В половине восьмого явился Тэд, и стало ясно, что от него отделаться невозможно. Льюис опять снял трубку и попросил уточнить заказ. Нет-нет, все правильно, в восемь, только пусть добавят еще один прибор.
— Да не хочу я, чтобы он торчал здесь ночью. Не хочу. Пусть выкатывается.
Вернувшись с ужина, Хелен и Льюис ретировались в кухню. А Тэд прочно обосновался на тахте в их крохотной гостиной. Часы между тем показывали полночь. За весь ужин Тэд не вымолвил ни слова, зато с отвратительной старательностью пожирал улиток, пачкая скатерть маслом и чесночной приправой. Льюис не знал, куда девать от стыда глаза. Когда к ресторану подъехало такси, на котором он с Хелен собирался вернуться домой, Тэд первым туда юркнул, Льюис ничего не успел сказать. А теперь, пригревшись у камина, он уже целый час наливался чаем. Ишь ты, в новом костюме. Хелен и Льюис украдкой наблюдали за ним из кухни, сидит себе насвистывает, уставившись в пространство близоруким взглядом. Ну и вырядился, чучело.
Во-первых, судя по его волосам и бороде, он побывал в парикмахерской. Во-вторых, обычно мутные стекла очков были тщательно протерты и в них посверкивали огненные блики. А в-третьих, куда-то подевались заношенные джинсы вкупе с пропитавшейся потом рубашкой, стоптанными башмаками и с нейлоновыми носками, издававшими специфический, рыбный почему-то запах. Перед тем как облачиться в новый костюм, Тэд явно принимал ванну.
Тэдова обновка не шла, естественно, ни в какое сравнение с вечерней экипировкой самого Льюиса, элегантного до чертиков. И однако это был костюм. Черная тройка. Брюки нещадно впивались в плотные ляжки; к тому же они были коротки и не скрывали кромки тоже коротких черных шерстяных носков. Пуговицы на жилете с трудом выдерживали напор мощного брюха; черные на шнурках ботинки ослепительно блестели. Взглянув еще раз на преобразившегося Тэда, Льюис громко застонал.
— Ш-ш-ш, услышит, — улыбнулась Хелен.
— Ну и черт с ним. Пора и честь знать. Еще одна чашка — и будет с него. Он уже три вылакал.
— Мне его попросить, или ты сам?
— Я сам, — страшным голосом сказал Льюис, — пойду и скажу. Смотри.
Он решительным шагом двинулся в гостиную, Элен шла сзади; подойдя к камину, он сунул в пухлую лапу Тэда кружку с чаем — ногти, между прочим, тоже были подозрительно чисты — и сурово изрек:
— Допивай скорее, тебе пора.
— Пора? — Тэд растерянно моргнул, потом взглянул на тахту. — Я думал, прикорну здесь…
— Зря думал. Пей и уходи. Мы с Хелен хотим побыть одни. Последняя ночь, я же уезжаю.
Льюис был горд собой. Тэд поднял голову: в очках его плясало пламя.
— Конечно, конечно. Я понял. Как я сам не додумался, болван. — Он помолчал. — А что, если где-нибудь в уголочке я…
— Нет, старик. Никаких уголочков. Хорошо?
— Хорошо.
Тэд был сама любезность. Льюис опустился в кресло напротив, усадив Хелен рядом. Закурив сигарету, он с опаской взглянул на Тэда. Почему костюм? Да еще черный?
— Я вот тут как-то думал… — начал Тэд, и Льюис озабоченно нахмурился. Эта фраза не предвещала ничего хорошего, так начинались его монологи. Только монолога сейчас не хватало, Льюис еще сдерживался.
— Я весь внимание, постарайся покороче, ладно?
— Да, да, — Тэд успокаивающе махнул пухлой ладонью. — Это очень важно. Важно для тебя. И для Хелен. Ибо думал я именно о ней. Есть один весьма существенный момент, который нам нужно оговорить. Безотлагательно. Следует решить, как мы представим Хелен зрителям. Особенно американским. Это главное. Тут требуется стратегия. Я вам не рассказывал о Грейс Келли, о том, как она завоевывала Голливуд?
— Не помню.
— Знаете, что она изобрела? Являлась к тамошним мэтрам — режиссерам, продюсерам — обязательно в белых перчатках. Белые перчатки! Черт подери! Дескать, только подступитесь! Я вам не статистка какая-нибудь! И они клюнули, Льюис, клюнули как миленькие. Такая малость, перчатки, а разговоров было… Только о ней тогда и говорили: ах, какая необыкновенная! ах, красавица! ах, в белых перчатках! Нам тоже надо придумать для Хелен нечто эдакое. Колоритный штришок. Только не белые перчатки, второй раз они не сработают.
— Я могу надеть и черные, — невинным, без тени сарказма голоском вставила Хелен. Ее реплика произвела впечатление: Льюис расхохотался, а Тэд долго не мог сообразить, что над ним издеваются. Он тоже усмехнулся, правда не слишком весело, Хелен сразила его наповал.
