Там, в «Подозрительном», находившемся, как я уже говорил, в подвале, инструменты звучали просто громоподобно, и пока я слушал эти милые и успокаивающие звуки, я еще раз убедился в том, как мне повезло, что я родился в эпоху джаза. А что вообще было бы, если бы приходилось слушать только баллады да вальсы? Джаз — это такая штука, заставляющая тебя чувствовать уютно в этом мире, и мысль о том, что ты — человеческое существо, кажется отличной.
Кот за стойкой бара сказал: «Очень мило, но они вряд ли сыграют „Бьюли-Ули“». Другой ответил: «А кого это волнует? Эта вечеринка для отморозков и Горлопанов Генри, в любом случае». Третий просто сказал «Здорово», с мягким мечтательным взглядом, — но наверняка это было из-за того, что он только что выкурил здоровенный косяк в туалете.
Из этого же туалета, наконец уладив все дела, появился австралийский чувак Зови-Меня-Приятелем, он посмотрел на исполнителей так, будто он был М-р Гранц собственной персоной, как делают все эти теле-знаменитости, строя из себя этакого универсального импресарио для всего человечества. И после испытанного мной блаженства от прослушивания игры ребят в приличном обществе, вид австралийца мне немного подпортил настроение, потому что в джазе аудитория — это половина кайфа, даже, возможно, больше, чем половина.
— Мило, — выдал он свое мнение, — но они промазали задницей мимо двух стульев. Это не попсово и не престижно.
— Мимо таких двух стульев не грех промазать, — сказал я и уже собрался их покинуть.
Экс-Дебютантка-Прошлого-Года схватила меня за карман пиджака.
— Ты идешь к Мисс Ламент? — спросила она меня.
— Да, может, увидимся там, — сказал я ей, пытаясь отцепить ее ярко-красные когти.
— Ты бросаешь нас?
— Всего лишь на миг, девочка из Найтсбриджа, — сказал я.
Потому что я увидел, что в кабак уже вошел Уиз, и хотел перекинуться словечком со своим братом по крови.
На Уизе был гладиаторский ремень Lonsdale с жеребцами, и когда он вошел в «Подозрительный», он расстегнул его, будто солдат, освобождающийся с поста часового. Но все равно он выглядел настороженным, как и всегда, даже, наверняка, и во сне, будто весь мир в одном углу ринга, где происходит бой, а он сам, одинокий охотник в джунглях Лондона — в противоположном. «Давай перейдем через музыку», — сказал я ему, и мы перебрались за сцену, на которой выступали исполнители, так что их звуки превратились в барьер, отделявший нас от посетителей, поглощавших алкоголь у стойки бара.
— Что нового? — спросил я Уиза.
В Уизе хорошо то, что он полностью забывает о ссорах. Борьба необходима ему, как пища, и когда она заканчивается, он просто о ней больше не думает. Он посмотрел на меня с одобрением, и я понял, что вновь стал его старым надежным приятелем, может быть, единственным, на кого он мог бы положиться в этом тысячелетии.
— У меня есть для тебя новости, — сказал он.
Я должен сказать, что немного побаивался, ибо новости Уиза смывали тебя в море, и ты барахтался в нем до тех пор, пока не свыкался с ними.
— Я думаю, — начал он, — открыть дело с девкой.
— О, вот как. Умница. Я навещу тебя в Брикстоне, — сказал я с отвращением.
— Ты не одобряешь?
— Как я могу? Ты же не тот тип сутенера.
— Все в жизни надо попробовать…
— О, конечно. О, конечно, о, конечно. Дальше будут ограбления со взломом.
Я пошел за напитками и заодно получил время все хорошенько обдумать. Потому что я всегда представлял себе, что Уиз однажды встанет на эту дорожку, но всегда успокаивал себя тем, что у него достаточно мозгов придумать что-нибудь получше, а не попасть в кулак какой-нибудь девицы из будуара. Потому что, согласны вы с этим или нет, при таком раскладе дел женская сторона берет бразды правления в свои руки, даже если она отдает всю выручку мужчине, и он забавляется с ней воскресными вечерами, после еженедельного посещения Одеона. Просто причина в том, что ее действия, что бы вы об этом ни думали, легальны, а его — нет, и если развязывается какой-то спор, все, что ей нужно сделать, это набрать номер ближайшего детектива-сержанта Такого-то.
— Здоровье, богатство и счастье, — сказал он саркастично.
— Счастье! Молчал бы!
Наступила тишина.
— Ну же, — сказал затем Уиз. — Давай драться.
— Зачем, если ты уже все решил?
— Все равно давай.
Я зарычал, действительно зарычал.
— Просто, Уиз, дело в том, что это не твой род занятий. Назови мне хоть одного сутенера, у которого есть мозги.
— Я знаю некоторых.
