В тот вечер, когда она его отвергла, он просто изнемогал от желания. Всю ночь Генри не мог заснуть. А вчера вечером подхватил в баре какую-то туристку, отправился к ней в ее отель и взял безжалостно и грубо. Но и это не помогло. Еще одной ночи он просто не выдержит.
— Кажется, я смогу наконец избавиться от головной боли, — слабо улыбнувшись, сказала Нина. Она понимала, надо убрать его руки со своего лица, но не двигалась.
— Я думаю, мы увидимся через месяц. — Он смотрел ей прямо в глаза. — Могу я получить прощальный поцелуй?
— А ты хочешь? — прошептала Нина.
Генри секунду смотрел на нее, потом наклонился и очень медленно коснулся ее губ, потерся о них легонько, сухо — это напоминало эхо поцелуя.
— Только так? — прошептала Нина.
Генри словно этого и ждал. Он тесно прижался к ней губами, она чувствовала жар его тела, слышала горячее дыхание; волна желания захлестнула ее, она не могла больше терпеть и вся так и потянулась ему навстречу. Генри прижал ее к себе и стал целовать, покусывать, облизывать изнутри нежную губу, потом приник лицом к шее.
— О Боже, как ты хороша! — пробормотал он.
Нина почувствовала, что колени ее слабеют, она выгибалась ему навстречу, совершенно беспомощная, отвечала на его ласки. Генри провел рукой по ее спине, потом стал спускать рубашку с плеч…
— Боже, — ахнула Нина, когда он коснулся ее груди.
— Детка.
Большими пальцами он гладил ее соски и тихо стонал от удовольствия. Нина забыла ему сказать, чтобы он остановился. Она не могла произнести ни слова. Он продвигался очень медленно, но Нина хотела этого, она, наверное, умерла бы, если бы Генри остановился. Не было смущения, двусмысленности, которые она испытывала с Тони, сейчас все было честно и открыто.
Другой рукой Генри провел по ее ноге, стал задирать юбку. Он потянул колготки вниз, осторожно вытряхнул ее из трусиков. Тони должен приехать в десять. «А что, если он появится раньше?» — мелькнула было мысль, но быстро улетучилась. Нина чувствовала, как ноги невольно раздвинулись; его рука скользнула по гладкой коже между бедер, пальцы невероятно нежно гладили внутри.
Генри дышал отрывисто и неровно, а потом вдруг надавил рукой, и сладкая волна удовольствия пробежала по телу Нины, словно рябь по воде. Она вскрикнула, но Генри заглушил ее крик поцелуем. Ноги Нины подкосились, голова пошла кругом, ее желание стало нестерпимым. Они на что-то повалились — кажется, на диван.
— Но у тебя же самолет!
— К черту самолет! Полечу следующим рейсом.
— Но мы не можем, — с трудом сказала Нина.
Генри наклонился и потерся губами об ее ухо. Какой он тяжелый и сильный. Нина двигалась под ним, почти ничего не соображая; ее переполняла животная страсть, и Нина тонула в ней.
— Как ты не права, — прошептал Генри, обхватывая ее руками и слегка приподнимая, податливую, как тряпичная кукла.
Он перевернул ее на живот. Нина откинула голову назад, волосы, словно тяжелый занавес, упали на лицо.
Сквозь спутанные пряди она увидела, как Генри расстегивает ремень, сбрасывает рубашку, стаскивает джинсы.
Грудь его, покрытая колечками жестких волос, оказалась гораздо бледнее лица; замечательные мускулы бугрились, крепкие, но не от тренировок, а естественные и потому совершенные. Сильными бедрами Генри прижал ноги Нины, она чувствовала, как он трется о ее бедра. В животе у Нины что-то сжалось, ее затопило желание.
Генри схватил подол тысячедолларовой юбки и бесцеремонно задрал до талии. Она резко втянула воздух и приподнялась на локтях. Генри хотел закричать во все горло:
Нина была само совершенство. Его возбуждение было так велико, что он мог причинить ей боль. Пальцы Генри немного дрожали, когда он расстегивал лифчик. В позолоченном зеркале напротив он увидел Нину: лицо ее пылало, невероятные груди с черными, словно вишни в сметане, сосками, свисали из расстегнутой рубашки.
Круглая попка была такой аппетитной. Генри приводил домой нескольких девиц и заставлял их раздеваться, но у них были такие скучные, совершенно несексуальные задницы. Но Нина, его Нина! Вот это женщина! Ему надо немедленно войти в нее — или он сейчас же кончит. С невероятной осторожностью Генри раздвинул ее бедра, но Нина нетерпеливо подалась назад, ее тоже мучило желание. Генри наконец взял ее и почувствовал, как она стиснула его внутри и задвигалась вместе с ним. Боже, какая она страстная…
— Тебе нравится? — выдохнул Генри.
