Мы теперь умеем использовать амарант и корни мердоны, а значит, будем сильными, нас будет много, и вдали от масиос родного леса у нас останется еда. И мы радовались этому, потому что знали: мы победим. Мы принесем наших жен, маленьких матерей, героев в каждый уголок великого мира, а потом — к звездам. Это наша мечта, Голос, а теперь ты говоришь, что мы должны отказаться от нее.
Это была сильная речь. Никто из спутников Эндера не мог посоветовать ему, что отвечать. Человек почти убедил их.
— Ваша мечта — хорошая мечта, — кивнул Эндер. — Об этом мечтают все живые существа. Это желание заключено в самой жизни, в ее корнях — расти, пока весь мир вокруг не станет частью тебя, не окажется под твоим контролем. Это жажда величия. Но есть два пути ее утоления. Первый — убивать все, что не есть ты, переваривать или уничтожать, пока в мире не останется ничего, что противилось бы тебе. Но это путь зла. Ты говоришь всей Вселенной — только я буду велик, и, чтобы для меня хватило места, остальные должны отдать все, что имеют, и превратиться в ничто. Понимаешь ли ты, Человек, что, если бы люди думали так, поступали так, мы могли бы убить всех свинксов на Лузитании и сделать эту планету нашим домом? Что стало бы с твоей мечтой, если бы мы оказались злыми?
Человек старался понять.
— Я вижу, вы принесли нам драгоценные дары когда могли забрать у нас то немногое, чем мы владели. Но что пользы от даров, если с их помощью мы не можем стать великими?
— Мы хотим, чтобы вы росли, отправились к звездам и чтобы здесь, на Лузитании, вы были многочисленны и сильны — тысячи матерей, жен, братьев. Мы научим вас выращивать разные растения, разводить животных. Эти женщины — Эла и Новинья — будут работать всю свою жизнь, чтобы создать больше растений, способных жить на Лузитании, и плоды своих трудов станут отдавать вам. Но почему хоть один свинкс из другого дерева должен умирать, чтобы вы получили все это? И почему в считаете злом то, что мы хотим поделить наши дары на всех?
— Если все станут так же сильны, как и мы, чего мы тогда добьемся?
«В самом деле, чего я жду от этого брата? — подумал Эндер. Его народ всегда измерял свою мощь, сравнивая с другим племенем. Их лес — это не пятьдесят или пятьсот гектаров, он больше или меньше леса соседнего племени. Я сейчас пытаюсь за час сделать работу, для которой необходимо поколение, — изменить у них точку зрения на самих себя. Точку отсчета».
— Корнерой велик? — спросил Эндер.
— Я говорю «да», — отозвался Человек. — Он мой отец. Его дерево не старейшее и не самое толстое в лесу, но никто не помнит, чтобы какой-нибудь другой отец принес столько детей в такой короткий срок.
— В каком-то смысле все его дети — это все еще часть его самого? Чем больше детей он зачинает, тем более славным становится?
Человек медленно кивнул.
— И чем больше ты сделаешь в своей жизни, тем сильнее прославишь своего отца, правильно?
— Если дети совершают великие дела — да, это огромная честь для отца.
— Но разве нужно тебе уничтожать остальные великие деревья для вящей славы твоего отца?
— Все не так, — возразил Человек. — Все великие деревья — отцы племени. И все малые деревья — братья.
Но Эндер заметил, что Человек не так уверен, как раньше. Он сопротивлялся идеям Эндера, потому что они были чужды ему, а не потому, что считал их неправильными или непонятными. Он начинал осваивать их.
— Посмотри на жен, — продолжал Эндер. — У них нет своих детей. Они не могут быть великими подобно твоему отцу.
— Голос, но ты же знаешь, что они — выше всех. Все племя слушается их. Когда они хорошо правят нами, племя процветает, когда племя умножается, жены становятся сильней.
— Несмотря на то что никто из вас не приходится им сыном.
— Как же это может быть?
— И все же вы создаете их власть и величие. Они вам никто — не мать, не отец, и все же они растут, когда растете вы, и процветают, когда процветаете вы.
— Мы все — одно племя.
— Но почему вы одно племя? У вас разные отцы, разные матери.
— Потому что мы — племя! Мы живем вместе здесь, в лесу, мы…
— Если чужой свинкс из другого племени придет и попросит права остаться и быть вашим братом?
— Мы никогда не сделаем его отцом!
— Но вы попытались сделать это с Пипо и Либо!
Человек тяжело дышал.
