Проб вышел и оставил императора одного. Последнего Деция в Риме. Династия кончилась. Цезарь убит, а Элий — убийца. О боги, за что? Разве Руфин не просил у небожителей милости если не для себя, то для Рима? Элий убил Александра резцом Марции. Как мальчику было больно! Почему не мечом? Ведь Элий — бывший гладиатор и владеет мечом превосходно. А резец подошел бы какому-нибудь члену шайки из предместий…
Два вигила ввели Юния Вера в комнату для допросов, усадили на стул и ушли. Вер сидел не двигаясь, глядя в одну точку. Он хотел спасти Элия и уличить Икела. А на самом деле… Что же все-таки произошло? Корнелий Икел не убивал Цезаря, но собирался прикончить Элия. Кто же тогда расправился с Цезарем? Элий? Бред… Этого не может быть, потому что невозможно. Но что, если в дело вмешался Гэл? Гладиатору сделалось не по себе. Гений руководит человеком, но отвечает ли человек за гения? Вер не успел найти ответа — в комнату вошел центурион Проб.
— Где Элий? — спросил Проб, едва дверь закрылась.
— Не знаю.
— Лучше говори правду.
— Я и говорю правду. Чем поклясться? Клянусь гением императора. Чтоб мне не попасть на Элизийские поля!
Юний Вер произнес эти слова с какой-то неожиданной легкостью. Потому что понял в эту минуту, что после смерти он не попадет в Элизии. Ему нет места среди праведников. Нет, и все. Элий — тот окажется там непременно. И еще много хороших ребят после смерти отправятся туда прямиком. И даже центурион Проб может там очутиться. Но только не Юний Вер.
— Зачем вы с Курцием устроили засаду в доме Элия? Что ты подозревал?
Какое чистое у Проба лицо. Лицо младенца, только что вымытого и причесанного. А глаза холодные. И рот — тонкая полоса, будто чиркнули лезвием по нежной розовой коже. И даже кровь выступила. Выступила, но не пролилась.
— Элий узнал голос Икела во время Поединка в доме Макрина. Ты слышал о подпольной арене на вилле Макрина? Самые фантастические желания — начало войны, насильственная смерть… То, что категорически запрещено.
Вер отвечал охотно. К чему скрывать действия? Их все рано не скрыть. Таить можно лишь мысли и чувства. А в действиях пусть разбирается умница Проб.
— Какой же заказ сделал Корнелий Икел? — Казалось, рана рта сейчас начнет кровоточить.
— Макрин не изволил сообщить нам. Нам — я имею в виду меня и Элия. Мы сбежали из его гостеприимного дома во время боя. Последние желания заказчикам придется клеймить собственными усилиями. Но никто не знает, что исполняли наши предшественники, которым не удалось улизнуть.
Проб задумался. Сообщение гладиатора могло быть куда страшнее сегодняшнего убийства. Да, кто-то убил Цезаря. Но кто-то пожелал, чтобы его убили. Уже не важно, кто нанес удар. Все виноваты и невиновны. Есть желания. Нет действия. Мысль управляет и убивает. Ненависть разит на расстоянии. Кинжал в руках безвольных исполнителей. Проб долго смотрел в окно, забранное частой решеткой. За окном была сплошь чернота. Ни малейшего намека на свет. Только мрак и духота. Рим спит и грезит о собственной гибели. Но Рим еще может проснуться. Во всяком случае Проб надеялся на это. А на что надеялся Юний Вер? И надеялся ли он вообще?
— Кто убил Цезаря?
— Не знаю, — Веру казалось, что каждый ответ приближает его к краю пропасти, откуда веет засасывающей пустотой.
— А что ты вообще знаешь, Юний Вер? Вер в самом деле знал так мало. Он не знал, почему начинаются войны. Почему ради одной своей прихоти человек готов причинить другому столько горя. Не знал, почему люди упрямы в ненависти и так обожают свои пороки. Почему стремятся к власти и не стремятся к познанию. Почему человеческий разум не замечает собственных ошибок и с восторгом громоздит одну на другую. Почему человечество время от времени охватывает массовое безумие и людям хочется только разрушать, разрушать и разрушать. И в чем тот чудовищный изъян их мира, о котором говорил Элий. Вопросов сотни и тысячи. А Вер не знает, не знает, не знает… Есть заговор. И если нити его не пресечь, он погубит Рим, — это все, что мог ответить Юний Вер. Да, заговор есть, а заговорщиков нет. Бывает же такое. Или… Все заговорщики? Каждый в своем углу? И каждый владеет тайной? Бесчисленные нити сплелись в огромную сеть. И Рим запутался в этой чудовищной сети.
— Ты против Руфина? — торопился задавать вопросы Проб.
— Нет.
— Элий хочет быть императором?
— Нет.
— Но он станет Цезарем. Так? Если его участие в этом деле не подтвердится.
— Он не убивает из-за угла. Это не он. Другой… Проб вновь прошелся по маленькой комнатке. Лампа покачивалась на длинном шнуре. Пятно света прыгало по стенам, скользило по лицам людей и вновь кидалось на стены. Вер следил краем глаза за белым пятном. Что ты знаешь, Вер? Лишь то, что пропасть рядом. Это много и мало? Белое пятно на мгновение осветило лицо Проба. И тут же перепрыгнуло на стену. Почему лампа качается? Как будто они плывут на корабле в бушующем море. Хотелось бы ему, Веру, что-нибудь заимствовать у центуриона Проба? Его логичность? Его уверенность в себе? Его холодность? К чему? Все это у Вера уже есть. Ему необходимо что-то другое. То, что есть у Элия. Любовь и доброту. Может быть, тогда Вер отыщет ответы на вопросы?
— Я тебе верю, — неожиданно сказал Проб. — Знаешь почему? Потому что Элий — гладиатор, и он бы не стал убивать Цезаря каким-то дурацким резцом. Оружие гладиатора — меч. А резец — для хитреца, который пытался изобразить мстителя. Суета. Актерство. Не Элий, — Проб наслаждался своим умением логически мыслить. Не важно, что все так плохо. Его ум в этом хаосе блестит еще ярче, как лезвие гладиаторского меча. И Вер тоже на мгновение залюбовался его логикой и его умом. — И потом, идя на убийство, Элий надел бы черное. Непременно. Пожалуй, мог прийти в белом — знак чистоты его помыслов. Но никак не в сенаторской тоге.
Вер должен был отметить, что Проб хорошо знает Элия.
— Да здравствует ритуал! — воскликнул Проб. — Одним легко его нарушать, другим невыносимо. Элий не нарушает ритуала. Убийца Цезаря нарушает все время. Убийца низок происхождением и душой. Это не Элий. И даже не Икел.
— Но Икел хотел убить Элия! — Веру стало казаться, что Проба совершенно не интересует жизнь Элия. Главное — сплести хитроумную ловушку и поймать в нее неведомого убийцу. Остальное не имеет значения.
— Да, Икел покушался на Элия. Но в этом деле все понятно — мотив и исполнители. А тот, кто убил Цезаря, затаился в темноте. И нам надо его из этой темноты выманить. Мы обвиним в убийстве Цезаря Корнелия Икела, и настоящий убийца потеряет бдительность, — продолжал плести свою ловчую сеть Проб.
— Но ведь ты сам сказал, что это не Икел! — запротестовал Вер.
— Ты хочешь, чтобы обвинили тебя или Элия? Вер отрицательно покачал головой:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109