Нина почти рыдала. Она чувствовала каждый толчок, видела свое отражение в зеркале, видела, как Генри двигается сзади нее. Руки его нежно ласкали грудь и все тело, он делал это мягко, нежно, терся грудью об ее спину, волосами щекотал кожу, от чего удовольствие Нины становилось все нестерпимее.
— Да…
— Вот так мы должны заниматься любовью. Мы, люди. — Он говорил быстрым шепотом, тяжело дыша.
Его возбужденная плоть снова и снова проникала в нее, и Нине казалось, что это как поцелуй на рассвете, как нежнейшая ласка. Каждый атом ее тела был переполнен наслаждением. — Это самый лучший способ.
— Почему? — задыхаясь, спросила Нина.
Генри еще раз ударил, еще быстрее, еще сильнее, в невероятном ритме — он словно что-то вбивал — Потому что так глубже входит. — Он горячо дышал возле ее уха, чувствуя, как она пятится назад, теснее и теснее прижимается к нему, извиваясь от его прикосновений. О Боже, какая она страстная! И такая красивая. Он снова толкнулся. — Просто потому, что вот так глубже входит.
— Генри, — проговорила Нина со странной печалью в голосе.
Но она жаждала его, несомненно. Она двигалась вместе с ним, и Генри ощущал, как чувственность захлестывает ее. Нина вцепилась ему в руку, потянула ко рту и стала целовать. Генри увидел, как она закрыла глаза, приоткрыла губы.
…Нина не могла ни думать, ни двигаться. Удовольствие, желание были настолько огромны, что, казалось, она поднимается на высокой волне, все выше и выше…
Генри подхватил Нину под мышки и притянул еще ближе, он двигался сильнее и сильнее; стена вдруг взорвалась, все поплыло перед глазами. Сотрясаемая оргазмом, рыдая, она выкрикивала его имя.
Стоило Нине закричать, как Генри тоже взорвался и рухнул на нее, расслабившись. Он был абсолютно счастлив. Ему хотелось остаться здесь навсегда.
— Ты должен уйти, — задыхаясь, сказала Нина.
Генри потянулся, поцеловал ее сзади в шею, теплую и мокрую от пота.
— Правда, — настаивала Нина.
Она с трудом встала на ослабшие ноги. Генри смотрел на нее. Черные волосы падали на красивое лицо.
— И это все, что я могу услышать от тебя?
— Все было замечательно. — Нина подошла к нему и поцеловала в затылок. Она что-то скрывает, с неудовольствием подумал Генри. — Правда. У меня встреча, я не могу предстать на ней вот в таком виде.
— Мы повторим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
— Кажется, я смогу наконец избавиться от головной боли, — слабо улыбнувшись, сказала Нина. Она понимала, надо убрать его руки со своего лица, но не двигалась.
— Я думаю, мы увидимся через месяц. — Он смотрел ей прямо в глаза. — Могу я получить прощальный поцелуй?
— А ты хочешь? — прошептала Нина.
Генри секунду смотрел на нее, потом наклонился и очень медленно коснулся ее губ, потерся о них легонько, сухо — это напоминало эхо поцелуя.
— Только так? — прошептала Нина.
Генри словно этого и ждал. Он тесно прижался к ней губами, она чувствовала жар его тела, слышала горячее дыхание; волна желания захлестнула ее, она не могла больше терпеть и вся так и потянулась ему навстречу. Генри прижал ее к себе и стал целовать, покусывать, облизывать изнутри нежную губу, потом приник лицом к шее.
— О Боже, как ты хороша! — пробормотал он.
Нина почувствовала, что колени ее слабеют, она выгибалась ему навстречу, совершенно беспомощная, отвечала на его ласки. Генри провел рукой по ее спине, потом стал спускать рубашку с плеч…
— Боже, — ахнула Нина, когда он коснулся ее груди.
— Детка.
Большими пальцами он гладил ее соски и тихо стонал от удовольствия. Нина забыла ему сказать, чтобы он остановился. Она не могла произнести ни слова. Он продвигался очень медленно, но Нина хотела этого, она, наверное, умерла бы, если бы Генри остановился. Не было смущения, двусмысленности, которые она испытывала с Тони, сейчас все было честно и открыто.
Другой рукой Генри провел по ее ноге, стал задирать юбку. Он потянул колготки вниз, осторожно вытряхнул ее из трусиков. Тони должен приехать в десять. «А что, если он появится раньше?» — мелькнула было мысль, но быстро улетучилась. Нина чувствовала, как ноги невольно раздвинулись; его рука скользнула по гладкой коже между бедер, пальцы невероятно нежно гладили внутри.
Генри дышал отрывисто и неровно, а потом вдруг надавил рукой, и сладкая волна удовольствия пробежала по телу Нины, словно рябь по воде. Она вскрикнула, но Генри заглушил ее крик поцелуем. Ноги Нины подкосились, голова пошла кругом, ее желание стало нестерпимым. Они на что-то повалились — кажется, на диван.
