Больше мы не виделись. Она написала мне, когда переехала в Брисбан. У меня не было сомнений, что она будет жива и здорова, когда я найду время и деньги, чтобы поехать к ней в гости.
Когда я прибыла домой, было уже темно. Мне позволили проспать два дня подряд, а затем родители устроили мне настоящий допрос.
– Как ты могла? – сквозь слезы произнесла мама, меряя шагами комнату с маленьким Тором на руках, пока я усаживала Рейфа к себе на колени. – Как ты могла подвергнуть себя такой опасности? Как ты могла допустить, чтобы тебя обвиняли в совершении неблаговидных поступков? Почему ты не доверилась нам, Ронни? Где мы допустили ошибку? Это касается даже не Скотта Эрли, это касается твоего воспитания! Как ты могла врать нам без зазрения совести? И не смей говорить, что недомолвка – это еще не ложь, ты знаешь, что в данном случае это не так. Ты поступила вопреки тому, чему мы тебя учили, вопреки нашей вере.
– Мама, – тихо вымолвила я, – я поступила в соответствии с тем, что считала важным. Я не говорю, что была права. Но я знала, что обязана докопаться до истины сама, Я верила в то, что делала.
– Но теперь ты страдаешь из-за этого! – воскликнула она. – Ты снова привлекла к нам внимание. Я не имею в виду, что тогда, четыре года назад, мы стали предметом внимания прессы из-за тебя. Я хотела сказать, что мы снова в центре скандала.
– Подожди, – остановил ее папа. – Подожди секунду, Кресси. Мы движемся на слишком большой скорости. Я думаю, что Ронни в полной мере осознает, что она поступила опрометчиво. Самое главное сейчас – состояние ее души, а не то, что напишет некий писака. В конце концов, статья в газете забудется через неделю, стоит только какой-то кинозвезде в очередной раз выйти замуж или какому-нибудь политику обмануть свою жену. Мама посмотрела на него, а затем на меня.
– Ты прав. Я не хотела сказать, что ты в чем-то виновата. Люди иногда думают, что ошибки нельзя простить. Порой мы бываем слишком наивными, а потом сожалеем об этом. Когда ты в стрессовом состоянии, все кажется перевернутым, вывернутым наизнанку. Если ты хоть на минуту можешь допустить, что твоя мать хотела, чтобы ты ощутила себя виноватой в смерти Беки и Рути, тогда все мои усилия напрасны. И твой отец прав, Ронни. Совершенно не стоит волноваться из-за того, что скажут другие люди.
Я сказала:
– Мама, я тебя очень люблю и знаю, что ты любишь меня, но я уже не тот ребенок, каким была раньше.
– Но все те письма, которые ты посылала нам... О том доме, в котором жила, о своих друзьях, об учебе. Ты работала у них, и все это время обдумывала, как забрать ребенка?
– Она не обдумывала этого всерьез, – возразил отец. – Ты же знаешь свою дочь. Она действует, если принимает твердое решение. Она намеревалась содеять зло, но благодаря вмешательству Отца Небесного совершила благое дело. Она оказалась в нужном месте в нужное время, и не нам судить о причинах того, как все сложилось. В конце концов, она искупила перед Келли то зло, которое ей причинила.
– Прошу тебя, мама. Ты можешь укорять меня целую вечность, – вымолвила я. – И я буду слушать тебя. Но ты не сможешь наказать меня больше, чем я сама готова себя наказать.
В последующие дни я принимала друзей. Они смотрели на меня так, словно хотели что-то сказать, но, не находя слов, молчали. Как и предсказывал папа, в «Национальных новостях» целую неделю обсуждалось то, что произошло в нашей семье, но статьи были неубедительными, потому что состояли сплошь из догадок. Цитировали моих друзей из Калифорнии. Они недоумевали, но в один голос твердили, что я была умной студенткой, преданной и доброй. Вначале моя семья держалась в стороне от всех этих событий. Мне хотелось поговорить с дядей Пирсом наедине. Я рассказала ему о том, как в ту ужасную ночь в номере мотеля меня посетило озарение, как слова нашего пророка убедили меня в правильности моего пути. Он слушал молча, соединив ладони и постукивая подушечками пальцев.
– Ронни, я знаю, что бываю строг, даже суров. Но я люблю тебя не только как Божье дитя, но и как дочь моего брата. Я не склонен к открытому выражению чувств – это правда. Тут я больше похож на нашего отца, чем на мать. Я не смогу найти лучших слов, чем те, что ты услышала из уст Отца Небесного. Мы учимся друг у друга, Ронни, разве не так? Подсолнух зимой прибит к земле, но весной его стебель наполняется соками. Он поворачивается в сторону солнца и вырастает.