— Я не имею в виду хитрость или опыт, я имею в виду мозги. Конструктивные мозги.
Уиз сказал:
— Я могу тебя познакомить с несколькими букмекерами, владельцами клубов и прокатов машин, основавшими свой бизнес на деньгах, заработанных на улице.
Я сказал:
— Я могу познакомить тебя с несколькими парнями в субботу вечером в аптеке, несколькими зеками, и несколькими трупами, которые тоже так думали.
— А, ну что ж, наши мнения разошлись.
Я сказал лунатику:
— Это, может быть, и нормально для существ, молодых сердцем, неважно, какого возраста, но посмотри в глаза правде, Уиз, ты уже слишком зрелый. Ты слишком много знаешь о том, что делаешь.
Уизард улыбнулся, если это можно было так назвать.
— И это я слышу от парня, — сказал он вежливо, — прославившегося на весь район продажей порнографических фото.
Ну, знаете ли, черт возьми!
— Во-первых…, — сказал я.
— И не забудь про «во-вторых» и «в-третьих»…
— Во-первых, — продолжал я, ты отлично знаешь, что лишь некоторые из моих снимков порнографические, и я занимаюсь этим как ради смеха, так и ради бабок. Во-вторых, как ты говоришь, я как можно скорее брошу это дело, — я часто говорил тебе. И, в-третьих, опять же, ты сравниваешь сутенерство и то, чем занимаюсь я?
— Да нет, вообще-то, — сказал Уизард, — ибо мое занятие более честное и лучше оплачивается.
— О, как скажешь, Спортсмен.
Наступила еще одна пауза передышки между раундами.
— И кто же эта счастливая девка? — спросил я его.
— О, одна знакомая. Конечно, ты понимаешь, — сказал он, — что не очень умно говорить, кто именно, особенно тем, кто не одобряет.
— Насколько же ты прав, юный Уизард. В любом случае — кем бы она ни была, мне ее жаль. У тебя будет дюжина таких в тот момент, когда тебя посадят.
— Я не удивлюсь, — сказал Уиз.
Я осушил свой безалкогольный напиток.
— Ну ладно, вот что я тебе скажу, гений, — начал я. — Две вещи, просто послушай их. Первое — может, ты и симпатичный чувачок, но ты не подходишь на роль сутенера, потому что ты слишком восхищаешься этой забавой, и не воспринимаешь ее достаточно серьезно. Другое, и ты это отлично знаешь, и должен стыдиться этого — у тебя на самом деле есть мозги, и если бы ты получил хотя бы кусочек образования, то сейчас бы ворочал большими вещами, парень, и еще не поздно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
Кот за стойкой бара сказал: «Очень мило, но они вряд ли сыграют „Бьюли-Ули“». Другой ответил: «А кого это волнует? Эта вечеринка для отморозков и Горлопанов Генри, в любом случае». Третий просто сказал «Здорово», с мягким мечтательным взглядом, — но наверняка это было из-за того, что он только что выкурил здоровенный косяк в туалете.
Из этого же туалета, наконец уладив все дела, появился австралийский чувак Зови-Меня-Приятелем, он посмотрел на исполнителей так, будто он был М-р Гранц собственной персоной, как делают все эти теле-знаменитости, строя из себя этакого универсального импресарио для всего человечества. И после испытанного мной блаженства от прослушивания игры ребят в приличном обществе, вид австралийца мне немного подпортил настроение, потому что в джазе аудитория — это половина кайфа, даже, возможно, больше, чем половина.
— Мило, — выдал он свое мнение, — но они промазали задницей мимо двух стульев. Это не попсово и не престижно.
— Мимо таких двух стульев не грех промазать, — сказал я и уже собрался их покинуть.
Экс-Дебютантка-Прошлого-Года схватила меня за карман пиджака.
— Ты идешь к Мисс Ламент? — спросила она меня.
— Да, может, увидимся там, — сказал я ей, пытаясь отцепить ее ярко-красные когти.
— Ты бросаешь нас?
— Всего лишь на миг, девочка из Найтсбриджа, — сказал я.
Потому что я увидел, что в кабак уже вошел Уиз, и хотел перекинуться словечком со своим братом по крови.
На Уизе был гладиаторский ремень Lonsdale с жеребцами, и когда он вошел в «Подозрительный», он расстегнул его, будто солдат, освобождающийся с поста часового. Но все равно он выглядел настороженным, как и всегда, даже, наверняка, и во сне, будто весь мир в одном углу ринга, где происходит бой, а он сам, одинокий охотник в джунглях Лондона — в противоположном. «Давай перейдем через музыку», — сказал я ему, и мы перебрались за сцену, на которой выступали исполнители, так что их звуки превратились в барьер, отделявший нас от посетителей, поглощавших алкоголь у стойки бара.
