Но взгляни на то, что ты хочешь оставить! Какое все громоздкое, неуклюжее! Нет, нам придется начать с нуля. Менять так менять: от и до…
— Ты считаешь? Тебе виднее, Жислен… Реакция Луизы на уговоры была довольно вялой.
Жислен настороженно на нее посмотрела. Неужели ей уже прискучила затея с переменой? Вдруг передумает, не захочет возиться? С нее станется, тревожно подумала Жислен. У Луизы же семь пятниц на неделе.
Жислен еще раз прошлась взглядом по стенам. Вилла роскошная, что и говорить. Отлично расположена: почти на вершине холма и немного в стороне от самого Сен-Тропеза, в двенадцати километрах. Комнаты светлые, просторные, чудная терраса, да еще сорок гектаров земли, гуляй — не хочу, никто не помешает… Ну а интерьер… Ее бы воля, она бы все оставила как есть. Хотя Жислен не слишком жаловала автора этой добротной скукоты, рафинированного английского педика, она видела и немалые плюсы. У англичанина точный глаз: он прекрасно чувствует цвет и свободно владеет формой. Превосходные ковры, портьеры — только в них вколочено целое состояние…
Поскольку дом принадлежал не ей, а Луизе, Жислен решила оставить свое мнение при себе. Ее тревожило равнодушие Луизы, она приготовилась к спорам, к всяческим уверткам. Ничуть не бывало. Жислен нервничала, уж не стряслось ли чего-нибудь серьезного?
Завтракать решили на террасе. За столом Жислен возобновила атаки, но Луиза, потягивая вино, смотрела на море. Жислен без толку пыталась ее растормошить.
— Простота. Предельная простота, моя дорогая. Для этого нужна смелость. Простота элегантна, кому, как не тебе, это знать. Ведь ты у нас — воплощенная элегантность.
Жислен замолчала, надеясь, что ей что-нибудь скажут. Но Луиза в ответ на комплимент лишь мечтательно улыбнулась.
— Спокойные, только спокойные тона, — не сдавалась Жислен. — Наш дорогой Сири, старый греховодник, знал, что делал: только приглушенная гамма, кремовая, беловатая. Немного голубого, как напоминание о море. Погляди, до чего восхитителен этот тускло-зеленый, настоящий розмарин…
— Зеленый? Никогда не любила этот цвет, неважно какого тона, — вяло воспротивилась Луиза.
Жислен, надевшая как раз сегодня свое зеленое платье, глубоко вздохнула.
— Обойдемся и без зеленого, — поспешила она успокоить встрепенувшуюся Луизу. — Что, если мы попробуем розовый, как ты на это посмотришь? Лучше и не придумать. Совсем бледный, под цвет ракушек, и в очень умеренных дозах. Чтобы никакой самодовлеющей женственности. Никаких рюшечек-оборочек. Простота и целесообразность. И мебель подберем строгую, без всяких экивоков. Ну разве не восхитительно?
— Простота и целесообразность? — Луиза растерянно улыбнулась. — Да, звучит очень заманчиво.
— Стены только крашеные, можем удачно варьировать, — не отпускала свою жертву Жислен. — Никаких вульгарных обоев, в этом доме обоям делать нечего. Да… Еще ведь окна, мы непременно должны обыграть эти чудные окна. Думаю, можно пригласить Клару Делюк. Заказать ей образцы тканей для всей виллы. Она такая выдумщица! Я ее просто обожаю!
Луиза тихо вздохнула и с едва заметным раздражением отодвинула свой бокал.
— Конечно, конечно. Я же сказала, все выглядит очень заманчиво. Я целиком тебе доверяю. Целиком. А у меня действительно нет времени… Жислен, когда ты чем-нибудь увлечена, ты буквально припираешь к стенке, не даешь передохнуть…
Жислен посмотрела на Луизу с откровенной неприязнью; к счастью, та в этот момент отвела глаза; ну ладно, она еще заставит эту мечтательницу спуститься на землю.
— Значит, договорились, — сухо сказала она Луизе. — Но времени у нас в обрез, ты знаешь. Правда, подготовительные работы уже завершены, и договориться я со всеми, кто нам нужен, тоже успела. Постараюсь, сделаю, что могу, чтобы не подвести тебя со сроками, дорогая, только ради тебя…
Луиза даже не потрудилась сказать ей спасибо. Лицо ее опять сделалось томно-мечтательным.
— Этот дом выглядит таким женским. Верно? В том-то и беда. Как я могла довериться гомику, да еще пассивному, кошмар. Меня как раз тогда здорово отвлекли, а этот зануда изводил меня этим самым домом… Жислен, у тебя такое неслащавое, такое мужское воображение. Ты все сделаешь как надо. Хотелось бы… — Она немного помялась. — Хотелось бы, чтобы тут было уютно и удобно мужчине, именно мужчине. Это главное.