Однажды вечером я открыла компьютер и написала Клэр. Конечно, мы были уже довольно взрослыми, и живое общение могло бы показаться детской забавой, но мне было приятно думать, что у меня есть близкая подруга, которая всегда откликнется на зов о помощи. «Привет!»
«Хочешь встретиться?» «Не могу дождаться», – написала я.
Я услышала, как хлопнула дверь, и уже через минуту Клэр стояла на пороге и я обнимала ее. Я держала ее долго в объятиях, вдыхая знакомый лавандовый запах, наслаждаясь ее теплом.
– Что произошло с твоими волосами?
Как же здорово, что она решила провести дома зимние каникулы!
Мы сели в моей комнате, и я поведала ей обо всем. Я рассказала ей и о своих сомнениях, и о страхах, которые терзали мою душу, и о том, как мне открылась истина.
– Я не стану говорить, что предупреждала тебя, – начала Клэр.
– Но мы все равно придем к этому.
Я не могла поверить в то, что она сидит передо мной. Меня Не было дома три месяца, но за это время все так изменилось. Прошлое словно было отчерчено черной линией.
– Нет, думаю, что нет, – сказала Клэр. – Я вижу, что ты сама рее осознаешь. Ты была в ужасе?
Она обняла меня и задрожала. Клэр выглядела такой повзрослевшей. Мне было интересно, произвожу ли и я такое же впечатление. Ей ничего не пришлось бы спрашивать, потому что в те дни, по выражению моего папы, хорошо работала «устная радиосвязь».
– Нет, – призналась я. – Немного пугалась, как тогда, когда впервые увидела Скотта Эрли. Конечно, у меня был жуткий шок, когда он пытался покончить с собой. Но беседа в полиции не испугала меня.
– А как твоя работа на «скорой помощи»?
– Это отнимает все силы. Но я люблю свою работу. Я собираюсь поступить в колледж в Сейнт-Джордже, чтобы закончить образование. Уверена, что из меня получится хороший врач. Я смогу быстро принимать решения: какие лекарства нужны в том или ином случае, прописывать ли болеутоляющее, делать ли переливание крови...
– Похоже, то, что произошло, не сбило тебя с толку, – удивленно произнесла Клэр.
– Думаю, оно только укрепило меня в желании стать врачом. Я помогала Келли!
– Но ты чуть не убила...
– Клэр, нет. Я не делала ничего подобного!
Потом я всерьез задумалась над тем, не будут ли отныне люди воспринимать меня как потенциального преступника. У меня тут же начала раскалываться голова.
– Мне не надо было уезжать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
Когда я прибыла домой, было уже темно. Мне позволили проспать два дня подряд, а затем родители устроили мне настоящий допрос.
– Как ты могла? – сквозь слезы произнесла мама, меряя шагами комнату с маленьким Тором на руках, пока я усаживала Рейфа к себе на колени. – Как ты могла подвергнуть себя такой опасности? Как ты могла допустить, чтобы тебя обвиняли в совершении неблаговидных поступков? Почему ты не доверилась нам, Ронни? Где мы допустили ошибку? Это касается даже не Скотта Эрли, это касается твоего воспитания! Как ты могла врать нам без зазрения совести? И не смей говорить, что недомолвка – это еще не ложь, ты знаешь, что в данном случае это не так. Ты поступила вопреки тому, чему мы тебя учили, вопреки нашей вере.
– Мама, – тихо вымолвила я, – я поступила в соответствии с тем, что считала важным. Я не говорю, что была права. Но я знала, что обязана докопаться до истины сама, Я верила в то, что делала.
– Но теперь ты страдаешь из-за этого! – воскликнула она. – Ты снова привлекла к нам внимание. Я не имею в виду, что тогда, четыре года назад, мы стали предметом внимания прессы из-за тебя. Я хотела сказать, что мы снова в центре скандала.
– Подожди, – остановил ее папа. – Подожди секунду, Кресси. Мы движемся на слишком большой скорости. Я думаю, что Ронни в полной мере осознает, что она поступила опрометчиво. Самое главное сейчас – состояние ее души, а не то, что напишет некий писака. В конце концов, статья в газете забудется через неделю, стоит только какой-то кинозвезде в очередной раз выйти замуж или какому-нибудь политику обмануть свою жену. Мама посмотрела на него, а затем на меня.
– Ты прав. Я не хотела сказать, что ты в чем-то виновата. Люди иногда думают, что ошибки нельзя простить. Порой мы бываем слишком наивными, а потом сожалеем об этом. Когда ты в стрессовом состоянии, все кажется перевернутым, вывернутым наизнанку. Если ты хоть на минуту можешь допустить, что твоя мать хотела, чтобы ты ощутила себя виноватой в смерти Беки и Рути, тогда все мои усилия напрасны. И твой отец прав, Ронни. Совершенно не стоит волноваться из-за того, что скажут другие люди.
