Но Петиция не заметила этого и присела на кровать. Слишком близко. И это не укрылось от глаз Кассия Лентула. Но он уже ничего не понимал в происходящем.
— Петиция, что ты делала перед тем, как попала в аварию? Ты помнишь?
Она нахмурилась, закусила губу, потом приложила палец ко лбу. Она старалась изо всех сил, как прилежная ученица.
— Я что-то написала в книге… в книге… Какой-то учебник по истории Рима… кажется, так.
Гений Империи тоже говорил о книге.
«Предсказание должно исполниться!» — всплыла в сознании Элия фраза, подслушанная в мозгу Гэла.
Значит, в книге написано предсказание. Но где она, это проклятая книга, ради которой гении готовы убивать? У матери Легации? В библиотеке? Думай, Элий, ты и так потерял слишком много времени! Не вздумай вновь ошибиться! И вдруг его осенило.
— А где ты попала в аварию?
— Мама говорила, что меня сбила машина недалеко от виллы Фабии, моей бабушки. Я там отдыхала этим летом.
Элию не верилось, что решение наконец нашлось.
— Тогда и книга там. Мы должны туда ехать! Легация в ужасе отпрянула:
— Но там меня обязательно найдут и казнят.
— Тебя никто не казнит, если ты уничтожишь надпись!
Она верила и не верила ему. Неужели так просто спастись? Стереть надпись — и преступления не будет? И приговора тоже? Ее лицо исказилось, она смеялась и плакала одновременно: надежда вернулась так неожиданно. А она уже почти смирилась и приготовилась к смерти и… Спасение! Да, да, она поедет, она сделает все, как велит Элий! Элий спасет ее! Она знала это с самого начала. Летти чмокнула его в щеку, потом в губы и опять в щеку. Она будет жить! Он подарит ей жизнь! Она едва не прыгала от счастья. Элий взял ее за руку.
— Хорошо, что ты со мной, Летти.
— Марция оставила тебя из-за… меня? — Летти льстила себе надеждой, что могла оказаться разлучницей.
Элий отрицательно покачал головой. Марция ничего не делала из-за других.
Ему не было больше места в Риме. Ему вообще нигде не было места. Он обречен и приговорен. Он мог служить императору, а закончит свою жизнь на плахе. Не важно теперь, что его награждали венками и удостаивали почестей. И что он участвовал в триумфе Руфина после победы в Третьей Северной войне. Его семья будет опозорена. Цензоры навсегда внесут его имя в черный список. Никто из рода Икелов не сможет исполнять желания. Даже если ребенок в их роду заболеет и будет находиться при смерти, гладиаторы изыщут благовидный предлог, чтобы отказать в выдаче клейма. Гений смерти отныне станет опекуном рода Икелов. Префект претория пал жертвой чудовищного заговора. Он хотел уничтожить Элия, но в этот момент кто-то убил Цезаря, и всю вину свалили на него. То есть сначала хотели обвинить Элия, но из этого ничего не вышло. И тогда так кстати подвернулось покушение на сенатора, гвардейцы предали Икела и сознались в измене подлинной и в измене мнимой. А колченогий сенатор ускользнул. Этот Вулкан Великого Рима, пародия на истинного бойца, столь любимый чернью, опять обхитрил, ни секунды не хитря, и опять умудрился ускользнуть, не уклоняясь от удара. Икел ненавидел его удивительную силу точно так же, как презирал слабость Цезаря. Ибо сила Элия — это вредная сила, которая не может служить Империи. В ней слишком много индивидуального, личного. Он походил на своего брата. Икел помнил этого юнца-аристократа. Они все в специальной когорте «Нереида» были чем-то похожи друг на друга. Они бредили величием Рима, но не могли ради этого величия нанести удар в спину. Совершенно одинаковые — аристократ Проб и плебейка Юния Вер. Они умерли, не понюхав даже пороху. Им не довелось мучиться от кровавого поноса, страдать от фурункулов и гноящихся ран. Они умерли, никого не убив. Грязь их не коснулась. Они умерли в один день и час. В одну минуту «Нереида» перестала существовать.
