Сквозь такую дымовую завесу мог пробиться только самый яркий солнечный свет. К общей какофонии трудового города добавлялся звон церковных колоколов, каждый из которых пел на собственный лад.
Центром жизни англичан были многочисленные пивные и таверны, которые легко можно было узнать по ярким вывескам, расписанным кричащими красками, а для тех, кто не умел читать, – разрисованным карикатурами желтых быков, малиновых петухов и пучеглазых сов; но чаще всего на вывесках встречались изображения кружек с элем.
Насытившись этими колоритными картинами, Калеб откинулся на спинку сидения и задумался о предстоящем визите к Тайлеру и Камилле. Так как у Калеба было не слишком много дел в Лондоне, он не очень часто виделся с Тайлером, а с Камиллой и вовсе не встречался. Тайлер всегда назначал ему встречи в своей конторе на Нью-Куин-стрит, на борту «Морской Сирены» или в уютной пивной.
Прошло уже много времени с тех пор, как Калеб «положил глаз» на Камиллу, и теперь он размышлял, благосклонна ли была к ней судьба все эти годы. Каждый раз, находясь в компании Тайлера, Калеб справлялся о Камилле – без всякой фамильярности, просто с дружеским интересом. Калеб не знал, известно ли Тайлеру о его любовной связи с Камиллой в то время, когда она была замужем за Риганом, и не хотел, чтобы всплыла эта старая история. Калеб снова попытался ослабить воротничок. Эти воспоминания были неприятны ему. Калеб слишком хорошо помнил, как страдал, предав Ригана и заведя любовную интрижку со своей мачехой. Но тогда он ничего не мог с собой поделать. Он помнил, как колотилось в груди сердце, а руки так и тянулись к мягким золотым локонам Камиллы. Связь с ней мучила Калеба, жгла сознание, он даже дошел до того, что не мог смотреть в лицо отцу. Он просто заболел этой женщиной и не смог сдержать себя. Камилла бала такой молодой, такой красивой! А когда Калеб обнимал ее, терзаясь угрызениями совести, она шептала и шептала: «Милый, ты мне очень нужен», – и подставляла свои губы, а он жадно впивался в них, чувствуя в руках ее хрупкое тело. Любовь, страсть и желание защитить ее переполняли все его существо. Когда же Калеб отнес ее в постель и Камилла уложила его рядом с собой, аромат ее кожи и округлая нежная грудь изгнали все мысли об обмане и предательстве.
Калеб замотал головой, чтобы отогнать воспоминания. Он старался убедить себя, что думает о Камилле только потому, что скоро снова увидит ее. В конце концов, все давно закончилось, и огромное счастье, что Риган так никогда и не узнал о том, что собственный сын обманывал его. Да, все завершилось удачно: Камилла нашла свою любовь в Тайлере, а Риган вернулся к своей единственной настоящей страсти – Сирене.
Уверенный, что любовь к Камилле осталась в прошлом и он сам хозяин своей судьбы, Калеб по-петушиному приподнял бровь. Он стал настоящим мужчиной и не был больше тем мальчиком, который легко попался на молодость и очарование Камиллы. Нет, на сей раз он будет полностью контролировать себя, даже если и разочарует этим Камиллу. Калеб ни капли не сомневался, что она пожелает возобновить их отношения. Она замужем за Тайлером уже девять лет, и, зная Камиллу, Калеб был уверен, что она успела пресытиться ролью жены Синклера.
Мурлыкая какую-то мелодию, Калеб стал размышлять о том, какие шаги следует предпринять, чтобы удержать Камиллу на расстоянии.
* * *
Малькольм Уэзерли пригладил свой богато расшитый темно-синий жилет, пристально наблюдая, как конюх готовит фаэтон для прогулки с застенчивой маленькой пташкой по имени Рэн, которая носила фамилию ван дер Рис, и всем было хорошо известно, что ее отец – один из самых богатых людей в торговой Ост-Индской компании. Женитьба на Рэн поправила бы материальное положение Уэзерли, которое граничило с бедностью, в чем он даже себе не желал признаваться.
Рэн ван дер Рис… Уэзерли презрительно усмехнулся и брезгливо стряхнул соринку с манжеты. Какое неуклюжее имя! Оно совершенно не подходит жизнерадостной девушке с янтарными глазами, которую он собирался сделать своей. За этим, естественно, последует кругленькое состояние, если ее отец сочтет излишним тщательное изучение дел Малькольма. А если правда, что ван дер Рис до безумия любит дочь, как заверяли Уэзерли, то не возникнет никаких проблем.
