положение партии подрывается непопулярностью ее лидера».
В некоторых правительственных кругах высказывались еще более суровые мнения. Источники в верхних эшелонах руководства партии считают, что партия быстро движется к осознанию необходимости выбора дальнейшего пути. «Мы должны выбрать между новым началом или постепенным соскальзыванием к упадку и поражению, — заявил один источник. — Мы пережили после выборов слишком много таких неудач, которых можно было бы избежать. Мы не можем больше себе позволить, чтобы эти неудачи продолжались».
Менее оптимистично настроенный источник заявил, что Коллинридж «похож на катастрофу, готовую в любой момент погубить правительство».
Результаты сегодняшних дополнительных парламентских выборов в Восточном Дорсете, где кандидаты от партии всегда одерживали легкую победу над своими соперниками, могут иметь решающее влияние на будущее премьер-министра".
Коллинриджа охватила ярость. Лицо его пылало от гнева. Он с силой вцепился в газету, готовый разорвать ее, но его сдерживал опыт, приобретенный в многолетних политических траншейных боях.
— Я хочу знать, Грэм, кто за всем этим стоит. Я хочу знать, кто это написал. Кто с ними разговаривал. Кто раскрыл данные опроса. И к завтрашнему завтраку я хочу их яйца на тосте!
— Следует ли позвонить лорду Уильямсу?
— Лорду Уильямсу! -взорвался Коллинридж. — Это с его чертовым опросом произошла утечка! Мне не нужны оправдания — мне нужны ответы. Позовите Главного Кнута. Найдите его и, что бы он ни делал, доставьте немедленно.
Собравшись с духом, секретарь решился на еще одно предложение:
— Может быть, до того как он прибудет, мы могли бы еще разом взглянуть на вашу речь? Возможно, там есть что-то такое, что вы хотели бы изменить с учетом утренней прессы? Тем более что у нас осталось не слишком много времени…
— Грэм, речь останется такой, какая она есть. Не собираюсь рвать ее в клочья только из-за того, что они подгоняют меня своими чертовыми статейками. Этого они и хотят — сделать нас беззащитными. Может быть, попозже мы на нее и взглянем, а сейчас у нас нет более важной задачи, чем прекращение всяких утечек, не то они вскоре превратятся в настоящий поток. В общем, немедленно разыщите господина Урхарта и приведите его сюда!
Политический секретарь послушно потянулся к трубке телефона.
Урхарт в своем коттедже с нетерпением ждал телефонного звонка, поэтому сразу же поднял телефонную трубку. Но звонил не премьер-министр, а министр иностранных дел. Урхарт облегченно вздохнул, услышав, как Вултон давится от смеха.
— Чертов лопух! В следующий раз надо будет побольше разбавлять водой твое виски. Вчера вечером ты ушел с одним из моих ящичков, а свой оставил у меня. Теперь у меня твои бутерброды, а у тебя — секретные планы захвата Папуа-Новой Гвинеи или что-нибудь в этом же роде. Предлагаю обменяться, прежде чем меня арестуют за утерю государственных секретов. Буду у |тебя через двадцать секунд.
Меньше чем через минуту Урхарт смущенно улыбался, извиняясь перед своим министерским коллегой, который ушел с таким же распрекрасным настроением, не забыв поблагодарить Урхарта за — как он выразился — «чрезвычайно стимулирующий вечер».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102