— Что нового? — спросил я Уиза.
В Уизе хорошо то, что он полностью забывает о ссорах. Борьба необходима ему, как пища, и когда она заканчивается, он просто о ней больше не думает. Он посмотрел на меня с одобрением, и я понял, что вновь стал его старым надежным приятелем, может быть, единственным, на кого он мог бы положиться в этом тысячелетии.
— У меня есть для тебя новости, — сказал он.
Я должен сказать, что немного побаивался, ибо новости Уиза смывали тебя в море, и ты барахтался в нем до тех пор, пока не свыкался с ними.
— Я думаю, — начал он, — открыть дело с девкой.
— О, вот как. Умница. Я навещу тебя в Брикстоне, — сказал я с отвращением.
— Ты не одобряешь?
— Как я могу? Ты же не тот тип сутенера.
— Все в жизни надо попробовать…
— О, конечно. О, конечно, о, конечно. Дальше будут ограбления со взломом.
Я пошел за напитками и заодно получил время все хорошенько обдумать. Потому что я всегда представлял себе, что Уиз однажды встанет на эту дорожку, но всегда успокаивал себя тем, что у него достаточно мозгов придумать что-нибудь получше, а не попасть в кулак какой-нибудь девицы из будуара. Потому что, согласны вы с этим или нет, при таком раскладе дел женская сторона берет бразды правления в свои руки, даже если она отдает всю выручку мужчине, и он забавляется с ней воскресными вечерами, после еженедельного посещения Одеона. Просто причина в том, что ее действия, что бы вы об этом ни думали, легальны, а его — нет, и если развязывается какой-то спор, все, что ей нужно сделать, это набрать номер ближайшего детектива-сержанта Такого-то.
— Здоровье, богатство и счастье, — сказал он саркастично.
— Счастье! Молчал бы!
Наступила тишина.
— Ну же, — сказал затем Уиз. — Давай драться.
— Зачем, если ты уже все решил?
— Все равно давай.
Я зарычал, действительно зарычал.
— Просто, Уиз, дело в том, что это не твой род занятий. Назови мне хоть одного сутенера, у которого есть мозги.
— Я знаю некоторых.
— Я не имею в виду хитрость или опыт, я имею в виду мозги. Конструктивные мозги.
Уиз сказал:
— Я могу тебя познакомить с несколькими букмекерами, владельцами клубов и прокатов машин, основавшими свой бизнес на деньгах, заработанных на улице.
Я сказал:
— Я могу познакомить тебя с несколькими парнями в субботу вечером в аптеке, несколькими зеками, и несколькими трупами, которые тоже так думали.
— А, ну что ж, наши мнения разошлись.
Я сказал лунатику:
— Это, может быть, и нормально для существ, молодых сердцем, неважно, какого возраста, но посмотри в глаза правде, Уиз, ты уже слишком зрелый. Ты слишком много знаешь о том, что делаешь.
Уизард улыбнулся, если это можно было так назвать.
— И это я слышу от парня, — сказал он вежливо, — прославившегося на весь район продажей порнографических фото.
Ну, знаете ли, черт возьми!
— Во-первых…, — сказал я.
— И не забудь про «во-вторых» и «в-третьих»…
— Во-первых, — продолжал я, ты отлично знаешь, что лишь некоторые из моих снимков порнографические, и я занимаюсь этим как ради смеха, так и ради бабок. Во-вторых, как ты говоришь, я как можно скорее брошу это дело, — я часто говорил тебе. И, в-третьих, опять же, ты сравниваешь сутенерство и то, чем занимаюсь я?
— Да нет, вообще-то, — сказал Уизард, — ибо мое занятие более честное и лучше оплачивается.
— О, как скажешь, Спортсмен.
Наступила еще одна пауза передышки между раундами.
— И кто же эта счастливая девка? — спросил я его.
— О, одна знакомая. Конечно, ты понимаешь, — сказал он, — что не очень умно говорить, кто именно, особенно тем, кто не одобряет.
— Насколько же ты прав, юный Уизард. В любом случае — кем бы она ни была, мне ее жаль. У тебя будет дюжина таких в тот момент, когда тебя посадят.
— Я не удивлюсь, — сказал Уиз.
Я осушил свой безалкогольный напиток.
— Ну ладно, вот что я тебе скажу, гений, — начал я. — Две вещи, просто послушай их. Первое — может, ты и симпатичный чувачок, но ты не подходишь на роль сутенера, потому что ты слишком восхищаешься этой забавой, и не воспринимаешь ее достаточно серьезно. Другое, и ты это отлично знаешь, и должен стыдиться этого — у тебя на самом деле есть мозги, и если бы ты получил хотя бы кусочек образования, то сейчас бы ворочал большими вещами, парень, и еще не поздно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60