Малькольм пожал плечами и посмотрел на свои сапоги. Нужно не забывать покрепче прижимать ногу к земле, чтобы не был виден кусок газеты, затыкающий в коже дыру размером с пенс. Ах, если бы не расточительный дядюшка, он не был бы сейчас в такой нужде!
Уэзерли только что вернулся от своего банкира, где узнал, что положение его гораздо хуже, чем он предполагал. Жить в Лондоне ему оставалось только три месяца: к концу этого срока он станет совершенно неплатежеспособным, а хозяйка выгонит его с квартиры за неуплату аренды. Да, Рэн пришлась бы как раз кстати…
Подумать только! Ведь он чуть было не связался с Сарой Стоунхам! Сама мысль об этом вселяла в Уэзерли страх. Он считал, что семья Сары была богатой и влиятельной, но вдруг обнаружил – и очень своевременно, – что из-за религиозных взглядов и резких высказываний против короля Стоунхамы лишились всей собственности. В хорошенькую бы переделку он попал, если бы обременил себя этой бесприданницей!
Вот Рэн – совершенно другое дело. Невероятная удача, что Малькольм познакомился с ней, да еще так скоро после Сары. К счастью, Сара оказалась мудрой девушкой и держала язык за зубами.
Малькольм усмехнулся, вспоминая ночи, проведенные с Сарой, и ее страстные ответы на его ласки. Умная девушка не станет болтать, что она уже не девственница. Но вот чего Малькольм никак не мог понять, так это отношений между Сарой и Рэн.
Недоуменно пожав плечами, Малькольм достал из нагрудного кармана серебряную табакерку и, повертев ее в руках, посмотрел на свое отражение на полированной поверхности. Табак он никогда не нюхал, считая это дурной привычкой, которая пачкает манишку, обсыпая ее крошками, но носил с собой табакерку, чтобы польстить своему самолюбию. Для мужчин было невиданным делом иметь при себе зеркало, а табакерка прекрасно служила ему заменой. Малькольм горделиво улыбнулся своему отражению: гладкая кожа, сильная челюсть, яркие вызывающие глаза. Женщины всегда оборачивались ему вслед, и он упивался их вниманием. Пусть его наследство промотали, украли у него, но никто – даже время – не сможет лишить его красоты. Стоило вспомнить отца, на которого Малькольм был очень похож: возраст только облагородил его внешность, коснувшись темных волнистых волос легкой сединой на висках, что добавило представительности юношескому очарованию отца. Малькольм строго следил за своей диетой, достигнув стройности и грации танцовщика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
Центром жизни англичан были многочисленные пивные и таверны, которые легко можно было узнать по ярким вывескам, расписанным кричащими красками, а для тех, кто не умел читать, – разрисованным карикатурами желтых быков, малиновых петухов и пучеглазых сов; но чаще всего на вывесках встречались изображения кружек с элем.
Насытившись этими колоритными картинами, Калеб откинулся на спинку сидения и задумался о предстоящем визите к Тайлеру и Камилле. Так как у Калеба было не слишком много дел в Лондоне, он не очень часто виделся с Тайлером, а с Камиллой и вовсе не встречался. Тайлер всегда назначал ему встречи в своей конторе на Нью-Куин-стрит, на борту «Морской Сирены» или в уютной пивной.
Прошло уже много времени с тех пор, как Калеб «положил глаз» на Камиллу, и теперь он размышлял, благосклонна ли была к ней судьба все эти годы. Каждый раз, находясь в компании Тайлера, Калеб справлялся о Камилле – без всякой фамильярности, просто с дружеским интересом. Калеб не знал, известно ли Тайлеру о его любовной связи с Камиллой в то время, когда она была замужем за Риганом, и не хотел, чтобы всплыла эта старая история. Калеб снова попытался ослабить воротничок. Эти воспоминания были неприятны ему. Калеб слишком хорошо помнил, как страдал, предав Ригана и заведя любовную интрижку со своей мачехой. Но тогда он ничего не мог с собой поделать. Он помнил, как колотилось в груди сердце, а руки так и тянулись к мягким золотым локонам Камиллы. Связь с ней мучила Калеба, жгла сознание, он даже дошел до того, что не мог смотреть в лицо отцу. Он просто заболел этой женщиной и не смог сдержать себя. Камилла бала такой молодой, такой красивой! А когда Калеб обнимал ее, терзаясь угрызениями совести, она шептала и шептала: «Милый, ты мне очень нужен», – и подставляла свои губы, а он жадно впивался в них, чувствуя в руках ее хрупкое тело. Любовь, страсть и желание защитить ее переполняли все его существо. Когда же Калеб отнес ее в постель и Камилла уложила его рядом с собой, аромат ее кожи и округлая нежная грудь изгнали все мысли об обмане и предательстве.
