деньги, влияние, опытные юристы, возмущенная добродетель – а также его родители Отто и Синтия, готовые поддержать его своим вкладом во все это.
– Одной мягкости мало, – сказала Синтия о Хелен. – Необходим еще здравый смысл, ну и осмотрительность.
– Мужчина способен многое вытерпеть от своей жены, – сказал Отто. – Но только чтобы его не ставили в глупое положение у всех на глазах.
А Хелен нечего было положить на весы кроме прелести, и беспомощности, и материнской любви, и добросовестности Эдвина Друза. А этого было недостаточно.
Клиффорд развелся с Хелен за супружескую измену, отрицать которую она никак не могла: более того, Анн-Мари явилась в суд и дала те же показания, что и на собственном бракоразводном процессе: «…я неожиданно возвращаюсь домой и застаю моего мужа Лоренса в постели с Хелен. Да, в нашей брачной постели. Да, оба были совсем голые». Ложь! Сплошная ложь! Хелен даже не пыталась в качестве возражения ссылаться на то, что Клиффорд совершил супружескую измену с Анджи Уэлбрук – она не хотела обрекать его на публичное позорище, а Эдвин Друз и не пробовал ее уговаривать. Хелен слишком уж была убеждена, что потеряла Клиффорда по своей вине. Даже питая к нему ненависть, она его любила, и то же можно сказать о нем в отношении нее. Но его гордость была уязвлена: он не простит и не позволит ей уязвлять его еще горше. И он получил развод, как чистый и пострадавший, а она – как виновная, и все это не сходило с газетных страниц целую неделю. С прискорбием должна сказать, что Клиффорд Вексфорд ничего против газетной шумихи не имел. Он считал, что она приносит пользу делу, да так и было.
Из Йоханнесбурга позвонил отец Анджи и загремел в трубке:
– Рад, что вы избавились от своей дряни жены. Анджи это взбодрит!
И взбодрило. Как и поразительный успех картин Дэвида Феркина, которые теперь висели на самых авангардистских стенах в стране.
– Вот видишь! – заявила Анджи. – Этому хламу, Старым Мастерам, пришел конец, конец, конец!
Когда месяц спустя решался вопрос, у кого из родителей остается ребенок, Хелен пришлось пожалеть, что она не вела борьбу более яростно. Клиффорд приводил различные доказательства того, что она не годится в матери. И не только ссылался на ее попытку сделать аборт, чего она ожидала, но и на ненормальность ее отца (человек, режущий садовыми ножницами собственные картины, едва может считаться нормальным!), которую она, несомненно, унаследовала, а также на собственную ее, Хелен, склонность к грубейшей сексуальной аморальности. Далее Хелен уже почти алкоголичка – разве она не пыталась оправдать свое прегрешение с соответчиком Деррансом, ссылкой на то, что выпила лишнего? Нет, мать Нелл тщеславная, безалаберная, безнадежная потенциальная преступница. Далее, Хелен не имеет средств к жизни, а Клиффорд имеет их. Как она намерена содержать ребенка? Разве она при первом же поводе не бросила даже свою жалкую повременную работу? Работать? Хелен? Вы шутите!
Куда бы бедная девочка ни оборачивалась, всюду ее встречал Клиффорд с новым обвинением и был столь убедителен, что она сама почти ему поверила. А в чем могла обвинить его она? Что он требует Нелл только, чтобы больнее наказать ее? Что он просто возложит все заботы о крошке Нелл на няню? Что он слишком занят, чтобы быть хорошим отцом, и что ее, Хелен, сердце разобьется, если у нее отберут ее дочку? Эдвин Друз был неубедителен. И Хелен была второй раз заклеймена в глазах света как пьяная потаскушка. Так-то вот. Клиффорд выиграл процесс.
– Опека, воспитание и контроль отцу, – объявил судья. Клиффорд посмотрел через зал на Хелен и в первый раз с начала разбирательства встретил ее взгляд.
– Клиффорд, – прошептала она, как может жена прошептать имя мужа у его смертного одра, и вопреки разноголосому хору вокруг он ее услышал, и его сердце рванулось к ней. Ярость и злоба угасли, и он пожалел, что не может отвести стрелки часов назад, чтобы он, она и Нелл снова были вместе. Он остановился во дворе суда, ожидая Хелен. Ему просто хотелось заговорить с ней, коснуться ее руки. Ведь она была уже достаточно наказана. Но Анджи вышла раньше Хелен, одетая в минимальнейшую из кожаных мини-юбок, и никто не глядел на ее ноги, а только на золотую брошь с бриллиантами у ее горла, которая стоила по меньшей мере четверть миллиона фунтов. Анджи ухватила его под руку и сказала:
– Ну превосходный результат. Ты с малюткой и без Хелен. Лоренс, знаешь ли, был не единственный.
И Клиффорд справился со своей минутной слабостью.
