Он все это хорошо знал, но Роланд Обэрн — это ведь другое дело!
— Ладно, — сказал Эйб Вейсс, прерывая искусствоведческие дебаты еще одним движением кисти. — Это не важно. Я должен принять решение, и я его принимаю. У нас на руках достаточно. Мак-Коя забираем. Завтра с утра его задерживаем и даем сообщение в прессу. Вторник — удобный день?
Задавая этот вопрос, он смотрел на Милта Лубелла. Лубелл с умным видом кивнул.
— Лучше всего вторник и среда. Вторник и среда. — Лубелл повернулся к Берни Фицгиббону. — Понедельники не годятся. По понедельникам люди если что и читают, так только про спорт, а вечером смотрят футбол по телевизору.
Но Фицгиббон смотрел на Вейсса. В конце концов он пожал плечами и проговорил:
— О'кей, Эйб. Я переживу. Но если мы наметили это на завтра, пойду, пожалуй, позвоню Томми Киллиану прямо сейчас, пока он не ушел в суд, чтобы клиент у него был наготове.
Вейсс жестом показал ему на небольшой столик с телефоном в дальнем углу комнаты, позади стола для совещаний, и Фицгиббон направился туда. Пока Фицгиббон говорил по телефону, Вейсс спросил Лубелла:
— Где фотографии, Милт?
Милт Лубелл покопался в куче бумаг, лежавших у него на коленях, добыл оттуда несколько журнальных страничек и вручил их Вейссу.
— Это как журнал-то называется, Милт?
— «Архитектурное обозрение».
— Вот, взгляните. — И тут — надо же — Крамер увидел, как Вейсс тянется через стол, чтобы передать странички ему. Он почувствовал себя донельзя польщенным. Стал разглядывать снимки…
Шелковистейшая в мире бумага, роскошные цветные фотографии с деталями, проработанными так резко, что хотелось сморгнуть… Квартира Мак-Коя… Море мрамора, потом огромная дугообразная лестница с перилами темного дерева… Темное дерево повсюду, а вот резной столик, и на нем цветы в огромной вазе — целый грузовик цветов… Тот самый холл, о котором рассказывал Мартин. Такой огромный, что в нем, казалось, с легкостью уместились бы три 888-долларовые ячейки крамеровского термитника, и это один только холл. Что бывают люди, которые так живут в Нью-Йорке, Крамер слыхал… Еще комната… снова темное дерево. Должно быть, гостиная… Такая просторная, что тяжелая мебель стоит тремя или четырьмя отдельными группами… комната, войдя в которую, невольно понижаешь голос до шепота… Другая фотография: крупным планом какая-то резная панель глянцевитого красно-коричневого дерева… множество фигурок в костюмах и шляпах — шагают навстречу друг другу на фоне фасадов зданий… И вот опять Вейсс тянется через стол, показывая на фото.
— Там этого до хрена, — сказал он. — «Уолл-стрит» называется, автор какой-то Винг-Вонг или как там его, к дьяволу, по фамилии. «Резчик по дереву из Гонконга». Такая там, кажется, подпись? Это у них на стене в библиотеке. Неплохо.
Теперь Крамер своими глазами увидел то, о чем рассказывал Мартин. Библиотека… Ох уж эти БАСПы… Тридцать восемь лет… всего на шесть лет старше Крамера… Все эти деньги они получили в наследство и живут теперь как в сказке. Что ж, этот конкретный их представитель скоро столкнется с реальным миром.
Фицгиббон вернулся из дальнего угла комнаты.
— Поговорили с Томми? — спросил Вейсс.
— Ага. Клиент будет к нашим услугам.
— Вон, полюбуйтесь. — Вейсс показал рукой на журнальные страницы. Крамер подал их Фицгиббону. — Квартира Мак-Коев, — пояснил Вейсс.
Фицгиббон мельком взглянул на фотографии и отдал их обратно Крамеру.
— Вы что-нибудь видели подобное? — спросил Вейсс. — Дизайн его собственной жены. Правильно я излагаю, Милт?
— Ага, она из тех светских дам, что друг дружке квартиры декорируют, — сказал Лубелл. — Одни богатые тетки украшают жилье другим богатым теткам. Про них то и дело пишут в журнале «Нью-Йорк».
Вейсс неотрывно смотрел на Фицгиббона, но тот молчал. Тогда Вейсс расширил глаза с таким видом, будто на него снизошло откровение:
— Вы только представьте, Берни.
— Что представить?
— В общем, мне это видится уже довольно ясно, — проговорил Вейсс. — По-моему, неплохая идея насчет того, чтобы прекратить весь этот понос про «белое правосудие», «Йоханнесбронкс» и прочее дерьмо: надо арестовать его прямо в квартире. Чертовски здорово получится. Хочешь показать людям этого округа, что закон не взирает на личности, — арестуй мужика с Парк авеню точно так же, как арестовал бы какого-нибудь Хосе Гарсия или Таирона Смита. За ними ведь идешь прямо в их гребучее логово, верно?
— Ага, — подтвердил Фицгиббон, — потому что иначе их вообще не возьмешь.
— Это вы бросьте. Мы все в ответе перед народом округа. Наше ведомство представляется им в очень дурном свете, а так мы сразу положим этому конец.
— Не слишком ли круто — брать человека в его собственном доме, только чтобы предстать в нужном свете?
— Арест — это арест, и приятного в нем ничего нет при любом раскладе, Берни.
— Н-да, только мы этого сделать не можем, — сказал Фицгиббон.
— Почему?
— Потому что я только что сказал Томми, что так мы действовать не станем. Я сказал ему, что он сам сдаст нам Мак-Коя с рук на руки.
— Вы уж простите, Берни, но этого делать не следовало. Мы никому не можем гарантировать особого отношения к его клиенту. Вы знаете это.
— Я этого не знаю, Эйб. Я дал ему слово.
Крамер взглянул на Вейсса. Крамер понял: «осел» уперся, но понял ли это Вейсс? Видимо, нет.
— Слушайте, Берни, просто скажете Томми, что я приказал вам, о'кей? Валите все на меня. Пускай на меня злится. С Томми мы что-нибудь придумаем.
— Отклоняется, — произнес Фицгиббон. — Никто на вас злиться не будет, Эйб, потому что этого не произойдет. Я дал Томми слово. Это контракт.
— Н-да… слушайте, но ведь приходится же иногда…
— Амба, Эйб, это контракт.
Крамер не спускал глаз с Вейсса. Со второго раза слово «контракт» до него дошло. Это Крамер заметил. Вейсс как на стенку налетел. Он понял наконец, что столкнулся с кодексом взаимовыручки упрямых ирландцев. Мысленно Крамер просил Вейсса смять, растоптать подчиненного. Проклятые «ослы» с их взаимовыручкой! Бесстыдство какое! Почему он, Крамер, должен страдать ради братской солидарности ирландцев? Широко разрекламированный прессой арест этого уолл-стритского финансиста в собственной квартире — блестящая же находка! Абсолютная и бесспорная демонстрация беспристрастности правосудия в Бронксе! Помощник окружного прокурора Лоренс Крамер — и статьи в «Таймс», «Ньюс», «Пост», «Сити лайт», передачи по Первому каналу телевидения… да что там — скоро все запомнят его фамилию наизусть. Зачем Эйбу Вейссу поддаваться, плясать под дудочку краснорожих ирландцев? И все-таки он знал, что Эйб поддастся. Видел это по его лицу. Дело тут даже не в твердокаменном ирландском упрямстве, нет. Все уперлось в слово «контракт».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213