Я сказала:
– Мама, я тебя очень люблю и знаю, что ты любишь меня, но я уже не тот ребенок, каким была раньше.
– Но все те письма, которые ты посылала нам... О том доме, в котором жила, о своих друзьях, об учебе. Ты работала у них, и все это время обдумывала, как забрать ребенка?
– Она не обдумывала этого всерьез, – возразил отец. – Ты же знаешь свою дочь. Она действует, если принимает твердое решение. Она намеревалась содеять зло, но благодаря вмешательству Отца Небесного совершила благое дело. Она оказалась в нужном месте в нужное время, и не нам судить о причинах того, как все сложилось. В конце концов, она искупила перед Келли то зло, которое ей причинила.
– Прошу тебя, мама. Ты можешь укорять меня целую вечность, – вымолвила я. – И я буду слушать тебя. Но ты не сможешь наказать меня больше, чем я сама готова себя наказать.
В последующие дни я принимала друзей. Они смотрели на меня так, словно хотели что-то сказать, но, не находя слов, молчали. Как и предсказывал папа, в «Национальных новостях» целую неделю обсуждалось то, что произошло в нашей семье, но статьи были неубедительными, потому что состояли сплошь из догадок. Цитировали моих друзей из Калифорнии. Они недоумевали, но в один голос твердили, что я была умной студенткой, преданной и доброй. Вначале моя семья держалась в стороне от всех этих событий. Мне хотелось поговорить с дядей Пирсом наедине. Я рассказала ему о том, как в ту ужасную ночь в номере мотеля меня посетило озарение, как слова нашего пророка убедили меня в правильности моего пути. Он слушал молча, соединив ладони и постукивая подушечками пальцев.
– Ронни, я знаю, что бываю строг, даже суров. Но я люблю тебя не только как Божье дитя, но и как дочь моего брата. Я не склонен к открытому выражению чувств – это правда. Тут я больше похож на нашего отца, чем на мать. Я не смогу найти лучших слов, чем те, что ты услышала из уст Отца Небесного. Мы учимся друг у друга, Ронни, разве не так? Подсолнух зимой прибит к земле, но весной его стебель наполняется соками. Он поворачивается в сторону солнца и вырастает.
Однажды вечером я открыла компьютер и написала Клэр. Конечно, мы были уже довольно взрослыми, и живое общение могло бы показаться детской забавой, но мне было приятно думать, что у меня есть близкая подруга, которая всегда откликнется на зов о помощи. «Привет!»
«Хочешь встретиться?» «Не могу дождаться», – написала я.
Я услышала, как хлопнула дверь, и уже через минуту Клэр стояла на пороге и я обнимала ее. Я держала ее долго в объятиях, вдыхая знакомый лавандовый запах, наслаждаясь ее теплом.
– Что произошло с твоими волосами?
Как же здорово, что она решила провести дома зимние каникулы!
Мы сели в моей комнате, и я поведала ей обо всем. Я рассказала ей и о своих сомнениях, и о страхах, которые терзали мою душу, и о том, как мне открылась истина.
– Я не стану говорить, что предупреждала тебя, – начала Клэр.
– Но мы все равно придем к этому.
Я не могла поверить в то, что она сидит передо мной. Меня Не было дома три месяца, но за это время все так изменилось. Прошлое словно было отчерчено черной линией.
– Нет, думаю, что нет, – сказала Клэр. – Я вижу, что ты сама рее осознаешь. Ты была в ужасе?
Она обняла меня и задрожала. Клэр выглядела такой повзрослевшей. Мне было интересно, произвожу ли и я такое же впечатление. Ей ничего не пришлось бы спрашивать, потому что в те дни, по выражению моего папы, хорошо работала «устная радиосвязь».
– Нет, – призналась я. – Немного пугалась, как тогда, когда впервые увидела Скотта Эрли. Конечно, у меня был жуткий шок, когда он пытался покончить с собой. Но беседа в полиции не испугала меня.
– А как твоя работа на «скорой помощи»?
– Это отнимает все силы. Но я люблю свою работу. Я собираюсь поступить в колледж в Сейнт-Джордже, чтобы закончить образование. Уверена, что из меня получится хороший врач. Я смогу быстро принимать решения: какие лекарства нужны в том или ином случае, прописывать ли болеутоляющее, делать ли переливание крови...
– Похоже, то, что произошло, не сбило тебя с толку, – удивленно произнесла Клэр.
– Думаю, оно только укрепило меня в желании стать врачом. Я помогала Келли!
– Но ты чуть не убила...
– Клэр, нет. Я не делала ничего подобного!
Потом я всерьез задумалась над тем, не будут ли отныне люди воспринимать меня как потенциального преступника. У меня тут же начала раскалываться голова.
– Мне не надо было уезжать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70