Я просто девчонка из соседнего дома, которую ты видел сотни раз, но рассмотрел лишь однажды.
– Я прекрасно тебя понимаю.
– Я тебя тоже понимаю.
– Но, Ронни, ты не совсем права. Сейчас я стою перед тобой и вижу тебя.
Он притянул меня к себе и поцеловал. Не так, как много лет назад. Его страстное движение напомнило мне о Кевине и Шире.
– Не здесь, – прошептала я, оглядываясь, не включен ли свет в спальне моих родителей.
Держась за руки, мы сбежали вниз к ручью.
– Я еще никогда не был в раздевалке для девочек, – заметил Мико.
– Здесь восхитительно, – ответила я, заводя его внутрь. Как я и предполагала, дети измазали стены раздевалки грязью. Все выглядело так же, как в годы моего детства.
– Здесь очень темно, и пол, наверное, в грязи.
Однако оказалось, что пол сухой. На нем лежали пластиковые коврики. Вот что значит смена поколений, решила я. Мы нашли нашу крепость из ивовых веток и легли на землю. Мико крепко держал меня в своих объятиях. Он целовал меня и гладил мне живот, а я потянулась рукой в вырез его рубашки. Мне казалось, что мы первые люди на земле. Мое тело отзывалось на его прикосновения. Это была любовь.
– Ронни, ты же мормонка! – воскликнул Мико, присаживаясь.
– И?
– Я не могу! Ты же мормонка. Ты веришь, что ангел прилетел к мальчику с больными ногами и вложил в его уста новую книгу Библии.
– А ты веришь, что ангел прилетел к девочке, чтобы сообщить ей о том, что она выносит в своем лоне сына Бога.
– Я никогда и не думал, что девственница может иметь ребенка.
– Вот именно.
– Я никогда не верил, что Иисус может явиться в Нью-Йорк, как Эрик Клэптон после гастрольного тура. Так ведь некоторые из вас это представляют себе?
– А я никогда не верила, что священник может превратить хлеб в Тело Христово.
– Ронни, будь благоразумна, – уцепился за мои слова Мико. – Что может заставить людей верить в то, что маленький Джозеф Смит так много думал о небесах, что однажды отправился в лес и увидел там апостолов! Шутка ли?!
– А как же святая Бернарда, бедная французская девочка, которая увидела Святую Деву...
– Но никто не стал исповедовать новую религию только потому, что у бедняжки были галлюцинации.
– Но они верили в то, что обычная вода из источника Бернарды может исцелять людей, больных церебральным параличом, раком и лейкемией...
– Рак и лейкемия – это одно и то же.
– Джозеф Смит не совершенен. Но он говорил, что все хорошее в других религиях послужит новой религии мормонов. Вообще, почему мы с тобой спорим на религиозные темы? Это так глупо.
– Где такое написано?
– Что?
– Что мормоны должны взять все хорошее из других религий?
– Не знаю. Ты помнишь всю службу в католическом храме наизусть?
– Нет, – ответил он. – Я не бываю в церкви, кроме как на праздники. Я помню только, что родители ходили со мной на первое причастие.
– Тогда какое это все имеет значение? Даже если Джозеф Смит был со странностями, благодаря нему основана религия, которая удержала многих людей от выпивки, курения, наркотиков.
– Я не хотел оскорбить твои чувства, – проговорил Мико после долгого молчания. – Все религии отличаются безумием. Ваша более безумная, чем остальные, только и всего. Но когда я размышляю о ней, то понимаю, что она несет много светлого. Я знал, что мало сходить на исповедь, если ты согрешил. Нужно загладить свою вину хорошим поступком. Красиво говорить все умеют.
– Я всегда считала, что у католиков все очень уж просто. Им надо попросить прощения, помолиться – и все снова в порядке. Я верю в силу добрых дел. И все мормоны в это верят. Это имеет смысл. Я понимаю, что ранние мормоны не очень хорошо себя проявили, но я ведь не такая. Не сумасшедшая.
– Это спорный вопрос, – заметил Мико. – Особенно если учесть недавние события.
Я притворилась, будто не расслышала его.
– Моя семья – образцовая. У Клэр великолепные родители. Есть люди, которые называют себя мормонами, совершая безумные поступки. Разница только в том, что это сразу же попадает на страницы газет и все начинают кивать головами: «Что вы хотите, они же мормоны?» Вспомни все эти истории с католическими священниками – их обвинили в педофилии. Это же не значит, что все священники теперь под подозрением? Никто ведь не стал говорить о том, что католицизм вообще никому не нужен.
– У тебя есть родственники, которые исповедуют полигамию?
– Твой дядя работает на мафию?
– Но католики не строят огромных храмов, куда никому нельзя входить.
– Да, только Нотр-Дам! А еще Ватикан! – Любой может попасть в Ватикан!