— У нас уже есть полезный задел. Замужество, например. Очень подходящее. Я имею в виду твою кандидатуру, Льюис, старинный род, богат, Гротон, Гарвард — подарок судьбы, а не муж. Все эти хрены с блудливыми ручонками, обожающие копаться в чужом белье, сразу сделают стойку, узнав, что ты ее муж. Гениально. Потрясающе. Сразу им и вмажем: эта женщина — высшей пробы, она прекрасна, она недоступна, абсолютно недоступна. Вот в чем вся соль. Именно в недоступности.
— Ну да, она действительно недоступна, и действительно выходит за меня замуж. Ты доволен?
— Погоди, Льюис, — Тэд встал и начал красноречиво размахивать руками. — Мы говорим не о том, что есть. Мы говорим об имидже. Если Хелен будет сниматься в наших фильмах, ей нужен подходящий имидж.
— Если? — Льюис резко поднял голову: он почувствовал, что сидящая рядом Хелен напряглась как струна. — Почему вдруг «если»? А кто говорил, что мы одна команда? Ты. Я. Хелен. «Наилучшая комбинация» — твои слова. Забыл, что прочел мне целую лекцию о преимуществах треугольников?
— Неужели прочел? — Тэд хитровато на него взглянул. — Ну да, я мог. Действительно, лучшие фильмы делаются командой из трех. Это правда, это я замечал.
— Ты это утверждал. И перечислил мне целый список фильмов. Он начинался со всякого старья, «Третий человек», «Унесенные ветром»…
— Только не «Унесенные ветром». Эту муру я никак не мог назвать.
— И еще ты говорил тогда же — кстати, до того разговора ты горячо убеждал меня в том, что студии вымирают, что только независимый от всяких студий режиссер, то есть ты сам, сумеет спасти американское кино, — так вот, ты говорил, что этому режиссеру-одиночке необходима команда. Такой же вольный, не зависимый от студии продюсер и звезда. Женщина, уточнил ты. Это верняк, говорил ты, единственно правильная основа. Если заложим верную основу, потом запросто справимся с любой задачей, с любой закавыкой. Я же помню твои слова.
Пока он говорил, бедный Тэд переминался с ноги на ногу, свирепо ему подмигивая. Смех да и только. Льюис прекрасно понимал, почему Тэд так дергается. Он очень не хотел, чтобы Хелен знала, что он делает ставку на нее. Чтобы не воображала и не слишком брыкалась, объяснил тогда ему Тэд.
Тут уже не выдержала Хелен и, нахмурившись, выжидающе повернулась к Тэду:
— Погоди, какая еще звезда? Так ты говорил Льюису о том, что тебе требуется звезда?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
— Да не хочу я, чтобы он торчал здесь ночью. Не хочу. Пусть выкатывается.
Вернувшись с ужина, Хелен и Льюис ретировались в кухню. А Тэд прочно обосновался на тахте в их крохотной гостиной. Часы между тем показывали полночь. За весь ужин Тэд не вымолвил ни слова, зато с отвратительной старательностью пожирал улиток, пачкая скатерть маслом и чесночной приправой. Льюис не знал, куда девать от стыда глаза. Когда к ресторану подъехало такси, на котором он с Хелен собирался вернуться домой, Тэд первым туда юркнул, Льюис ничего не успел сказать. А теперь, пригревшись у камина, он уже целый час наливался чаем. Ишь ты, в новом костюме. Хелен и Льюис украдкой наблюдали за ним из кухни, сидит себе насвистывает, уставившись в пространство близоруким взглядом. Ну и вырядился, чучело.
Во-первых, судя по его волосам и бороде, он побывал в парикмахерской. Во-вторых, обычно мутные стекла очков были тщательно протерты и в них посверкивали огненные блики. А в-третьих, куда-то подевались заношенные джинсы вкупе с пропитавшейся потом рубашкой, стоптанными башмаками и с нейлоновыми носками, издававшими специфический, рыбный почему-то запах. Перед тем как облачиться в новый костюм, Тэд явно принимал ванну.
Тэдова обновка не шла, естественно, ни в какое сравнение с вечерней экипировкой самого Льюиса, элегантного до чертиков. И однако это был костюм. Черная тройка. Брюки нещадно впивались в плотные ляжки; к тому же они были коротки и не скрывали кромки тоже коротких черных шерстяных носков. Пуговицы на жилете с трудом выдерживали напор мощного брюха; черные на шнурках ботинки ослепительно блестели. Взглянув еще раз на преобразившегося Тэда, Льюис громко застонал.
— Ш-ш-ш, услышит, — улыбнулась Хелен.
— Ну и черт с ним. Пора и честь знать. Еще одна чашка — и будет с него. Он уже три вылакал.
— Мне его попросить, или ты сам?
— Я сам, — страшным голосом сказал Льюис, — пойду и скажу. Смотри.
Он решительным шагом двинулся в гостиную, Элен шла сзади; подойдя к камину, он сунул в пухлую лапу Тэда кружку с чаем — ногти, между прочим, тоже были подозрительно чисты — и сурово изрек:
— Допивай скорее, тебе пора.
