А еще это значило: «Успокойся, все в порядке, Грего вне опасности, и этот человек — не враг».
Эндер слышал эти слова, Миро тоже.
— Грего, — начал Миро, — я ведь говорил тебе, что рано или поздно ты напорешься на человека, который тебя не испугается.
Услышав, что союзник превратился во врага, Грего заскулил:
— Он убивает меня, убивает меня!
Миро холодно посмотрел на Эндера. Может быть, Эла и доверяла Голосу, но Миро — нет, еще нет.
— Я делаю ему больно, — признался Эндер. Когда-то он узнал, что лучшим способом завоевать доверие является правда. — Каждый раз, когда он пытается вырваться на свободу, ему становится несколько неудобно. И он, между прочим, продолжает сопротивляться.
Эндер спокойно смотрел в глаза Миро, и тот понял даже то, что не было сказано, и не стал настаивать.
— Я не могу вытащить тебя, Грегорио.
— Ты позволишь ему продолжать? — спросил Эстевано.
Миро махнул рукой в его сторону и извиняющимся голосом объяснил Эндеру:
— Его все называют Квим. — Слово произносилось как «кинг» — «король» на звездном. — Сначала потому, что его второе имя Рей. Теперь из-за того, что он считает себя королем по божественному праву.
— Ублюдок, — бросил Квим и вышел из передней.
Все остальные стали устраиваться поудобнее. Миро решил принять незнакомца, по крайней мере на время, а потому остальные могли немного расслабиться. Ольядо уселся на пол, Квара вернулась на диван, Эла прислонилась к стене. Миро взял второй стул и уселся напротив Эндера.
— Почему вы пришли в этот дом? — спросил Миро. По тону его голоса Эндер понял, что парень, как и Эла, не сказал своим, что вызывал Голос. Значит, оба не знают, что другой ждал приезда. И оба ошарашены тем, что он прибыл так скоро.
— Чтобы встретиться с вашей матерью.
Облегчение, которое испытывал Миро, можно было даже пощупать, хотя на его поведении это не отразилось никак.
— Она на работе, — ответил он. — Работает допоздна. Пытается вывести сорт картофеля, который может прижиться здесь.
— Как амарант?
— Уже слышали об этом? — улыбнулся Миро. — Нет, это будет уже чересчур. Второго амаранта здешняя экология не перенесет. Но наше меню довольно скудно, и картошка будет приятной новинкой. Ну и, кроме того, из амаранта трудно гнать что-либо приличное. Шахтеры и фермеры уже слагают мифы о водке — королеве всех алкогольных напитков.
Улыбка Миро осветила дом, словно солнечный луч, проникший в пещеру через трещину в потолке. Эндер чувствовал, как спадает напряжение. Квара качала ногой, как обыкновенная девочка. На лице Ольядо появилось глупо-счастливое выражение, металлические глаза прищурились и стали не так заметны. Эла улыбнулась намного веселее, чем следовало из-за простенькой шутки Миро. Даже Грего расслабился и перестал трепыхаться.
Но внезапный прилив тепла в паху подсказал Эндеру, что Грего не собирается признавать себя побежденным. Когда-то Эндера обучили не реагировать рефлекторно на действия противника, а подумать сначала, в нужную ли сторону направлен рефлекс. Поэтому поток мочи, извергаемый Грего, не заставил его даже глазом моргнуть. Он-то знал, чего ожидает мальчик — разъяренного рева, отвращения, того, что Эндер стряхнет его с себя, и Грего освободится и тем самым победит. «Обойдешься, малыш, без триумфа».
Эла, видимо, умела читать по лицу младшего брата. Ее глаза расширились от изумления, потом она шагнула к мальчику.
— Грегорио, ты невозможный маленький…
Но Эндер подмигнул ей и улыбнулся. Она окаменела.
— Грего преподнес мне маленький подарок. Это единственное, что он может дать, он сделал это сам, а потому подарок особенно дорог. Он мне так понравился, что я, пожалуй, никогда не отпущу от себя вашего мальчика.
Грего взревел и рванулся в отчаянной попытке освободиться.
— Почему вы делаете это? — спросила Эла.
— Он ждет, что Грего начнет вести себя как человек, — объяснил Миро. — Этого еще никто не делал, а стоило бы попробовать.
— Я пыталась, — сказала Эла.
Со своего места на полу отозвался Ольядо:
— Если бы не Эла, мы все уже стали бы дикарями.
Из соседней комнаты Квим рявкнул:
— Не рассказывайте этому ублюдку о нашей семье!
Эндер серьезно кивнул, словно Квим сказал что-то замечательно умное. Миро фыркнул, Эла закатила глаза, улыбнулась и села на диван рядом с Кварой.
— Мы не очень счастливая семья, — произнес Миро.
— Понимаю, — кивнул Эндер. — Знаю. У вас совсем недавно умер отец. Мне жаль.
Миро сардонически усмехнулся. Ответил Ольядо:
— Вы хотите сказать: как жаль, что ваш отец не умер раньше?
Эла и Миро явно были согласны с этим заявлением. Но Квим снова крикнул:
— Не рассказывайте ему!
— Он причинял вам боль? — спокойно спросил Эндер, сидевший совершенно неподвижно, хотя моча Грего успела стать холодной и липкой.
— Он не бил нас, если вы это имеете в виду, — ответила Эла.
Миро решил, что это уже слишком.
— Квим прав. Это наше личное дело.
— Нет, — возразила Эла. — И его тоже.
— Как так?
— Я позвала его рассказать о смерти отца.
— О смерти отца! — воскликнул Ольядо. — Чупа педрас! Отец умер только три недели назад!
— Я был уже в пути, я собирался Говорить о другой смерти, но кто-то вызвал Голос для вашего отца, так что я буду Говорить и о нем.
— Против него, — поправила Эла.
— Для него, — сказал Эндер.
— Я вызвала вас, чтобы вы рассказали правду, — в голосе Элы была горечь, — а правда против него.
Молчание повисло в комнате, придавило всех, не давало шевелиться, пока в переднюю медленно не вошел Квим. Он смотрел только на Элу.
— Ты вызвала его, — тихо проговорил он. — Ты.
— Чтобы все узнали правду, — ответила она. Обвинение попало в цель. Ему не надо было говорить вслух, что она предала свою семью и свою Церковь, когда привела сюда этого неверного, чтобы тот раскрыл перед всеми то, что так долго оставалось тайной. — Весь Милагр так добр, от них просто несет пониманием, — продолжала Эла. — Наши учителя не обращают внимания на такие мелочи, как воровство Грего или молчание Квары. Пусть девочка ни разу не раскрыла в школе рта! Все притворяются, что мы обыкновенные дети, внуки ос Венерадос, такие замечательные, такие талантливые, зенадор, обе городские биолоджистас! Такой престиж! И когда отец напивается и бесится от злости и бьет маму так, что она потом не может ходить, они просто отворачиваются.
— Заткнись! — крикнул Квим.
— Эла, — прошептал Миро.
— И ты, Миро. Отец кричит на тебя, говорит ужасные слова, и ты бежишь из дому, бежишь, спотыкаясь, потому что ничего не видишь, у тебя темно в глазах…
— Ты не должна говорить! Не имеешь права! — закричал Квим.
Ольядо медленно встал и обвел всех немигающим взглядом.
— Почему вы все еще хотите это скрыть? — тихо спросил он.
— Тебе-то что?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108