Рэн, по-видимому, обучала новую подругу тонкостям игры. Сара молча сидела на своей койке и пришивала бретельку к ночной сорочке. Калеб заметил, как загорелись ее глаза, когда он зашел в каюту, но подчеркнуто не обратил на нее внимания.
Калеб сделал знак Рэн, которая положила на стол карты и направилась к нему, вопросительно глядя ему в глаза. Он собирался вывести ее на палубу и сказать, зачем пришел, но потом решил, что не стоит секретничать. На борту корабля трудно было сохранить что-либо в тайне, потому что круг общения был слишком узок. И среди пуритан, которым вновь разрешили прогулки по палубе, не существовало никаких секретов. Все про всех всё знали.
– Я буду очень польщен, если ты пообедаешь со мной сегодня вечером, Рэн. Густав обещал приготовить что-то особенное, – Калеб смотрел на Рэн с такой теплотой, что у нее екнуло сердце.
– Когда и где? – она улыбнулась, смягчив официальность приглашения.
– После восьмого удара колокола, в моей каюте. Я как раз сменюсь с вахты.
Когда Рэн возобновила игру с Лидией, ни одна из женщин не обратила внимания, какой ненавистью загорелись глаза Сары. Заняв место за столом, Рэн только раз повернулась, чтобы взглянуть на синеглазую блондинку. Сара же не мигая смотрела Рэн в спину, словно хотела прожечь там дыру.
* * *
Калеб проследил, как закрылась дверь за Густавом, и принялся изучать сервированный стол. Вахта тянулась для него целую вечность, а сейчас он предвкушал обед наедине с Рэн. В центре накрытого белоснежной скатертью стола высилась бутылка вина и два бокала. Калеб решил откупорить бутылку немедля.
Негромкий стук в дверь возвестил о приходе Рэн. Калеб крикнул, чтобы девушка вошла, и был приятно удивлен, увидев ее: длинные черные волосы Рэн были уложены вокруг головы, подчеркивая изящество шеи и женственную округлость плеч; на Рэн было надето несколько нижних юбок и отделанная тонкими кружевами сорочка.
– Раньше ты не заходила в эту каюту без платья, – хрипло проговорил Калеб, не отрывая глаз от ее лица цвета топленого молока и нежной выпуклости в вырезе сорочки. – О Боже, где твое платье, женщина?
– Пуританское платье слишком мрачное, – надула губки Рэн. – Мы с Лидией решили, что этот наряд сойдет за платье, и кроме того я себя прекрасно в нем чувствую.
– Ты сегодня просто сказочно красива! – голос его звучал низко, а в глазах светилось обожание.
Пытаясь разрядить обстановку, Рэн присела в глубоком реверансе, изображая великосветскую даму.
– Благодарю вас, любезный сэр. Не желаете ли поцеловать мне руку?
Калеб никак не прореагировал на это шутливое предложение. Он помнил, как поцеловал Рэн во время их предыдущей встречи и чем это чуть было не кончилось, поэтому не осмелился подыграть ей.
Почувствовав его сдержанность, Рэн села за стол и начала раскладывать по тарелкам дичь и картофель, который подавался на корабле только в исключительных случаях. Она пыталась развеселить Калеба, но шутки казались ему неуместными, он продолжал хранить молчание. Они едва притронулись к еде, однако бутылку вина осушили до дна.
Рэн наблюдала за Калебом из-под полуопущенных ресниц и чувствовала его напряжение.
– Калеб, – задумчиво начала она, желая, чтобы из его глаз исчезло ужасное выражение вины, – хочу тебе признаться… я не жалею о том, что произошло между нами. Ни о едином поступке с твоей стороны. Ты был со мной очень деликатен… – она помедлила. – Если бы я не знала, какой ты страстный мужчина, то никогда бы не смогла оценить твое уважение к моим страхам, – голос Рэн звучал нежно, а глаза умоляли понять ее. – Я теперь хорошо тебя знаю и поняла, что мои чувства важны для тебя.
Калеб заглянул девушке в глаза, увидел там мольбу и смущение и почувствовал, как быстрее забилось сердце. Она пыталась сказать, что хочет его, но было очевидно, что Рэн все еще борется со страхами из-за совершенного Малькольмом насилия. Калеб ощутил, как в нем вновь закипает ярость, и если бы Уэзерли сейчас стоял перед ним, то он бы, не задумываясь, убил его за содеянное.
Заметив, как напряглись губы Калеба, а глаза превратились в горящие угли, Рэн пожалела, что напомнила о жестокости Малькольма. Вскочив на ноги, она обошла вокруг стола и положила руки на плечи Калеба.
– Не надо, Калеб. Что было, то было…
Он посмотрел в янтарные глаза и увидел в них такое понимание и участие, какое однажды видел в глазах Сирены. Она тоже когда-то произносила эти слова. Он удивился тогда стойкости Сирены, и теперь испытывал те же чувства к Рэн.