— Пора? — Тэд растерянно моргнул, потом взглянул на тахту. — Я думал, прикорну здесь…
— Зря думал. Пей и уходи. Мы с Хелен хотим побыть одни. Последняя ночь, я же уезжаю.
Льюис был горд собой. Тэд поднял голову: в очках его плясало пламя.
— Конечно, конечно. Я понял. Как я сам не додумался, болван. — Он помолчал. — А что, если где-нибудь в уголочке я…
— Нет, старик. Никаких уголочков. Хорошо?
— Хорошо.
Тэд был сама любезность. Льюис опустился в кресло напротив, усадив Хелен рядом. Закурив сигарету, он с опаской взглянул на Тэда. Почему костюм? Да еще черный?
— Я вот тут как-то думал… — начал Тэд, и Льюис озабоченно нахмурился. Эта фраза не предвещала ничего хорошего, так начинались его монологи. Только монолога сейчас не хватало, Льюис еще сдерживался.
— Я весь внимание, постарайся покороче, ладно?
— Да, да, — Тэд успокаивающе махнул пухлой ладонью. — Это очень важно. Важно для тебя. И для Хелен. Ибо думал я именно о ней. Есть один весьма существенный момент, который нам нужно оговорить. Безотлагательно. Следует решить, как мы представим Хелен зрителям. Особенно американским. Это главное. Тут требуется стратегия. Я вам не рассказывал о Грейс Келли, о том, как она завоевывала Голливуд?
— Не помню.
— Знаете, что она изобрела? Являлась к тамошним мэтрам — режиссерам, продюсерам — обязательно в белых перчатках. Белые перчатки! Черт подери! Дескать, только подступитесь! Я вам не статистка какая-нибудь! И они клюнули, Льюис, клюнули как миленькие. Такая малость, перчатки, а разговоров было… Только о ней тогда и говорили: ах, какая необыкновенная! ах, красавица! ах, в белых перчатках! Нам тоже надо придумать для Хелен нечто эдакое. Колоритный штришок. Только не белые перчатки, второй раз они не сработают.
— Я могу надеть и черные, — невинным, без тени сарказма голоском вставила Хелен. Ее реплика произвела впечатление: Льюис расхохотался, а Тэд долго не мог сообразить, что над ним издеваются. Он тоже усмехнулся, правда не слишком весело, Хелен сразила его наповал.
— У нас уже есть полезный задел. Замужество, например. Очень подходящее. Я имею в виду твою кандидатуру, Льюис, старинный род, богат, Гротон, Гарвард — подарок судьбы, а не муж. Все эти хрены с блудливыми ручонками, обожающие копаться в чужом белье, сразу сделают стойку, узнав, что ты ее муж. Гениально. Потрясающе. Сразу им и вмажем: эта женщина — высшей пробы, она прекрасна, она недоступна, абсолютно недоступна. Вот в чем вся соль. Именно в недоступности.
— Ну да, она действительно недоступна, и действительно выходит за меня замуж. Ты доволен?
— Погоди, Льюис, — Тэд встал и начал красноречиво размахивать руками. — Мы говорим не о том, что есть. Мы говорим об имидже. Если Хелен будет сниматься в наших фильмах, ей нужен подходящий имидж.
— Если? — Льюис резко поднял голову: он почувствовал, что сидящая рядом Хелен напряглась как струна. — Почему вдруг «если»? А кто говорил, что мы одна команда? Ты. Я. Хелен. «Наилучшая комбинация» — твои слова. Забыл, что прочел мне целую лекцию о преимуществах треугольников?
— Неужели прочел? — Тэд хитровато на него взглянул. — Ну да, я мог. Действительно, лучшие фильмы делаются командой из трех. Это правда, это я замечал.
— Ты это утверждал. И перечислил мне целый список фильмов. Он начинался со всякого старья, «Третий человек», «Унесенные ветром»…
— Только не «Унесенные ветром». Эту муру я никак не мог назвать.
— И еще ты говорил тогда же — кстати, до того разговора ты горячо убеждал меня в том, что студии вымирают, что только независимый от всяких студий режиссер, то есть ты сам, сумеет спасти американское кино, — так вот, ты говорил, что этому режиссеру-одиночке необходима команда. Такой же вольный, не зависимый от студии продюсер и звезда. Женщина, уточнил ты. Это верняк, говорил ты, единственно правильная основа. Если заложим верную основу, потом запросто справимся с любой задачей, с любой закавыкой. Я же помню твои слова.
Пока он говорил, бедный Тэд переминался с ноги на ногу, свирепо ему подмигивая. Смех да и только. Льюис прекрасно понимал, почему Тэд так дергается. Он очень не хотел, чтобы Хелен знала, что он делает ставку на нее. Чтобы не воображала и не слишком брыкалась, объяснил тогда ему Тэд.
Тут уже не выдержала Хелен и, нахмурившись, выжидающе повернулась к Тэду:
— Погоди, какая еще звезда? Так ты говорил Льюису о том, что тебе требуется звезда?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69