Вы спрашиваете, что сталось с Лоренсом? Анн-Мари, его жена, простила его – хотя так никогда и не простила Хелен, – и года через два они снова вступили в брак. Некоторые люди легкомысленны до невыносимости. Но Хелен одна неосторожность обошлась в мужа, домашний очаг и любовника (что, впрочем, случается так часто, что даже думать не хочется), не говоря уже о ребенке, о подруге, да и о репутации тоже. И когда крошка Нелл сделала свои первые шажки, ее мать при этом не присутствовала.
ПОСЛЕ РАЗВОДА
Бедный Клиффорд! Возможно, читатель, тебя удивляет, что я столь сочувственно говорю о Клиффорде, который обошелся с Хелен столь жестоко и гадко. Она допустила большую глупость, это правда, но ей же было всего 23, а Клиффорд через месяц или около того после свадьбы уже отдавал «Леонардо» куда больше внимания, чем ей, и заставил ее приревновать к Анджи, как нам известно, а Лоренс был таким же веселым брюнетом, каким серьезным блондином был Клиффорд, и она всего разок не устояла перед искушением, хотя никуда не денешься от того факта, что эпизод на диване в его конторе вполне мог бы перейти в нечто куда более прекрасное и менее пошлое, если бы ему дали развиваться естественным путем, без сокрушительных ударов, которые Анн-Мари нанесла едва зародившимся отношениям. Многие другие мужья простили бы жене точно такую же ошибку – горевали и дулись бы недели три-четыре, а потом забыли бы и продолжали бы жить как ни в чем не бывало. Но только не Клиффорд. Бедный Клиффорд, говорю я, потому лишь, что он не мог простить, а уж тем более забыть.
Бедный Клиффорд, потому что, даже ненавидя Хелен, он тосковал без ее светлого присутствия возле него и остался с Анджи, которая носила мини-юбки, хотя ноги у нее были безобразные, и немодные броши, потому лишь, что они стоили миллионы, а ее белые норковые манто выглядели бьющими в нос, а не теплыми и уютными. И которая, стоило Клиффорду вспомнить о своих вполне законных правах свежеразведенного мужчины и посмотреть направо-налево (а в красивых, умных, обворожительных женщинах, только и думающих, как бы завладеть Клиффордом, недостатка не было), принималась названивать своему папаше в Йоханнесбург (никогда не пользуясь собственным телефоном), убеждая его забрать свои капиталовложения из зыбкого Мира Искусства и поместить их в незыблемую Компанию по перегонке спирта, или «Армалит инкорпорейтед».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107
– Одной мягкости мало, – сказала Синтия о Хелен. – Необходим еще здравый смысл, ну и осмотрительность.
– Мужчина способен многое вытерпеть от своей жены, – сказал Отто. – Но только чтобы его не ставили в глупое положение у всех на глазах.
А Хелен нечего было положить на весы кроме прелести, и беспомощности, и материнской любви, и добросовестности Эдвина Друза. А этого было недостаточно.
Клиффорд развелся с Хелен за супружескую измену, отрицать которую она никак не могла: более того, Анн-Мари явилась в суд и дала те же показания, что и на собственном бракоразводном процессе: «…я неожиданно возвращаюсь домой и застаю моего мужа Лоренса в постели с Хелен. Да, в нашей брачной постели. Да, оба были совсем голые». Ложь! Сплошная ложь! Хелен даже не пыталась в качестве возражения ссылаться на то, что Клиффорд совершил супружескую измену с Анджи Уэлбрук – она не хотела обрекать его на публичное позорище, а Эдвин Друз и не пробовал ее уговаривать. Хелен слишком уж была убеждена, что потеряла Клиффорда по своей вине. Даже питая к нему ненависть, она его любила, и то же можно сказать о нем в отношении нее. Но его гордость была уязвлена: он не простит и не позволит ей уязвлять его еще горше. И он получил развод, как чистый и пострадавший, а она – как виновная, и все это не сходило с газетных страниц целую неделю. С прискорбием должна сказать, что Клиффорд Вексфорд ничего против газетной шумихи не имел. Он считал, что она приносит пользу делу, да так и было.
Из Йоханнесбурга позвонил отец Анджи и загремел в трубке:
– Рад, что вы избавились от своей дряни жены. Анджи это взбодрит!
И взбодрило. Как и поразительный успех картин Дэвида Феркина, которые теперь висели на самых авангардистских стенах в стране.
– Вот видишь! – заявила Анджи. – Этому хламу, Старым Мастерам, пришел конец, конец, конец!