Корнелий Икел ждал ночи. Часы ожидания… На что их еще потратить, как не на перечисления пороков своих врагов. Ибо перечислять добродетели друзей бессмысленно — у беглеца и изменника не может быть друзей. С наступлением темноты Корнелий Икел перелезет через стену и удерет. И зачем только Траян Деций заложил эти чудовищные стены, которые спустя двадцать лет окружили город плотным кольцом? Разумеется, император боялся варваров, которые наседали со всех сторон. Всю жизнь Деций с ними воевал и всю жизнь их боялся. Великий Деций, которому пожаловали имя Траяна за заслуги перед Империей. Гладиаторы в его время сражались за великие цели. Победа Бешеного даровала Риму прекращение эпидемии чумы. Успех Германца — выздоровление Гостилиана Цезаря. Все славили императора и забывали об умирающих на арене гладиаторах. В те дни они сражались боевым оружием и погибали ради величия Рима. Человеческие жертвоприношения — не во имя богов, во имя людей. Лишь много лет спустя Рим стал так могуч, что перестал желать побед на арене и предпочитал решать исход войны на полях сражений. И перестал требовать крови, и стал восхищаться одним умением побеждать. Но кровь все равно проливалась время от времени. Икел сидел в императорской ложе, когда Хлор отрубил Элию ноги. Почему Элий не умер тогда на благо Рима? Тогда все бы разрешилось так просто!
Икел подошел к окну. Темнело. Он находился на пятом, последнем этаже инсулы, где фрументарии снимали две квартиры для встречи с агентами. Кроме префекта претория и еще нескольких доверенных лиц, никто не знал об этих убогих квартирках в сомнительных кварталах, где ютились безработные, наркоманы, и воры, поклонявшиеся своей богине Лаверне. Ее мраморная статуя с остатками краски, растрескавшаяся и потерявшая пальцы на левой руке, стояла в маленьком храме рядом с домом. Корнелию Икелу казалось, что богиня воров должна быть отлита из чистого золота. Но воры воруют даже у своей богини.
Наконец начало смеркаться. Икел закутался в темный плащ, перекинул через плечо парусиновый мешок и открыл дверь. Узкая темная лестница уходила вниз. Наверное, так выглядит спуск в Тартар — буднично, убого и угрожающе одновременно. Икел стал спускаться. На четвертом этаже царила мертвая тишина — эта нора тоже принадлежала преторианцам. На третьем плакал ребенок. На втором из приемника лилась печальная музыка: Рим был погружен в траур по случаю безвременной кончины Цезаря.
Если бы у него достало времени найти Элия… Если бы только у него было время… Уж, в конце концов, лучше новая династия, чем Элий.
Икел вышел на улицу. Процессия из нескольких человек в черном с факелами безмолвно двигалась ему навстречу. Наверняка идут приносить жертвы подземным богам. Да, именно так — волокут шестерых черных ягнят. Прощайте, глупые. Рим похож на этих жертвенных животных. Их тащат за рога неведомо куда, их ноги связаны, они предчувствуют смерть, но ничего не могут сделать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
— Петиция, что ты делала перед тем, как попала в аварию? Ты помнишь?
Она нахмурилась, закусила губу, потом приложила палец ко лбу. Она старалась изо всех сил, как прилежная ученица.
— Я что-то написала в книге… в книге… Какой-то учебник по истории Рима… кажется, так.
Гений Империи тоже говорил о книге.
«Предсказание должно исполниться!» — всплыла в сознании Элия фраза, подслушанная в мозгу Гэла.
Значит, в книге написано предсказание. Но где она, это проклятая книга, ради которой гении готовы убивать? У матери Легации? В библиотеке? Думай, Элий, ты и так потерял слишком много времени! Не вздумай вновь ошибиться! И вдруг его осенило.
— А где ты попала в аварию?
— Мама говорила, что меня сбила машина недалеко от виллы Фабии, моей бабушки. Я там отдыхала этим летом.
Элию не верилось, что решение наконец нашлось.
— Тогда и книга там. Мы должны туда ехать! Легация в ужасе отпрянула:
— Но там меня обязательно найдут и казнят.
— Тебя никто не казнит, если ты уничтожишь надпись!
Она верила и не верила ему. Неужели так просто спастись? Стереть надпись — и преступления не будет? И приговора тоже? Ее лицо исказилось, она смеялась и плакала одновременно: надежда вернулась так неожиданно. А она уже почти смирилась и приготовилась к смерти и… Спасение! Да, да, она поедет, она сделает все, как велит Элий! Элий спасет ее! Она знала это с самого начала. Летти чмокнула его в щеку, потом в губы и опять в щеку. Она будет жить! Он подарит ей жизнь! Она едва не прыгала от счастья. Элий взял ее за руку.
— Хорошо, что ты со мной, Летти.
— Марция оставила тебя из-за… меня? — Летти льстила себе надеждой, что могла оказаться разлучницей.
Элий отрицательно покачал головой. Марция ничего не делала из-за других.