– Но люди все время видят наши храмы. Им не надо платить за то, чтобы сфотографироваться рядом с ними. Ты можешь отправиться туда в любой день, хоть в среду, и обязательно увидишь, как новобрачные позируют на фоне церкви. Они специально записываются в очередь, так как желающих очень много...
– Позволь мне поцеловать тебя, – прервал он мою речь. – Думаю, что так нам будет веселее.
Он обнял меня за плечи, и мой амулет упал на свитер.
– Что это? – спросил он.
– Я сделала его много лет назад.
– Что это такое? Ты сделала его из цветов? Или из гривы Джейд?
– Нет, но что-то в этом роде.
Я не говорила с ним на эту тему много лет, решив рассказать потом в письме.
Он снова меня поцеловал, притянув ближе к себе.
– Не питай никаких надежд, Мико, – сказала я. – Я не та девушка, которая составит тебе компанию для свиданий.
– Я не шучу, Ронни.
– Мы слишком разные, – возразила я.
– Я хочу тебя, – произнес он.
– Просто так сложились обстоятельства. Ты молодой, а на дворе сумерки, и ты наедине с девушкой, которую показывали в новостях.
– Ты считаешь меня таким поверхностным? – заметил он.
– Наверное, да, – сказала я. Про себя же я думала: «Мико! Не позволяй отпустить себя. Я просто защищаюсь, как тогда, в моем дворе, под баскетбольным кольцом. Не дай нам расстаться».
Но он только пожал плечами. Наконец я вымолвила:
– Я знаю, что тоже хочу тебя. Но я понимаю, что ты прав, – это не то же самое, что чувствовать любовь.
– А кто говорил о любви?
– Никто. Именно поэтому мы должны вернуться домой. И остаться друзьями.
– Да, мы останемся друзьями.
Он погладил меня по лицу, касаясь волос.
– Мы всегда будем друзьями, Ронни.
Даже в страшном сне я не представляла себе такого финала.
Я забралась в кровать и плакала до тех пор, пока не заснула, обессиленная и расстроенная. Но даже в моей печали была толика радости. Я знала, что мы любим друг друга, что бы он ни говорил. Мне было плевать, что получится из всего этого. Я повторяла эти слова снова и снова, убеждая себя в их правдивости. Пережитое само по себе было таким неожиданным и прекрасным, что мои кошмары прекратились. Я впала в забытье, и мне виделось во сне, что я еду верхом на Джейд к дому Мико, но теперь нам столько лет, сколько сейчас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
– Я прекрасно тебя понимаю.
– Я тебя тоже понимаю.
– Но, Ронни, ты не совсем права. Сейчас я стою перед тобой и вижу тебя.
Он притянул меня к себе и поцеловал. Не так, как много лет назад. Его страстное движение напомнило мне о Кевине и Шире.
– Не здесь, – прошептала я, оглядываясь, не включен ли свет в спальне моих родителей.
Держась за руки, мы сбежали вниз к ручью.
– Я еще никогда не был в раздевалке для девочек, – заметил Мико.
– Здесь восхитительно, – ответила я, заводя его внутрь. Как я и предполагала, дети измазали стены раздевалки грязью. Все выглядело так же, как в годы моего детства.
– Здесь очень темно, и пол, наверное, в грязи.
Однако оказалось, что пол сухой. На нем лежали пластиковые коврики. Вот что значит смена поколений, решила я. Мы нашли нашу крепость из ивовых веток и легли на землю. Мико крепко держал меня в своих объятиях. Он целовал меня и гладил мне живот, а я потянулась рукой в вырез его рубашки. Мне казалось, что мы первые люди на земле. Мое тело отзывалось на его прикосновения. Это была любовь.
– Ронни, ты же мормонка! – воскликнул Мико, присаживаясь.
– И?
– Я не могу! Ты же мормонка. Ты веришь, что ангел прилетел к мальчику с больными ногами и вложил в его уста новую книгу Библии.
– А ты веришь, что ангел прилетел к девочке, чтобы сообщить ей о том, что она выносит в своем лоне сына Бога.
– Я никогда и не думал, что девственница может иметь ребенка.
– Вот именно.
– Я никогда не верил, что Иисус может явиться в Нью-Йорк, как Эрик Клэптон после гастрольного тура. Так ведь некоторые из вас это представляют себе?
– А я никогда не верила, что священник может превратить хлеб в Тело Христово.
– Ронни, будь благоразумна, – уцепился за мои слова Мико. – Что может заставить людей верить в то, что маленький Джозеф Смит так много думал о небесах, что однажды отправился в лес и увидел там апостолов! Шутка ли?!
– А как же святая Бернарда, бедная французская девочка, которая увидела Святую Деву...
– Но никто не стал исповедовать новую религию только потому, что у бедняжки были галлюцинации.