— Я вижу, — сказал он. — Они были частью племени. Пришли с неба, но мы приняли их как братьев и пытались сделать отцами. Племя это то, что мы считаем племенем. Если мы говорим, что племя — это все малыши в лесу и все деревья леса, значит, так оно и есть. Даже если половина древних деревьев — павшие воины другого племени. Мы стали одним, потому что сказали мы одно.
В душе Эндер восхищался этим маленьким раман. Очень немногие люди могли воспринять эту идею, а тем более распространить ее за узкое определение племени, семьи, нации.
Человек зашел Эндеру за спину, прислонился к нему Эндер почувствовал его дыхание на своей щеке, а потом Человек прижался к нему щекой. Теперь они смотрели в одном направлении, Эндер понял.
— Ты видишь то же, что и я.
— Вы, люди, вырастете, сделав нас частью себя. Люди, свинксы, жукеры — вместе раман. Тогда мы одно племя, и наше величие принадлежит вам, а ваше — нам. — Эндер почувствовал, как Человек дрожит. — Вы показали нам, теперь мы должны открыть путь другим племенам. Как одно племя все вместе. Мы поможем им расти. И будем расти с ними.
— Вы можете посылать учителей, — предложил Эндер. — Братья пойдут в другие племена, обретут третью жизнь в других лесах, там вырастут их дети…
— Это странно, тяжело будет объяснить все женам, — посетовал Человек. — Или вовсе невозможно. Их мозг работает совсем не так, как мозг братьев. Брат может думать о сотне разных вещей. Но жена думает только об одном: что хорошо для племени, или еще проще: что хорошо для детенышей и маленьких матерей.
— Можешь ты заставить их понять? — спросил Эндер.
— Много лучше, чем ты, — ответил Человек. — Но, возможно, у меня тоже не получится.
— Не думаю.
— Ты пришел, чтобы заключить договор между нами, свинксами этого племени, и вами, людьми, живущими на этой планете. Люди других миров не признают этого договора, да и свинксы других лесов не подчинятся ему.
— Мы хотим заключить такой же договор со всеми свинксами.
— И согласно этому договору вы, люди, обязуетесь научить нас всему, что знаете?
— Так быстро, как только вы сможете учиться.
— Отвечать на все вопросы?
— Если нам известны ответы.
— Так! Если! Это не слова для договора! Дай мне прямой ответ, Голос Тех, Кого Нет! — Человек встал, оторвался от Эндера, прошел вперед, чуть наклонился, чтобы посмотреть ему — сверху вниз — прямо в глаза. — Обещай научить нас всему, что знаешь!
— Обещаю.
— И обещай также вернуть к жизни Королеву, чтобы она помогала нам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108
Это была сильная речь. Никто из спутников Эндера не мог посоветовать ему, что отвечать. Человек почти убедил их.
— Ваша мечта — хорошая мечта, — кивнул Эндер. — Об этом мечтают все живые существа. Это желание заключено в самой жизни, в ее корнях — расти, пока весь мир вокруг не станет частью тебя, не окажется под твоим контролем. Это жажда величия. Но есть два пути ее утоления. Первый — убивать все, что не есть ты, переваривать или уничтожать, пока в мире не останется ничего, что противилось бы тебе. Но это путь зла. Ты говоришь всей Вселенной — только я буду велик, и, чтобы для меня хватило места, остальные должны отдать все, что имеют, и превратиться в ничто. Понимаешь ли ты, Человек, что, если бы люди думали так, поступали так, мы могли бы убить всех свинксов на Лузитании и сделать эту планету нашим домом? Что стало бы с твоей мечтой, если бы мы оказались злыми?
Человек старался понять.
— Я вижу, вы принесли нам драгоценные дары когда могли забрать у нас то немногое, чем мы владели. Но что пользы от даров, если с их помощью мы не можем стать великими?
— Мы хотим, чтобы вы росли, отправились к звездам и чтобы здесь, на Лузитании, вы были многочисленны и сильны — тысячи матерей, жен, братьев. Мы научим вас выращивать разные растения, разводить животных. Эти женщины — Эла и Новинья — будут работать всю свою жизнь, чтобы создать больше растений, способных жить на Лузитании, и плоды своих трудов станут отдавать вам. Но почему хоть один свинкс из другого дерева должен умирать, чтобы вы получили все это? И почему в считаете злом то, что мы хотим поделить наши дары на всех?
— Если все станут так же сильны, как и мы, чего мы тогда добьемся?
«В самом деле, чего я жду от этого брата? — подумал Эндер. Его народ всегда измерял свою мощь, сравнивая с другим племенем. Их лес — это не пятьдесят или пятьсот гектаров, он больше или меньше леса соседнего племени. Я сейчас пытаюсь за час сделать работу, для которой необходимо поколение, — изменить у них точку зрения на самих себя. Точку отсчета».