Ему не было больше места в Риме. Ему вообще нигде не было места. Он обречен и приговорен. Он мог служить императору, а закончит свою жизнь на плахе. Не важно теперь, что его награждали венками и удостаивали почестей. И что он участвовал в триумфе Руфина после победы в Третьей Северной войне. Его семья будет опозорена. Цензоры навсегда внесут его имя в черный список. Никто из рода Икелов не сможет исполнять желания. Даже если ребенок в их роду заболеет и будет находиться при смерти, гладиаторы изыщут благовидный предлог, чтобы отказать в выдаче клейма. Гений смерти отныне станет опекуном рода Икелов. Префект претория пал жертвой чудовищного заговора. Он хотел уничтожить Элия, но в этот момент кто-то убил Цезаря, и всю вину свалили на него. То есть сначала хотели обвинить Элия, но из этого ничего не вышло. И тогда так кстати подвернулось покушение на сенатора, гвардейцы предали Икела и сознались в измене подлинной и в измене мнимой. А колченогий сенатор ускользнул. Этот Вулкан Великого Рима, пародия на истинного бойца, столь любимый чернью, опять обхитрил, ни секунды не хитря, и опять умудрился ускользнуть, не уклоняясь от удара. Икел ненавидел его удивительную силу точно так же, как презирал слабость Цезаря. Ибо сила Элия — это вредная сила, которая не может служить Империи. В ней слишком много индивидуального, личного. Он походил на своего брата. Икел помнил этого юнца-аристократа. Они все в специальной когорте «Нереида» были чем-то похожи друг на друга. Они бредили величием Рима, но не могли ради этого величия нанести удар в спину. Совершенно одинаковые — аристократ Проб и плебейка Юния Вер. Они умерли, не понюхав даже пороху. Им не довелось мучиться от кровавого поноса, страдать от фурункулов и гноящихся ран. Они умерли, никого не убив. Грязь их не коснулась. Они умерли в один день и час. В одну минуту «Нереида» перестала существовать.
Корнелий Икел ждал ночи. Часы ожидания… На что их еще потратить, как не на перечисления пороков своих врагов. Ибо перечислять добродетели друзей бессмысленно — у беглеца и изменника не может быть друзей. С наступлением темноты Корнелий Икел перелезет через стену и удерет. И зачем только Траян Деций заложил эти чудовищные стены, которые спустя двадцать лет окружили город плотным кольцом? Разумеется, император боялся варваров, которые наседали со всех сторон. Всю жизнь Деций с ними воевал и всю жизнь их боялся. Великий Деций, которому пожаловали имя Траяна за заслуги перед Империей. Гладиаторы в его время сражались за великие цели. Победа Бешеного даровала Риму прекращение эпидемии чумы. Успех Германца — выздоровление Гостилиана Цезаря. Все славили императора и забывали об умирающих на арене гладиаторах. В те дни они сражались боевым оружием и погибали ради величия Рима. Человеческие жертвоприношения — не во имя богов, во имя людей. Лишь много лет спустя Рим стал так могуч, что перестал желать побед на арене и предпочитал решать исход войны на полях сражений. И перестал требовать крови, и стал восхищаться одним умением побеждать. Но кровь все равно проливалась время от времени. Икел сидел в императорской ложе, когда Хлор отрубил Элию ноги. Почему Элий не умер тогда на благо Рима? Тогда все бы разрешилось так просто!
Икел подошел к окну. Темнело. Он находился на пятом, последнем этаже инсулы, где фрументарии снимали две квартиры для встречи с агентами. Кроме префекта претория и еще нескольких доверенных лиц, никто не знал об этих убогих квартирках в сомнительных кварталах, где ютились безработные, наркоманы, и воры, поклонявшиеся своей богине Лаверне. Ее мраморная статуя с остатками краски, растрескавшаяся и потерявшая пальцы на левой руке, стояла в маленьком храме рядом с домом. Корнелию Икелу казалось, что богиня воров должна быть отлита из чистого золота. Но воры воруют даже у своей богини.
Наконец начало смеркаться. Икел закутался в темный плащ, перекинул через плечо парусиновый мешок и открыл дверь. Узкая темная лестница уходила вниз. Наверное, так выглядит спуск в Тартар — буднично, убого и угрожающе одновременно. Икел стал спускаться. На четвертом этаже царила мертвая тишина — эта нора тоже принадлежала преторианцам. На третьем плакал ребенок. На втором из приемника лилась печальная музыка: Рим был погружен в траур по случаю безвременной кончины Цезаря.
Если бы у него достало времени найти Элия… Если бы только у него было время… Уж, в конце концов, лучше новая династия, чем Элий.
Икел вышел на улицу. Процессия из нескольких человек в черном с факелами безмолвно двигалась ему навстречу. Наверняка идут приносить жертвы подземным богам. Да, именно так — волокут шестерых черных ягнят. Прощайте, глупые. Рим похож на этих жертвенных животных. Их тащат за рога неведомо куда, их ноги связаны, они предчувствуют смерть, но ничего не могут сделать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109