Вдыхая аромат ее юного тела, Калеб молча посадил Рэн к себе на колени и обнял, будто она была маленькой девочкой, только что увидевшей во сне кошмар и теперь дрожавшей от страха. Рэн подняла лицо навстречу его поцелую, приоткрывая губы.
Калеб сознательно подавлял в себе желание прикоснуться к ее обнаженной шее или груди, которая дразнила своей близостью и доступностью в глубоком вырезе сорочки.
Поцелуи их становились все более страстными. Калеб очень нежно и осторожно раздвинул языком губы Рэн, но тут же пожалел об этом, почувствовав, как она сжалась. Но неожиданно ее рот снова приоткрылся, девушка ответила на поцелуй, взяла его руку, которая лежала у нее на коленях, и непринужденным движением положила себе на грудь. Под тонкой тканью Калеб ощутил восхитительную округлость с упругим, возбужденным соском. Он даже боялся вздохнуть лишний раз из боязни спугнуть Рэн, но не убирал руки с прекрасной груди. Мысли Калеба путались и расплывались. Правильно ли он ее понял? Сознательно ли шла Рэн на более интимные ласки?
Девушка изогнула спину, давая понять, что она во власти мужчины. Она чувствовала, как дрожат руки Калеба там, где он прикасается к ней, а когда он спустил бретельку ее сорочки, Рэн вдруг обдало обжигающей волной пробуждающейся пламенной страсти.
Взгляду Калеба открылась безупречной формы грудь, изумительная белизна которой контрастировала с легким загаром шеи и рук.
Они долго целовались, их губы жадно искали друг друга, с каждой минутой обоюдное желание возрастало. Рэн осторожно высвободилась из объятий, молча повела его к постели, легла и притянула Калеба к себе. Она положила голову ему на плечо и ощутила привкус морской соли.
– Поцелуй меня, – едва слышно прошептала она.
В ответ на эту просьбу Калеб крепко обнял ее и закрыл рот девушки поцелуем. Слегка отодвинувшись от него, Рэн окончательно освободилась от сорочки. Испугавшись, что может пойти на поводу своего желания, Калеб остановился. Мысли о перенесенных ею страданиях, собственная клятва быть терпеливым и огромное возбуждение мешали ему думать. Робким жестом Рэн наклонила его голову к своей груди, чтобы он мог прикоснуться к ней губами.
Калеб всегда считался требовательным, нетерпеливым любовником, но сейчас он с необыкновенной нежностью ласкал кончиком языка коралловые соски, Рэн вскрикивала от удовольствия, не переставая повторять:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
Калеб сделал знак Рэн, которая положила на стол карты и направилась к нему, вопросительно глядя ему в глаза. Он собирался вывести ее на палубу и сказать, зачем пришел, но потом решил, что не стоит секретничать. На борту корабля трудно было сохранить что-либо в тайне, потому что круг общения был слишком узок. И среди пуритан, которым вновь разрешили прогулки по палубе, не существовало никаких секретов. Все про всех всё знали.
– Я буду очень польщен, если ты пообедаешь со мной сегодня вечером, Рэн. Густав обещал приготовить что-то особенное, – Калеб смотрел на Рэн с такой теплотой, что у нее екнуло сердце.
– Когда и где? – она улыбнулась, смягчив официальность приглашения.
– После восьмого удара колокола, в моей каюте. Я как раз сменюсь с вахты.
Когда Рэн возобновила игру с Лидией, ни одна из женщин не обратила внимания, какой ненавистью загорелись глаза Сары. Заняв место за столом, Рэн только раз повернулась, чтобы взглянуть на синеглазую блондинку. Сара же не мигая смотрела Рэн в спину, словно хотела прожечь там дыру.
* * *
Калеб проследил, как закрылась дверь за Густавом, и принялся изучать сервированный стол. Вахта тянулась для него целую вечность, а сейчас он предвкушал обед наедине с Рэн. В центре накрытого белоснежной скатертью стола высилась бутылка вина и два бокала. Калеб решил откупорить бутылку немедля.
Негромкий стук в дверь возвестил о приходе Рэн. Калеб крикнул, чтобы девушка вошла, и был приятно удивлен, увидев ее: длинные черные волосы Рэн были уложены вокруг головы, подчеркивая изящество шеи и женственную округлость плеч; на Рэн было надето несколько нижних юбок и отделанная тонкими кружевами сорочка.
– Раньше ты не заходила в эту каюту без платья, – хрипло проговорил Калеб, не отрывая глаз от ее лица цвета топленого молока и нежной выпуклости в вырезе сорочки. – О Боже, где твое платье, женщина?
– Пуританское платье слишком мрачное, – надула губки Рэн. – Мы с Лидией решили, что этот наряд сойдет за платье, и кроме того я себя прекрасно в нем чувствую.
– Ты сегодня просто сказочно красива! – голос его звучал низко, а в глазах светилось обожание.