— Корнерой велик? — спросил Эндер.
— Я говорю «да», — отозвался Человек. — Он мой отец. Его дерево не старейшее и не самое толстое в лесу, но никто не помнит, чтобы какой-нибудь другой отец принес столько детей в такой короткий срок.
— В каком-то смысле все его дети — это все еще часть его самого? Чем больше детей он зачинает, тем более славным становится?
Человек медленно кивнул.
— И чем больше ты сделаешь в своей жизни, тем сильнее прославишь своего отца, правильно?
— Если дети совершают великие дела — да, это огромная честь для отца.
— Но разве нужно тебе уничтожать остальные великие деревья для вящей славы твоего отца?
— Все не так, — возразил Человек. — Все великие деревья — отцы племени. И все малые деревья — братья.
Но Эндер заметил, что Человек не так уверен, как раньше. Он сопротивлялся идеям Эндера, потому что они были чужды ему, а не потому, что считал их неправильными или непонятными. Он начинал осваивать их.
— Посмотри на жен, — продолжал Эндер. — У них нет своих детей. Они не могут быть великими подобно твоему отцу.
— Голос, но ты же знаешь, что они — выше всех. Все племя слушается их. Когда они хорошо правят нами, племя процветает, когда племя умножается, жены становятся сильней.
— Несмотря на то что никто из вас не приходится им сыном.
— Как же это может быть?
— И все же вы создаете их власть и величие. Они вам никто — не мать, не отец, и все же они растут, когда растете вы, и процветают, когда процветаете вы.
— Мы все — одно племя.
— Но почему вы одно племя? У вас разные отцы, разные матери.
— Потому что мы — племя! Мы живем вместе здесь, в лесу, мы…
— Если чужой свинкс из другого племени придет и попросит права остаться и быть вашим братом?
— Мы никогда не сделаем его отцом!
— Но вы попытались сделать это с Пипо и Либо!
Человек тяжело дышал.
— Я вижу, — сказал он. — Они были частью племени. Пришли с неба, но мы приняли их как братьев и пытались сделать отцами. Племя это то, что мы считаем племенем. Если мы говорим, что племя — это все малыши в лесу и все деревья леса, значит, так оно и есть. Даже если половина древних деревьев — павшие воины другого племени. Мы стали одним, потому что сказали мы одно.
В душе Эндер восхищался этим маленьким раман. Очень немногие люди могли воспринять эту идею, а тем более распространить ее за узкое определение племени, семьи, нации.
Человек зашел Эндеру за спину, прислонился к нему Эндер почувствовал его дыхание на своей щеке, а потом Человек прижался к нему щекой. Теперь они смотрели в одном направлении, Эндер понял.
— Ты видишь то же, что и я.
— Вы, люди, вырастете, сделав нас частью себя. Люди, свинксы, жукеры — вместе раман. Тогда мы одно племя, и наше величие принадлежит вам, а ваше — нам. — Эндер почувствовал, как Человек дрожит. — Вы показали нам, теперь мы должны открыть путь другим племенам. Как одно племя все вместе. Мы поможем им расти. И будем расти с ними.
— Вы можете посылать учителей, — предложил Эндер. — Братья пойдут в другие племена, обретут третью жизнь в других лесах, там вырастут их дети…
— Это странно, тяжело будет объяснить все женам, — посетовал Человек. — Или вовсе невозможно. Их мозг работает совсем не так, как мозг братьев. Брат может думать о сотне разных вещей. Но жена думает только об одном: что хорошо для племени, или еще проще: что хорошо для детенышей и маленьких матерей.
— Можешь ты заставить их понять? — спросил Эндер.
— Много лучше, чем ты, — ответил Человек. — Но, возможно, у меня тоже не получится.
— Не думаю.
— Ты пришел, чтобы заключить договор между нами, свинксами этого племени, и вами, людьми, живущими на этой планете. Люди других миров не признают этого договора, да и свинксы других лесов не подчинятся ему.
— Мы хотим заключить такой же договор со всеми свинксами.
— И согласно этому договору вы, люди, обязуетесь научить нас всему, что знаете?
— Так быстро, как только вы сможете учиться.
— Отвечать на все вопросы?
— Если нам известны ответы.
— Так! Если! Это не слова для договора! Дай мне прямой ответ, Голос Тех, Кого Нет! — Человек встал, оторвался от Эндера, прошел вперед, чуть наклонился, чтобы посмотреть ему — сверху вниз — прямо в глаза. — Обещай научить нас всему, что знаешь!
— Обещаю.
— И обещай также вернуть к жизни Королеву, чтобы она помогала нам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108