А точнее, только Тони.
Элизабет начала есть. Она упорно училась ходить. Это было ужасно: стоять между двумя палками, пытаясь распределить вес на ногу, которой нет. Тело пребывало в полном беспорядке, не подчинялось ей, она шагала как пьяная.
Нога с протезом стала жесткая, она ее ненавидела. Элизабет благодарила Бога, что не видит культю под металлическим корпусом, но ночами ей снились кошмары; отвратительное месиво красной плоти на конце ноги. И хотя все остальное, что выше, осталось прежним, Элизабет чувствовала себя так, будто красота ее испарилась вместе со всеми надеждами. Но самые жестокие сны были как раз красивыми: как она мчится вниз по Ханненкамму, как скользит по полям Саас-Грюнда, как бегает босиком по холмам в замке Кэрхейвенов — то есть обо всем том, чего она никогда больше не сможет делать. Ее тело тоже изменилось. Из гибкого и сильного оно стало худым, мягким и слабым. Она стала похожа на модель и чувствовала отвращение к себе. Она ощущала себя вешалкой. Но несмотря на боль, разочарование, ночные кошмары, Элизабет не дрогнула. Она заказала новый гардероб, отправив счет Тони.
Новая одежда на размер меньше. Еще она заказала специальную обувь.
Она жаждала ответов, но вовсе не собиралась найти их сразу же, за стенами клиники.
Джоплинг смотрел на молодую женщину, сидящую перед ним. Волосы Элизабет вымыты и уложены, покрашены в светлый цвет. Косметика персикового и золотистого тонов. На ней длинное платье от Прада болотно-зеленого цвета, соответствующего цвета жакет и шоколадного цвета кожаные туфли. Из пациентки., которую он знал в белых больничных одеяниях, Элизабет Сэвидж превратилась в утонченную молодую леди.
Полное преображение.
Он не хотел ее выписывать. Реабилитационный период пришлось сократить вдвое из-за изнуряющих тренировок, которые она провела. Но девушка тем не менее сопротивлялась всем попыткам удержать ее в клинике.
Сейчас она хотела выписаться, и Джоплинг понимал, что придется согласиться. Элизабет Сэвидж появилась здесь переломанной молодой девушкой, а уходила отсюда зрелой женщиной. Она взрослела на глазах.
— Леди Элизабет, вам действительно стоило бы остаться.
— Нет, доктор Джоплинг, мне надо уехать. У меня есть кое-какие неотложные дела.
— Очень хорошо, — неуверенно сказал Джоплинг, подписывая бумаги. — Я пошлю их лорду Кэрхейвену, если вы здесь поставите подпись.
Элизабет подписала счет и подала доктору руку.
— Да, доктор. Спасибо и до свидания.
Что ж, она не теряет времени зря, подумал Джоплинг, наблюдая, как ее лакей загружает чемоданы в машину. Что-то в поведении Элизабет заставляло его нервничать.
Ну да ладно. Что отец, что дочь.
Элизабет попросила миссис Перкинз заказать ей билет на самолет на вымышленное имя. Ей пришлось выдержать чрезмерное проявление симпатии этой комнатной собачки Тони, но она должна была потерпеть, если собиралась уехать спокойно. Меньше всего ей хотелось стать объектом внимания папарацци в Хитроу.
В первом классе было пусто. Элизабет заказала бокал шампанского. Это была ее первая выпивка после того шнапса в Готсна с Гансом. Она с удовольствием отметила, что еда подавалась на настоящем фарфоре. Ей понравились шикарные кресла, индивидуальное видео.
Должно быть, она в последний раз путешествует с таким комфортом. Тони, вероятно, пошлет за ней лимузин, чтобы отвезти в замок.
— Я обдумала все, что ты мне сказал, и решила уйти из компании.
— Я рад, дорогая. Я думаю, это самое лучшее, — ответил голос, в котором не было ни капли тепла.
— После того несчастного случая я уже иначе смотрю на некоторые вещи, и, если ты мне дашь пособие, я поговорю с Моникой насчет того, чтобы найти себе занятие.
— Прекрасно, мы это обсудим, как только ты вернешься. — Тони повесил трубку.
Элизабет почувствовала, как злость разыгралась с новой силой. Конечно, жажда мести — плохое чувство.
Но очень эффективное. Помогает жить дальше.
В Хитроу ей удалось остаться незамеченной, так как она была в темных очках и длинном плаще с поднятым воротником. Никто не узнал ее, кроме таможенника, который очень уважительно отнесся к ней. Он сказал, что очень сожалеет, и приветствовал ее возвращение в Англию. Элизабет слабо улыбнулась: незнакомые люди были более доброжелательными, чем собственная семья.
Шел легкий дождь, когда лимузин вписался в уличное движение, за стеклом все расплылось. Элизабет включила радио, чтобы не говорить с водителем. У нее были с собой блокнот и карандаш, и она стала делать заметки, желая придать четкость и ясность бесформенным подозрениям, которые крутились в голове.
