— Послушайте! Англия была империей, так? Теперь она таковой не является, да? Так что все, чем ей остается жить, это мозги и труд, т. е. ученые, инженеры, бизнесмены и толпы честных тружеников.
Кот выглядел удивленным и довольным.
— Кстати, — добавил я, чтобы не так уж возносить его, — я не хочу сказать, что заниматься бизнесом трудно. Я не думаю, что трудно ковать бабки, если ты заинтересован в этом, если это твоя страсть номер один.
— Я не против всего того, что ты сказал, — ответил парень из конторы. — Большинство из нас думают, что интересуются зарабатыванием денег, но на самом деле это не так, мы хотим лишь присвоить чьи-то чужие.
Он одобряюще посмотрел на меня, как будто моментально хотел пригласить на должность главного разносчика чая в своем двенадцатиэтажном блоке офисов.
— А как дела с торговлей машинами? — продолжил я.
— Не говори ни единой душе, — сказал он, оглядываясь вокруг. — Она процветает.
— С ума сойти! — сказал я. — Но, естественно, вы знаете, — продолжил я, — что вы — производители машин, кучка убийц?
— О да? Ты сказал бы так? — спросил он, вновь «снисходительно» улыбаясь.
— Ну, в некотором смысле это так. Вы читаете статьи про бойни на магистралях?
— Я пытаюсь забыть их. А что нам делать?
Этот авто-парень все еще выглядел «развеселившимся», но я видел, что затронул больное место.
— В конце концов, — сказал он, — если завтра же убрать все машины с дорог, вся экономика развалится. Ты это учитывал?
— Нет, — сказал я.
— И кстати, индустрия экспорта, благодаря которой, как ты сказал, живет эта страна, нуждается в нормальном домашнем потреблении, чтобы поддерживать ее.
— Вот видите!
— Так что смерть на дорогах — это цена, которую мы платим за то, чтобы товары двигались по кругу, и за заморскую валюту.
Я посмотрел на кота.
— Вы сказали все это, — сказал я ему, — вчера на собрании аукционеров.
— О небеса, нет! — ответил чувак. — Если честно, сынок, я говорю это только себе.
— Ну что же, — сказал я этому индустриальному вождю, — вы, как и я, отлично знаете, если водите машину, — а я подозреваю, что водите: за рулем сидят кучи клоунов, и им нравится мысль о том, что они могут скосить какую-нибудь жертву. — Я подождал, но он промолчал. — Акселератор и тонна металла, — продолжил я, — будят в каждом из нас Адольфа Гитлера. Все знают, что они в безопасности, сидя внутри этого танка, и если они совершат убийство, их никто не повесит.
Парень начал выглядеть встревоженным — не из-за моих идей, а из-за меня, — что происходит всегда, когда ты высказываешь свои соображения.
— Вождение машины, — сказал я ему, поворачивая нож в ране, — это лицензированное убийство современности. Раньше были дуэли и резня на улицах, теперь убивают машинами.
Я понял, что пора заканчивать давить на него, мы же, в конце концов, на вечеринке, поэтому я похлопал его по пиджаку, как и он меня, и пробрался, оттеснив Зови-Меня-Приятелем, к экс-Деб. — Прошлого-Года, чтобы пофлиртовать с ней. Но Приятель сказал «Эй, дружище, повежливей» и увел экс-Деб за пределы досягаемости, и все, что я получил за свою попытку — это ее извиняющееся лицо через бычьи плечи австралийца.
— Аборигинал! — сказал Отсеянный Пикантный Парень.
Этот Пикантный, подошедший ко мне сзади, был второй после меня и последний тинэйджер, присутствовавший на пикничке, и я не подходил к нему пока по двум причинам. Во-первых, потому что хотел занять у него пять фунтов и выжидал момент, во-вторых, потому что этот Отсеянный П. П. слишком внезапно ворвался в мир, с тех пор, как я впервые познакомился с ним, и я не хотел показывать, что я был впечатлен.
Но на самом деле я был впечатлен. В далекие времена, на заре цивилизации, когда тинэйджерская штука была в эпохе Эдема, юный Пикантный пел по барам и кафе, и прославился тем, что был самым отвратительным певцом в округе — ну что ж, найдите себе другого. Но — вот в чем вся штука — те песни, что он пел, их слова и гармонии были его собственного сочинения, придуманные им самим в гараже в Пекхэме, где он трудился дни напролет, а потом дремал в старом Бугатти. И хотя Пикантный поймал все необходимые американские обертоны, чтобы переадресовать их подросткам, слушавшим его, слова, сочиненные им, были действительно про Лондонских тинэйджеров. То есть не просто «Я люблю тебя, о, да», это могло быть про кого угодно, а номера вроде Уродливая Уборщица, или Цикорий Для Моей Цыпки, или Джин, что с твоими Джинсами! или Неприятный Нарцисс из Ньюингтона, перекликавшиеся с местами и персонами, известными каждому парню из трущоб.
Но чем дальше, тем хуже, ибо никто не был заинтересован в творческих усилиях Пикантного Парня, особенно в том, как он предлагал их — пока один из юных круто взлетевших тирольцев не вспомнил Пикантного и не продал его (и его песни) своему Персональному Менеджеру, и своему Заведующему Артистами и Репертуаром, и своему Консультанту по Рекламе, и Агентству по Ангажементу, и я не знаю, кому еще. И вот! Пикантный Парень выбросил свою гитару, бережет голос для полоскания горла и нормальной речи, сочиняет для топ-поп-канарееек и зарабатывает кучи, — я имею в виду буквально: кучи — монет от письменных, грампластиночных, радио-, теле-, и даже кино-гонораров. Это настоящая сказка «из-грязи-в-князи»: вчера Отсеянный П. П. с благодарной гримасой подбирал медяки посреди плевков и собачьего дерьма, сегодня его водворили в тот же самый Найтсбридж с секретаршей и бухгалтером, добавленными в список его штата взрослых.
— Эти австралийцы! — сказал он. — Они приехали сюда ради резни. Ты в курсе, что в стране их 60 000? А видел ли хоть одного на стройке?
Я не ответил (не считая мудрого кивка), потому что сейчас для меня самой важной была мысль о пяти фунтах, а о просьбе взаймы и одалживании (и в том, и в другом я набрался достаточно опыта) я могу рассказать несколько золотых правил. Первое, начинайте сразу с дела — подходить издалека подобно смерти, ибо ваш избранник учует ваши дьявольские намерения и успеет построить баррикады. Поэтому я сказал:
— Мне нужна пятерка, Пикантный.
Пикантный Парень, со своей стороны, чему я был рад, усвоил главное правило одалживания — говорить «да» или «нет» сразу же: если ты будешь долго думать, тебя возненавидят в случае отказа, и не будут благодарны, если ты согласишься. Он вытащил бумажку, сказал «Когда угодно», и сменил тему разговора. Кстати, в этом случае мы оба знали, что это был подарок, потому что в его Золушкины дни я довольно часто давал Пикантному Парню деньги на сигареты, а так как шиллинг в те времена значил для него, как фунт сейчас, это было просто уплатой долгов. И я могу добавить, — раз уж мы остановились на этой теме, — что если вы оказались в позиции дающего в долг, два типа людей, которых вам нужно опасаться — это не, как вы ожидаете, добрые старые друзья по детству с аллеи Парадизо, а любые новые знакомые (ибо берущие взаймы тянутся к новым людям) или те, кому вы только что сделали услугу (потому что берущие взаймы считают, что там, где растет кукуруза, должен расти и сахарный тростник).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60