Калеб замотал головой, чтобы отогнать воспоминания. Он старался убедить себя, что думает о Камилле только потому, что скоро снова увидит ее. В конце концов, все давно закончилось, и огромное счастье, что Риган так никогда и не узнал о том, что собственный сын обманывал его. Да, все завершилось удачно: Камилла нашла свою любовь в Тайлере, а Риган вернулся к своей единственной настоящей страсти – Сирене.
Уверенный, что любовь к Камилле осталась в прошлом и он сам хозяин своей судьбы, Калеб по-петушиному приподнял бровь. Он стал настоящим мужчиной и не был больше тем мальчиком, который легко попался на молодость и очарование Камиллы. Нет, на сей раз он будет полностью контролировать себя, даже если и разочарует этим Камиллу. Калеб ни капли не сомневался, что она пожелает возобновить их отношения. Она замужем за Тайлером уже девять лет, и, зная Камиллу, Калеб был уверен, что она успела пресытиться ролью жены Синклера.
Мурлыкая какую-то мелодию, Калеб стал размышлять о том, какие шаги следует предпринять, чтобы удержать Камиллу на расстоянии.
* * *
Малькольм Уэзерли пригладил свой богато расшитый темно-синий жилет, пристально наблюдая, как конюх готовит фаэтон для прогулки с застенчивой маленькой пташкой по имени Рэн, которая носила фамилию ван дер Рис, и всем было хорошо известно, что ее отец – один из самых богатых людей в торговой Ост-Индской компании. Женитьба на Рэн поправила бы материальное положение Уэзерли, которое граничило с бедностью, в чем он даже себе не желал признаваться.
Рэн ван дер Рис… Уэзерли презрительно усмехнулся и брезгливо стряхнул соринку с манжеты. Какое неуклюжее имя! Оно совершенно не подходит жизнерадостной девушке с янтарными глазами, которую он собирался сделать своей. За этим, естественно, последует кругленькое состояние, если ее отец сочтет излишним тщательное изучение дел Малькольма. А если правда, что ван дер Рис до безумия любит дочь, как заверяли Уэзерли, то не возникнет никаких проблем.
Малькольм пожал плечами и посмотрел на свои сапоги. Нужно не забывать покрепче прижимать ногу к земле, чтобы не был виден кусок газеты, затыкающий в коже дыру размером с пенс. Ах, если бы не расточительный дядюшка, он не был бы сейчас в такой нужде!
Уэзерли только что вернулся от своего банкира, где узнал, что положение его гораздо хуже, чем он предполагал. Жить в Лондоне ему оставалось только три месяца: к концу этого срока он станет совершенно неплатежеспособным, а хозяйка выгонит его с квартиры за неуплату аренды. Да, Рэн пришлась бы как раз кстати…
Подумать только! Ведь он чуть было не связался с Сарой Стоунхам! Сама мысль об этом вселяла в Уэзерли страх. Он считал, что семья Сары была богатой и влиятельной, но вдруг обнаружил – и очень своевременно, – что из-за религиозных взглядов и резких высказываний против короля Стоунхамы лишились всей собственности. В хорошенькую бы переделку он попал, если бы обременил себя этой бесприданницей!
Вот Рэн – совершенно другое дело. Невероятная удача, что Малькольм познакомился с ней, да еще так скоро после Сары. К счастью, Сара оказалась мудрой девушкой и держала язык за зубами.
Малькольм усмехнулся, вспоминая ночи, проведенные с Сарой, и ее страстные ответы на его ласки. Умная девушка не станет болтать, что она уже не девственница. Но вот чего Малькольм никак не мог понять, так это отношений между Сарой и Рэн.
Недоуменно пожав плечами, Малькольм достал из нагрудного кармана серебряную табакерку и, повертев ее в руках, посмотрел на свое отражение на полированной поверхности. Табак он никогда не нюхал, считая это дурной привычкой, которая пачкает манишку, обсыпая ее крошками, но носил с собой табакерку, чтобы польстить своему самолюбию. Для мужчин было невиданным делом иметь при себе зеркало, а табакерка прекрасно служила ему заменой. Малькольм горделиво улыбнулся своему отражению: гладкая кожа, сильная челюсть, яркие вызывающие глаза. Женщины всегда оборачивались ему вслед, и он упивался их вниманием. Пусть его наследство промотали, украли у него, но никто – даже время – не сможет лишить его красоты. Стоило вспомнить отца, на которого Малькольм был очень похож: возраст только облагородил его внешность, коснувшись темных волнистых волос легкой сединой на висках, что добавило представительности юношескому очарованию отца. Малькольм строго следил за своей диетой, достигнув стройности и грации танцовщика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92