Новости по радио были для нее свежими. Британские войска приземлились в Сан-Карлосе на Фолклендах, страна готовилась к визиту Папы, банкноту в один фунт стерлингов собирались заменить монетой. Совершенно другой мир, к нему придется приспосабливаться.
В стекле окна Элизабет увидела свое отражение. Стильная худая блондинка. Она выглядела совсем другим человеком и, кстати, чувствовала себя так же.
К тому времени, когда они выехали на узкую загородную дорогу и полетели мимо холмов, поросших лесом, к замку, у Элизабет родилась одна идея.
— Дорогая! — Моника поцеловала девушку. — Ты выглядишь прекрасно. Я так рада, что тебе лучше после этого жуткого шока. А волосы просто потрясающие…
« Да тебе все это противно. Ты думаешь, они слишком хороши для меня «, — подумала про себя Элизабет.
Но в ответ улыбнулась.
— Как приятно оказаться дома.
— Дженкинс распакует твои вещи, а тебя ждет замечательный лососевый мусс.
— Я совсем не хочу есть, правда, — пробормотала Элизабет, приласкав Долфина, который прыгал вокруг нее. — Я, пожалуй, лучше приму ванну, переоденусь и позвоню кое-кому.
— Ну конечно, — сказала Совершенно безразлично Моника. — Делай что хочешь.
У себя в комнате Элизабет разделась, надела теплый свитер, ковбойские ботинки и джинсы. Они болтались на ней, но она закрепила их толстым ремнем с пряжкой.
Потом расчесала волосы, распустила их и взялась за телефон. У Джо Шарпа, ее старого деревенского приятеля, есть брат, он работал в газете» Бангор-курьер «. Элизабет надеялась, что Джо никуда не переехал.
— Алло? — Она ощутила глупое облегчение. — Это Лиз Сэвидж.
Напряженная пауза, потом смех. Голос Джо стал грубее, но это тот самый старина Джо. Он обязательно выручит ее.
— Боже мой, я не слышал твоего голоса целую вечность! Как дела? — спросил он на валлийском.
— Все о'кей, но почему бы нам не перейти на английский язык? Этот не слишком хорош для общения.
— Хорошо, хорошо, если тебе так удобней. У тебя всегда было плоховато с нашим языком. — Он сменил тон. — Лиз, мне действительно очень жаль. Я же слышал…
— Спасибо, со мной все будет в порядке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
Элизабет начала есть. Она упорно училась ходить. Это было ужасно: стоять между двумя палками, пытаясь распределить вес на ногу, которой нет. Тело пребывало в полном беспорядке, не подчинялось ей, она шагала как пьяная.
Нога с протезом стала жесткая, она ее ненавидела. Элизабет благодарила Бога, что не видит культю под металлическим корпусом, но ночами ей снились кошмары; отвратительное месиво красной плоти на конце ноги. И хотя все остальное, что выше, осталось прежним, Элизабет чувствовала себя так, будто красота ее испарилась вместе со всеми надеждами. Но самые жестокие сны были как раз красивыми: как она мчится вниз по Ханненкамму, как скользит по полям Саас-Грюнда, как бегает босиком по холмам в замке Кэрхейвенов — то есть обо всем том, чего она никогда больше не сможет делать. Ее тело тоже изменилось. Из гибкого и сильного оно стало худым, мягким и слабым. Она стала похожа на модель и чувствовала отвращение к себе. Она ощущала себя вешалкой. Но несмотря на боль, разочарование, ночные кошмары, Элизабет не дрогнула. Она заказала новый гардероб, отправив счет Тони.
Новая одежда на размер меньше. Еще она заказала специальную обувь.
Она жаждала ответов, но вовсе не собиралась найти их сразу же, за стенами клиники.
Джоплинг смотрел на молодую женщину, сидящую перед ним. Волосы Элизабет вымыты и уложены, покрашены в светлый цвет. Косметика персикового и золотистого тонов. На ней длинное платье от Прада болотно-зеленого цвета, соответствующего цвета жакет и шоколадного цвета кожаные туфли. Из пациентки., которую он знал в белых больничных одеяниях, Элизабет Сэвидж превратилась в утонченную молодую леди.
Полное преображение.
Он не хотел ее выписывать. Реабилитационный период пришлось сократить вдвое из-за изнуряющих тренировок, которые она провела. Но девушка тем не менее сопротивлялась всем попыткам удержать ее в клинике.
Сейчас она хотела выписаться, и Джоплинг понимал, что придется согласиться. Элизабет Сэвидж появилась здесь переломанной молодой девушкой, а уходила отсюда зрелой женщиной. Она взрослела на глазах.
— Леди Элизабет, вам действительно стоило бы остаться.
— Нет, доктор Джоплинг, мне надо уехать. У меня есть кое-какие неотложные дела.