Когда месяц спустя решался вопрос, у кого из родителей остается ребенок, Хелен пришлось пожалеть, что она не вела борьбу более яростно. Клиффорд приводил различные доказательства того, что она не годится в матери. И не только ссылался на ее попытку сделать аборт, чего она ожидала, но и на ненормальность ее отца (человек, режущий садовыми ножницами собственные картины, едва может считаться нормальным!), которую она, несомненно, унаследовала, а также на собственную ее, Хелен, склонность к грубейшей сексуальной аморальности. Далее Хелен уже почти алкоголичка – разве она не пыталась оправдать свое прегрешение с соответчиком Деррансом, ссылкой на то, что выпила лишнего? Нет, мать Нелл тщеславная, безалаберная, безнадежная потенциальная преступница. Далее, Хелен не имеет средств к жизни, а Клиффорд имеет их. Как она намерена содержать ребенка? Разве она при первом же поводе не бросила даже свою жалкую повременную работу? Работать? Хелен? Вы шутите!
Куда бы бедная девочка ни оборачивалась, всюду ее встречал Клиффорд с новым обвинением и был столь убедителен, что она сама почти ему поверила. А в чем могла обвинить его она? Что он требует Нелл только, чтобы больнее наказать ее? Что он просто возложит все заботы о крошке Нелл на няню? Что он слишком занят, чтобы быть хорошим отцом, и что ее, Хелен, сердце разобьется, если у нее отберут ее дочку? Эдвин Друз был неубедителен. И Хелен была второй раз заклеймена в глазах света как пьяная потаскушка. Так-то вот. Клиффорд выиграл процесс.
– Опека, воспитание и контроль отцу, – объявил судья. Клиффорд посмотрел через зал на Хелен и в первый раз с начала разбирательства встретил ее взгляд.
– Клиффорд, – прошептала она, как может жена прошептать имя мужа у его смертного одра, и вопреки разноголосому хору вокруг он ее услышал, и его сердце рванулось к ней. Ярость и злоба угасли, и он пожалел, что не может отвести стрелки часов назад, чтобы он, она и Нелл снова были вместе. Он остановился во дворе суда, ожидая Хелен. Ему просто хотелось заговорить с ней, коснуться ее руки. Ведь она была уже достаточно наказана. Но Анджи вышла раньше Хелен, одетая в минимальнейшую из кожаных мини-юбок, и никто не глядел на ее ноги, а только на золотую брошь с бриллиантами у ее горла, которая стоила по меньшей мере четверть миллиона фунтов. Анджи ухватила его под руку и сказала:
– Ну превосходный результат. Ты с малюткой и без Хелен. Лоренс, знаешь ли, был не единственный.
И Клиффорд справился со своей минутной слабостью.
Вы спрашиваете, что сталось с Лоренсом? Анн-Мари, его жена, простила его – хотя так никогда и не простила Хелен, – и года через два они снова вступили в брак. Некоторые люди легкомысленны до невыносимости. Но Хелен одна неосторожность обошлась в мужа, домашний очаг и любовника (что, впрочем, случается так часто, что даже думать не хочется), не говоря уже о ребенке, о подруге, да и о репутации тоже. И когда крошка Нелл сделала свои первые шажки, ее мать при этом не присутствовала.
ПОСЛЕ РАЗВОДА
Бедный Клиффорд! Возможно, читатель, тебя удивляет, что я столь сочувственно говорю о Клиффорде, который обошелся с Хелен столь жестоко и гадко. Она допустила большую глупость, это правда, но ей же было всего 23, а Клиффорд через месяц или около того после свадьбы уже отдавал «Леонардо» куда больше внимания, чем ей, и заставил ее приревновать к Анджи, как нам известно, а Лоренс был таким же веселым брюнетом, каким серьезным блондином был Клиффорд, и она всего разок не устояла перед искушением, хотя никуда не денешься от того факта, что эпизод на диване в его конторе вполне мог бы перейти в нечто куда более прекрасное и менее пошлое, если бы ему дали развиваться естественным путем, без сокрушительных ударов, которые Анн-Мари нанесла едва зародившимся отношениям. Многие другие мужья простили бы жене точно такую же ошибку – горевали и дулись бы недели три-четыре, а потом забыли бы и продолжали бы жить как ни в чем не бывало. Но только не Клиффорд. Бедный Клиффорд, говорю я, потому лишь, что он не мог простить, а уж тем более забыть.
Бедный Клиффорд, потому что, даже ненавидя Хелен, он тосковал без ее светлого присутствия возле него и остался с Анджи, которая носила мини-юбки, хотя ноги у нее были безобразные, и немодные броши, потому лишь, что они стоили миллионы, а ее белые норковые манто выглядели бьющими в нос, а не теплыми и уютными. И которая, стоило Клиффорду вспомнить о своих вполне законных правах свежеразведенного мужчины и посмотреть направо-налево (а в красивых, умных, обворожительных женщинах, только и думающих, как бы завладеть Клиффордом, недостатка не было), принималась названивать своему папаше в Йоханнесбург (никогда не пользуясь собственным телефоном), убеждая его забрать свои капиталовложения из зыбкого Мира Искусства и поместить их в незыблемую Компанию по перегонке спирта, или «Армалит инкорпорейтед».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107