– Но они верили в то, что обычная вода из источника Бернарды может исцелять людей, больных церебральным параличом, раком и лейкемией...
– Рак и лейкемия – это одно и то же.
– Джозеф Смит не совершенен. Но он говорил, что все хорошее в других религиях послужит новой религии мормонов. Вообще, почему мы с тобой спорим на религиозные темы? Это так глупо.
– Где такое написано?
– Что?
– Что мормоны должны взять все хорошее из других религий?
– Не знаю. Ты помнишь всю службу в католическом храме наизусть?
– Нет, – ответил он. – Я не бываю в церкви, кроме как на праздники. Я помню только, что родители ходили со мной на первое причастие.
– Тогда какое это все имеет значение? Даже если Джозеф Смит был со странностями, благодаря нему основана религия, которая удержала многих людей от выпивки, курения, наркотиков.
– Я не хотел оскорбить твои чувства, – проговорил Мико после долгого молчания. – Все религии отличаются безумием. Ваша более безумная, чем остальные, только и всего. Но когда я размышляю о ней, то понимаю, что она несет много светлого. Я знал, что мало сходить на исповедь, если ты согрешил. Нужно загладить свою вину хорошим поступком. Красиво говорить все умеют.
– Я всегда считала, что у католиков все очень уж просто. Им надо попросить прощения, помолиться – и все снова в порядке. Я верю в силу добрых дел. И все мормоны в это верят. Это имеет смысл. Я понимаю, что ранние мормоны не очень хорошо себя проявили, но я ведь не такая. Не сумасшедшая.
– Это спорный вопрос, – заметил Мико. – Особенно если учесть недавние события.
Я притворилась, будто не расслышала его.
– Моя семья – образцовая. У Клэр великолепные родители. Есть люди, которые называют себя мормонами, совершая безумные поступки. Разница только в том, что это сразу же попадает на страницы газет и все начинают кивать головами: «Что вы хотите, они же мормоны?» Вспомни все эти истории с католическими священниками – их обвинили в педофилии. Это же не значит, что все священники теперь под подозрением? Никто ведь не стал говорить о том, что католицизм вообще никому не нужен.
– У тебя есть родственники, которые исповедуют полигамию?
– Твой дядя работает на мафию?
– Но католики не строят огромных храмов, куда никому нельзя входить.
– Да, только Нотр-Дам! А еще Ватикан! – Любой может попасть в Ватикан!
– Но люди все время видят наши храмы. Им не надо платить за то, чтобы сфотографироваться рядом с ними. Ты можешь отправиться туда в любой день, хоть в среду, и обязательно увидишь, как новобрачные позируют на фоне церкви. Они специально записываются в очередь, так как желающих очень много...
– Позволь мне поцеловать тебя, – прервал он мою речь. – Думаю, что так нам будет веселее.
Он обнял меня за плечи, и мой амулет упал на свитер.
– Что это? – спросил он.
– Я сделала его много лет назад.
– Что это такое? Ты сделала его из цветов? Или из гривы Джейд?
– Нет, но что-то в этом роде.
Я не говорила с ним на эту тему много лет, решив рассказать потом в письме.
Он снова меня поцеловал, притянув ближе к себе.
– Не питай никаких надежд, Мико, – сказала я. – Я не та девушка, которая составит тебе компанию для свиданий.
– Я не шучу, Ронни.
– Мы слишком разные, – возразила я.
– Я хочу тебя, – произнес он.
– Просто так сложились обстоятельства. Ты молодой, а на дворе сумерки, и ты наедине с девушкой, которую показывали в новостях.
– Ты считаешь меня таким поверхностным? – заметил он.
– Наверное, да, – сказала я. Про себя же я думала: «Мико! Не позволяй отпустить себя. Я просто защищаюсь, как тогда, в моем дворе, под баскетбольным кольцом. Не дай нам расстаться».
Но он только пожал плечами. Наконец я вымолвила:
– Я знаю, что тоже хочу тебя. Но я понимаю, что ты прав, – это не то же самое, что чувствовать любовь.
– А кто говорил о любви?
– Никто. Именно поэтому мы должны вернуться домой. И остаться друзьями.
– Да, мы останемся друзьями.
Он погладил меня по лицу, касаясь волос.
– Мы всегда будем друзьями, Ронни.
Даже в страшном сне я не представляла себе такого финала.
Я забралась в кровать и плакала до тех пор, пока не заснула, обессиленная и расстроенная. Но даже в моей печали была толика радости. Я знала, что мы любим друг друга, что бы он ни говорил. Мне было плевать, что получится из всего этого. Я повторяла эти слова снова и снова, убеждая себя в их правдивости. Пережитое само по себе было таким неожиданным и прекрасным, что мои кошмары прекратились. Я впала в забытье, и мне виделось во сне, что я еду верхом на Джейд к дому Мико, но теперь нам столько лет, сколько сейчас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70