— Очень хорошо, — неуверенно сказал Джоплинг, подписывая бумаги. — Я пошлю их лорду Кэрхейвену, если вы здесь поставите подпись.
Элизабет подписала счет и подала доктору руку.
— Да, доктор. Спасибо и до свидания.
Что ж, она не теряет времени зря, подумал Джоплинг, наблюдая, как ее лакей загружает чемоданы в машину. Что-то в поведении Элизабет заставляло его нервничать.
Ну да ладно. Что отец, что дочь.
Элизабет попросила миссис Перкинз заказать ей билет на самолет на вымышленное имя. Ей пришлось выдержать чрезмерное проявление симпатии этой комнатной собачки Тони, но она должна была потерпеть, если собиралась уехать спокойно. Меньше всего ей хотелось стать объектом внимания папарацци в Хитроу.
В первом классе было пусто. Элизабет заказала бокал шампанского. Это была ее первая выпивка после того шнапса в Готсна с Гансом. Она с удовольствием отметила, что еда подавалась на настоящем фарфоре. Ей понравились шикарные кресла, индивидуальное видео.
Должно быть, она в последний раз путешествует с таким комфортом. Тони, вероятно, пошлет за ней лимузин, чтобы отвезти в замок.
— Я обдумала все, что ты мне сказал, и решила уйти из компании.
— Я рад, дорогая. Я думаю, это самое лучшее, — ответил голос, в котором не было ни капли тепла.
— После того несчастного случая я уже иначе смотрю на некоторые вещи, и, если ты мне дашь пособие, я поговорю с Моникой насчет того, чтобы найти себе занятие.
— Прекрасно, мы это обсудим, как только ты вернешься. — Тони повесил трубку.
Элизабет почувствовала, как злость разыгралась с новой силой. Конечно, жажда мести — плохое чувство.
Но очень эффективное. Помогает жить дальше.
В Хитроу ей удалось остаться незамеченной, так как она была в темных очках и длинном плаще с поднятым воротником. Никто не узнал ее, кроме таможенника, который очень уважительно отнесся к ней. Он сказал, что очень сожалеет, и приветствовал ее возвращение в Англию. Элизабет слабо улыбнулась: незнакомые люди были более доброжелательными, чем собственная семья.
Шел легкий дождь, когда лимузин вписался в уличное движение, за стеклом все расплылось. Элизабет включила радио, чтобы не говорить с водителем. У нее были с собой блокнот и карандаш, и она стала делать заметки, желая придать четкость и ясность бесформенным подозрениям, которые крутились в голове.
Новости по радио были для нее свежими. Британские войска приземлились в Сан-Карлосе на Фолклендах, страна готовилась к визиту Папы, банкноту в один фунт стерлингов собирались заменить монетой. Совершенно другой мир, к нему придется приспосабливаться.
В стекле окна Элизабет увидела свое отражение. Стильная худая блондинка. Она выглядела совсем другим человеком и, кстати, чувствовала себя так же.
К тому времени, когда они выехали на узкую загородную дорогу и полетели мимо холмов, поросших лесом, к замку, у Элизабет родилась одна идея.
— Дорогая! — Моника поцеловала девушку. — Ты выглядишь прекрасно. Я так рада, что тебе лучше после этого жуткого шока. А волосы просто потрясающие…
« Да тебе все это противно. Ты думаешь, они слишком хороши для меня «, — подумала про себя Элизабет.
Но в ответ улыбнулась.
— Как приятно оказаться дома.
— Дженкинс распакует твои вещи, а тебя ждет замечательный лососевый мусс.
— Я совсем не хочу есть, правда, — пробормотала Элизабет, приласкав Долфина, который прыгал вокруг нее. — Я, пожалуй, лучше приму ванну, переоденусь и позвоню кое-кому.
— Ну конечно, — сказала Совершенно безразлично Моника. — Делай что хочешь.
У себя в комнате Элизабет разделась, надела теплый свитер, ковбойские ботинки и джинсы. Они болтались на ней, но она закрепила их толстым ремнем с пряжкой.
Потом расчесала волосы, распустила их и взялась за телефон. У Джо Шарпа, ее старого деревенского приятеля, есть брат, он работал в газете» Бангор-курьер «. Элизабет надеялась, что Джо никуда не переехал.
— Алло? — Она ощутила глупое облегчение. — Это Лиз Сэвидж.
Напряженная пауза, потом смех. Голос Джо стал грубее, но это тот самый старина Джо. Он обязательно выручит ее.
— Боже мой, я не слышал твоего голоса целую вечность! Как дела? — спросил он на валлийском.
— Все о'кей, но почему бы нам не перейти на английский язык? Этот не слишком хорош для общения.
— Хорошо, хорошо, если тебе так удобней. У тебя всегда было плоховато с нашим языком. — Он сменил тон. — Лиз, мне действительно очень жаль. Я же слышал…
— Спасибо, со мной все будет в порядке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104