Жислен, сузив глаза, посмотрела на мечтательное лицо. Ну ясно, теперь все ясно. Луиза никогда не умела думать о нескольких вещах сразу. Вот откуда ее равнодушие к их разговору: она просто была увлечена мыслями о Филиппе де Бельфоре.
Когда они поднимались по трапу Эдуардова самолета, который должен был доставить их в Париж, Луиза заметно оживилась. Можно было подумать, что она провела вдали от Парижа не несколько часов, а долгие месяцы. Между прочим, в аэропорту ее встретят, кокетливо шепнула она Жислен: Жислен с невинной улыбкой спросила:
— Эдуард? Он, кажется, только что вернулся из Нью-Йорка, да?
— Эдуард?! Еще чего! Филипп де Бельфор! — воскликнула Луиза, остановившись посреди трапа. На последней ступеньке она обернулась и, вдохнув острый запах горючего, счастливо улыбнулась:
— Правда чудесный день? Ах, Жислен, я чувствую себя такой молодой…
Как только они оторвались от взлетной полосы, Луиза потребовала шампанского. Они курили, понемногу подливая себе вина, обстановка была вполне доверительная. Жислен было почти хорошо, а Луизе и подавно. Они обсуждали фасоны платьев и шляпок, и с какими vendeuse каждая из них предпочитает иметь дело. Всласть посудачив о вкусах своих многочисленных общих знакомых, они пришли к единому заключению: вкуса нет ни у кого. Хотя эти женщины никогда не питали друг к другу особой симпатии, здесь, уютно расположившись в самолетных креслах и разгоревшись от шампанского, они все-таки нашли общий язык. Нет, подругами они, конечно, не стали, но приятельницами — вполне.
— Обожаю Баленсиага, — со вздохом призналась Луиза. — Гениальный силуэт. Но его модели не для меня. Я слишком маленького роста. Вот на тебе, Жислен, его платья сидят безупречно. Как влитые.
— Ну и что. Зато ты можешь носить фасоны фирмы «Шанель», а мне они не идут совершенно. Я же до сих пор помню то твое платье, в те чудные дни. Каждую складочку, каждый шовчик помню. Розовое… Ты была тогда с Ксавье, я просто не могла оторвать от тебя глаз. Сколько воды утекло с тех пор… А было это году… в тридцатом, точно не скажу…
Увлекшись, Жислен чуть не выдала, что в ту пору ей было пятнадцать, но вовремя остановилась.
— Ах, Жислен! Я тоже его помню, и тоже каждую складочку! — Она вздохнула. — Как же мы были молоды!
В иной ситуации это «мы», делающее их как бы ровесницами, разозлило бы Жислен ужасно, она обязательно отпарировала бы подходящей колкостью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
— Ты считаешь? Тебе виднее, Жислен… Реакция Луизы на уговоры была довольно вялой.
Жислен настороженно на нее посмотрела. Неужели ей уже прискучила затея с переменой? Вдруг передумает, не захочет возиться? С нее станется, тревожно подумала Жислен. У Луизы же семь пятниц на неделе.
Жислен еще раз прошлась взглядом по стенам. Вилла роскошная, что и говорить. Отлично расположена: почти на вершине холма и немного в стороне от самого Сен-Тропеза, в двенадцати километрах. Комнаты светлые, просторные, чудная терраса, да еще сорок гектаров земли, гуляй — не хочу, никто не помешает… Ну а интерьер… Ее бы воля, она бы все оставила как есть. Хотя Жислен не слишком жаловала автора этой добротной скукоты, рафинированного английского педика, она видела и немалые плюсы. У англичанина точный глаз: он прекрасно чувствует цвет и свободно владеет формой. Превосходные ковры, портьеры — только в них вколочено целое состояние…
Поскольку дом принадлежал не ей, а Луизе, Жислен решила оставить свое мнение при себе. Ее тревожило равнодушие Луизы, она приготовилась к спорам, к всяческим уверткам. Ничуть не бывало. Жислен нервничала, уж не стряслось ли чего-нибудь серьезного?
Завтракать решили на террасе. За столом Жислен возобновила атаки, но Луиза, потягивая вино, смотрела на море. Жислен без толку пыталась ее растормошить.
— Простота. Предельная простота, моя дорогая. Для этого нужна смелость. Простота элегантна, кому, как не тебе, это знать. Ведь ты у нас — воплощенная элегантность.
Жислен замолчала, надеясь, что ей что-нибудь скажут. Но Луиза в ответ на комплимент лишь мечтательно улыбнулась.
— Спокойные, только спокойные тона, — не сдавалась Жислен. — Наш дорогой Сири, старый греховодник, знал, что делал: только приглушенная гамма, кремовая, беловатая. Немного голубого, как напоминание о море. Погляди, до чего восхитителен этот тускло-зеленый, настоящий розмарин…
— Зеленый? Никогда не любила этот цвет, неважно какого тона, — вяло воспротивилась Луиза.
Жислен, надевшая как раз сегодня свое зеленое платье, глубоко вздохнула.