— Но у тебя же самолет!
— К черту самолет! Полечу следующим рейсом.
— Но мы не можем, — с трудом сказала Нина.
Генри наклонился и потерся губами об ее ухо. Какой он тяжелый и сильный. Нина двигалась под ним, почти ничего не соображая; ее переполняла животная страсть, и Нина тонула в ней.
— Как ты не права, — прошептал Генри, обхватывая ее руками и слегка приподнимая, податливую, как тряпичная кукла.
Он перевернул ее на живот. Нина откинула голову назад, волосы, словно тяжелый занавес, упали на лицо.
Сквозь спутанные пряди она увидела, как Генри расстегивает ремень, сбрасывает рубашку, стаскивает джинсы.
Грудь его, покрытая колечками жестких волос, оказалась гораздо бледнее лица; замечательные мускулы бугрились, крепкие, но не от тренировок, а естественные и потому совершенные. Сильными бедрами Генри прижал ноги Нины, она чувствовала, как он трется о ее бедра. В животе у Нины что-то сжалось, ее затопило желание.
Генри схватил подол тысячедолларовой юбки и бесцеремонно задрал до талии. Она резко втянула воздух и приподнялась на локтях. Генри хотел закричать во все горло:
Нина была само совершенство. Его возбуждение было так велико, что он мог причинить ей боль. Пальцы Генри немного дрожали, когда он расстегивал лифчик. В позолоченном зеркале напротив он увидел Нину: лицо ее пылало, невероятные груди с черными, словно вишни в сметане, сосками, свисали из расстегнутой рубашки.
Круглая попка была такой аппетитной. Генри приводил домой нескольких девиц и заставлял их раздеваться, но у них были такие скучные, совершенно несексуальные задницы. Но Нина, его Нина! Вот это женщина! Ему надо немедленно войти в нее — или он сейчас же кончит. С невероятной осторожностью Генри раздвинул ее бедра, но Нина нетерпеливо подалась назад, ее тоже мучило желание. Генри наконец взял ее и почувствовал, как она стиснула его внутри и задвигалась вместе с ним. Боже, какая она страстная…
— Тебе нравится? — выдохнул Генри.
Нина почти рыдала. Она чувствовала каждый толчок, видела свое отражение в зеркале, видела, как Генри двигается сзади нее. Руки его нежно ласкали грудь и все тело, он делал это мягко, нежно, терся грудью об ее спину, волосами щекотал кожу, от чего удовольствие Нины становилось все нестерпимее.
— Да…
— Вот так мы должны заниматься любовью. Мы, люди. — Он говорил быстрым шепотом, тяжело дыша.
Его возбужденная плоть снова и снова проникала в нее, и Нине казалось, что это как поцелуй на рассвете, как нежнейшая ласка. Каждый атом ее тела был переполнен наслаждением. — Это самый лучший способ.
— Почему? — задыхаясь, спросила Нина.
Генри еще раз ударил, еще быстрее, еще сильнее, в невероятном ритме — он словно что-то вбивал — Потому что так глубже входит. — Он горячо дышал возле ее уха, чувствуя, как она пятится назад, теснее и теснее прижимается к нему, извиваясь от его прикосновений. О Боже, какая она страстная! И такая красивая. Он снова толкнулся. — Просто потому, что вот так глубже входит.
— Генри, — проговорила Нина со странной печалью в голосе.
Но она жаждала его, несомненно. Она двигалась вместе с ним, и Генри ощущал, как чувственность захлестывает ее. Нина вцепилась ему в руку, потянула ко рту и стала целовать. Генри увидел, как она закрыла глаза, приоткрыла губы.
…Нина не могла ни думать, ни двигаться. Удовольствие, желание были настолько огромны, что, казалось, она поднимается на высокой волне, все выше и выше…
Генри подхватил Нину под мышки и притянул еще ближе, он двигался сильнее и сильнее; стена вдруг взорвалась, все поплыло перед глазами. Сотрясаемая оргазмом, рыдая, она выкрикивала его имя.
Стоило Нине закричать, как Генри тоже взорвался и рухнул на нее, расслабившись. Он был абсолютно счастлив. Ему хотелось остаться здесь навсегда.
— Ты должен уйти, — задыхаясь, сказала Нина.
Генри потянулся, поцеловал ее сзади в шею, теплую и мокрую от пота.
— Правда, — настаивала Нина.
Она с трудом встала на ослабшие ноги. Генри смотрел на нее. Черные волосы падали на красивое лицо.
— И это все, что я могу услышать от тебя?
— Все было замечательно. — Нина подошла к нему и поцеловала в затылок. Она что-то скрывает, с неудовольствием подумал Генри. — Правда. У меня встреча, я не могу предстать на ней вот в таком виде.
— Мы повторим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104