Пытаясь разрядить обстановку, Рэн присела в глубоком реверансе, изображая великосветскую даму.
– Благодарю вас, любезный сэр. Не желаете ли поцеловать мне руку?
Калеб никак не прореагировал на это шутливое предложение. Он помнил, как поцеловал Рэн во время их предыдущей встречи и чем это чуть было не кончилось, поэтому не осмелился подыграть ей.
Почувствовав его сдержанность, Рэн села за стол и начала раскладывать по тарелкам дичь и картофель, который подавался на корабле только в исключительных случаях. Она пыталась развеселить Калеба, но шутки казались ему неуместными, он продолжал хранить молчание. Они едва притронулись к еде, однако бутылку вина осушили до дна.
Рэн наблюдала за Калебом из-под полуопущенных ресниц и чувствовала его напряжение.
– Калеб, – задумчиво начала она, желая, чтобы из его глаз исчезло ужасное выражение вины, – хочу тебе признаться… я не жалею о том, что произошло между нами. Ни о едином поступке с твоей стороны. Ты был со мной очень деликатен… – она помедлила. – Если бы я не знала, какой ты страстный мужчина, то никогда бы не смогла оценить твое уважение к моим страхам, – голос Рэн звучал нежно, а глаза умоляли понять ее. – Я теперь хорошо тебя знаю и поняла, что мои чувства важны для тебя.
Калеб заглянул девушке в глаза, увидел там мольбу и смущение и почувствовал, как быстрее забилось сердце. Она пыталась сказать, что хочет его, но было очевидно, что Рэн все еще борется со страхами из-за совершенного Малькольмом насилия. Калеб ощутил, как в нем вновь закипает ярость, и если бы Уэзерли сейчас стоял перед ним, то он бы, не задумываясь, убил его за содеянное.
Заметив, как напряглись губы Калеба, а глаза превратились в горящие угли, Рэн пожалела, что напомнила о жестокости Малькольма. Вскочив на ноги, она обошла вокруг стола и положила руки на плечи Калеба.
– Не надо, Калеб. Что было, то было…
Он посмотрел в янтарные глаза и увидел в них такое понимание и участие, какое однажды видел в глазах Сирены. Она тоже когда-то произносила эти слова. Он удивился тогда стойкости Сирены, и теперь испытывал те же чувства к Рэн.
Вдыхая аромат ее юного тела, Калеб молча посадил Рэн к себе на колени и обнял, будто она была маленькой девочкой, только что увидевшей во сне кошмар и теперь дрожавшей от страха. Рэн подняла лицо навстречу его поцелую, приоткрывая губы.
Калеб сознательно подавлял в себе желание прикоснуться к ее обнаженной шее или груди, которая дразнила своей близостью и доступностью в глубоком вырезе сорочки.
Поцелуи их становились все более страстными. Калеб очень нежно и осторожно раздвинул языком губы Рэн, но тут же пожалел об этом, почувствовав, как она сжалась. Но неожиданно ее рот снова приоткрылся, девушка ответила на поцелуй, взяла его руку, которая лежала у нее на коленях, и непринужденным движением положила себе на грудь. Под тонкой тканью Калеб ощутил восхитительную округлость с упругим, возбужденным соском. Он даже боялся вздохнуть лишний раз из боязни спугнуть Рэн, но не убирал руки с прекрасной груди. Мысли Калеба путались и расплывались. Правильно ли он ее понял? Сознательно ли шла Рэн на более интимные ласки?
Девушка изогнула спину, давая понять, что она во власти мужчины. Она чувствовала, как дрожат руки Калеба там, где он прикасается к ней, а когда он спустил бретельку ее сорочки, Рэн вдруг обдало обжигающей волной пробуждающейся пламенной страсти.
Взгляду Калеба открылась безупречной формы грудь, изумительная белизна которой контрастировала с легким загаром шеи и рук.
Они долго целовались, их губы жадно искали друг друга, с каждой минутой обоюдное желание возрастало. Рэн осторожно высвободилась из объятий, молча повела его к постели, легла и притянула Калеба к себе. Она положила голову ему на плечо и ощутила привкус морской соли.
– Поцелуй меня, – едва слышно прошептала она.
В ответ на эту просьбу Калеб крепко обнял ее и закрыл рот девушки поцелуем. Слегка отодвинувшись от него, Рэн окончательно освободилась от сорочки. Испугавшись, что может пойти на поводу своего желания, Калеб остановился. Мысли о перенесенных ею страданиях, собственная клятва быть терпеливым и огромное возбуждение мешали ему думать. Робким жестом Рэн наклонила его голову к своей груди, чтобы он мог прикоснуться к ней губами.
Калеб всегда считался требовательным, нетерпеливым любовником, но сейчас он с необыкновенной нежностью ласкал кончиком языка коралловые соски, Рэн вскрикивала от удовольствия, не переставая повторять:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92