— Обойдемся и без зеленого, — поспешила она успокоить встрепенувшуюся Луизу. — Что, если мы попробуем розовый, как ты на это посмотришь? Лучше и не придумать. Совсем бледный, под цвет ракушек, и в очень умеренных дозах. Чтобы никакой самодовлеющей женственности. Никаких рюшечек-оборочек. Простота и целесообразность. И мебель подберем строгую, без всяких экивоков. Ну разве не восхитительно?
— Простота и целесообразность? — Луиза растерянно улыбнулась. — Да, звучит очень заманчиво.
— Стены только крашеные, можем удачно варьировать, — не отпускала свою жертву Жислен. — Никаких вульгарных обоев, в этом доме обоям делать нечего. Да… Еще ведь окна, мы непременно должны обыграть эти чудные окна. Думаю, можно пригласить Клару Делюк. Заказать ей образцы тканей для всей виллы. Она такая выдумщица! Я ее просто обожаю!
Луиза тихо вздохнула и с едва заметным раздражением отодвинула свой бокал.
— Конечно, конечно. Я же сказала, все выглядит очень заманчиво. Я целиком тебе доверяю. Целиком. А у меня действительно нет времени… Жислен, когда ты чем-нибудь увлечена, ты буквально припираешь к стенке, не даешь передохнуть…
Жислен посмотрела на Луизу с откровенной неприязнью; к счастью, та в этот момент отвела глаза; ну ладно, она еще заставит эту мечтательницу спуститься на землю.
— Значит, договорились, — сухо сказала она Луизе. — Но времени у нас в обрез, ты знаешь. Правда, подготовительные работы уже завершены, и договориться я со всеми, кто нам нужен, тоже успела. Постараюсь, сделаю, что могу, чтобы не подвести тебя со сроками, дорогая, только ради тебя…
Луиза даже не потрудилась сказать ей спасибо. Лицо ее опять сделалось томно-мечтательным.
— Этот дом выглядит таким женским. Верно? В том-то и беда. Как я могла довериться гомику, да еще пассивному, кошмар. Меня как раз тогда здорово отвлекли, а этот зануда изводил меня этим самым домом… Жислен, у тебя такое неслащавое, такое мужское воображение. Ты все сделаешь как надо. Хотелось бы… — Она немного помялась. — Хотелось бы, чтобы тут было уютно и удобно мужчине, именно мужчине. Это главное.
Жислен, сузив глаза, посмотрела на мечтательное лицо. Ну ясно, теперь все ясно. Луиза никогда не умела думать о нескольких вещах сразу. Вот откуда ее равнодушие к их разговору: она просто была увлечена мыслями о Филиппе де Бельфоре.
Когда они поднимались по трапу Эдуардова самолета, который должен был доставить их в Париж, Луиза заметно оживилась. Можно было подумать, что она провела вдали от Парижа не несколько часов, а долгие месяцы. Между прочим, в аэропорту ее встретят, кокетливо шепнула она Жислен: Жислен с невинной улыбкой спросила:
— Эдуард? Он, кажется, только что вернулся из Нью-Йорка, да?
— Эдуард?! Еще чего! Филипп де Бельфор! — воскликнула Луиза, остановившись посреди трапа. На последней ступеньке она обернулась и, вдохнув острый запах горючего, счастливо улыбнулась:
— Правда чудесный день? Ах, Жислен, я чувствую себя такой молодой…
Как только они оторвались от взлетной полосы, Луиза потребовала шампанского. Они курили, понемногу подливая себе вина, обстановка была вполне доверительная. Жислен было почти хорошо, а Луизе и подавно. Они обсуждали фасоны платьев и шляпок, и с какими vendeuse каждая из них предпочитает иметь дело. Всласть посудачив о вкусах своих многочисленных общих знакомых, они пришли к единому заключению: вкуса нет ни у кого. Хотя эти женщины никогда не питали друг к другу особой симпатии, здесь, уютно расположившись в самолетных креслах и разгоревшись от шампанского, они все-таки нашли общий язык. Нет, подругами они, конечно, не стали, но приятельницами — вполне.
— Обожаю Баленсиага, — со вздохом призналась Луиза. — Гениальный силуэт. Но его модели не для меня. Я слишком маленького роста. Вот на тебе, Жислен, его платья сидят безупречно. Как влитые.
— Ну и что. Зато ты можешь носить фасоны фирмы «Шанель», а мне они не идут совершенно. Я же до сих пор помню то твое платье, в те чудные дни. Каждую складочку, каждый шовчик помню. Розовое… Ты была тогда с Ксавье, я просто не могла оторвать от тебя глаз. Сколько воды утекло с тех пор… А было это году… в тридцатом, точно не скажу…
Увлекшись, Жислен чуть не выдала, что в ту пору ей было пятнадцать, но вовремя остановилась.
— Ах, Жислен! Я тоже его помню, и тоже каждую складочку! — Она вздохнула. — Как же мы были молоды!
В иной ситуации это «мы», делающее их как бы ровесницами, разозлило бы Жислен ужасно, она обязательно отпарировала бы подходящей колкостью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69