Ведь он сжалился надо мной и привел в свою собственную каюту, чтобы я могла восстановить свои силы после болезни. Это неспроста…»
В итоге Сара пришла к выводу, что если поведет себя умно и разработает разумный план действий, то сумеет обеспечить себе и ребенку, растущему в чреве, безоблачную жизнь. Надо только хорошенько разобраться в обстановке и не терять даром времени.
* * *
Наступил следующий день. Жаловаться на погоду не приходилось: была середина мая, и солнышко пригревало все жарче.
Сара и Рэн по-прежнему не разговаривали. Настроение Рэн перешло от глубокой депрессии к гневу, когда девушка поняла, что Калеб даже не смотрит в ее сторону. Он заходил несколько раз проведать ее, но тогда, когда в каюте находились либо Сара, либо Фаррингтон. С тех пор, как Рэн выздоровела, ни одна ее попытка разыскать Калеба и поговорить с ним не увенчалась успехом. Каждый раз, когда Рэн подходила к рулевой рубке, кто-нибудь из команды отправлял ее назад со словами, что у капитана нет времени на болтовню.
Рэн решила высказать Калебу все, что она о нем думает, перед прибытием в Америку – и о трюме, и о Баскоме, и о многом другом. Сдерживая слезы, Рэн не хотела признавать, что Калеб стал избегать ее после рассказа об убийстве матроса и увечьях, нанесенных Малькольму. Какое же отвращение он, наверное, испытывает, глядя на нее! Она оттолкнула его своим признанием, уж можно не сомневаться.
Рэн сидела на жестком деревянном стуле на палубе и от нечего делать вертела в руках колоду карт, подаренную Лотти. С тех пор, как Калеб запретил прихожанам Баскома выходить из трюма, на палубе стало пустынно: не звучали разговоры о том, какая жизнь ждет переселенцев в Америке; не было слышно огненных проповедей Баскома.
– Как заноза из пальца, – пробормотала Рэн, переключая внимание на карту, проскользнувшую между пальцами.
Девушка не испытывала ни малейшего желания обставить в игре Фаррингтона теперь, когда познакомилась с ним поближе. Он обращался с ней как отец, а Рэн нравилась его лукавая улыбка и обезоруживающее остроумие. Как может она надуть его после того, что он для нее сделал? Проклятие! Но она обещала Лотти свести с лордом Фаррингтоном старые счеты… Рэн решила, что займется этим позже.
На палубе появилась Сара. Она уже привыкла к морской качке и теперь шла неторопливо и грациозно. Все работающие на палубе матросы повернули головы в ее сторону и, затаив дыхание, наблюдали, как она откидывает на спину длинные светлые волосы, притворяясь, что не замечает восторженных взглядов.
«Тщеславная сучка! – злобно подумала Рэн. – Сейчас она пройдет мимо рулевой рубки, махнет Калебу рукой, а он помашет ей в ответ».
Матросы всегда пускали Сару в рулевую рубку, в отличие от Рэн.
– Будь ты проклят, Калеб! – прошипела Рэн. В этот момент к ней подсел Обри Фаррингтон.
– Что это у нас здесь? – с удивлением спросил он, не сводя глаз с колоды карт.
– Обри! – радостно воскликнула Рэн. – Пожалуйста, посидите и поговорите со мной немного. Я чувствую себя изгнанницей на этом проклятом корабле. Сара смотрит на меня так, будто обвиняет за ненормальное поведение своего брата, а Калеб не подходит с тех пор, как я встала с постели и начала ходить на прогулки. Вы единственный человек, который общается со мной. Сара иногда ворчит что-то, но это не разговор! – девушка наконец заметила, что привлекло внимание Фаррингтона. – Вижу, что вы смотрите на эти карты… Мне нравится тасовать их – это хорошая тренировка пальцев, чтобы оставались гибкими для игры на спинете, – объяснила она. – А еще мне нравится разглядывать птиц на «рубашках» и представлять, откуда они прилетели.
Заметив скептический взгляд Фаррингтона, Рэн продолжила:
– Когда я училась в школе, мы изучали природу, и я прямо влюбилась в птичек. Их яркая окраска достойна восхищения! Вы согласны со мной?
– Конечно, конечно, – заверил Обри. Недоверие на его лице сменилось интересом: – Ты умеешь играть? Я имею в виду – в карты?
– Да, но не очень хорошо. Леди не играют в карты. Мне просто нравится смотреть на картинки. Но если вы желаете чем-нибудь занять время, то, может быть, обучите меня. А через некоторое время мы сыграем по-настоящему… на деньги. У меня есть пять фунтов, и я могу делать ставки! – гордо сообщила Рэн.
Через час Обри встал и пристально посмотрел на девушку.
– Дорогая, да у тебя просто талант игрока! Для тех, кто любит рассматривать «рубашки», ты делаешь поразительные успехи. Если бы мы играли на деньги…
– Мне просто повезло как новичку, Обри. Если бы мы играли на деньги, удача отвернулась бы от меня. Вы уверены, что обучили меня всему, что знаете сами? Мне казалось, что играть в карты гораздо сложнее.
– Трудно, когда мошенничаешь во время игры. А я никогда этим не занимаюсь, – целомудренно заметил Фаррингтон, устремив взгляд к небесам.
– Я тоже, – так же невинно согласилась Рэн. – Быть карточным шулером все равно, что воровать.
– Ты совершенно права, моя дорогая. Как насчет прогулки по палубе до обеда?
Они дружески беседовали, прохаживаясь кругами. Заметив, что Сара вошла в рулевую рубку, Рэн споткнулась, глаза ее сначала погасли, а потом зло вспыхнули. Она резко развернулась и бросилась в свою каюту, оставив Фаррингтона в полной растерянности.
Обри увидел, как Калеб кивнул Саре и жестом пригласил сесть.
– Ты сделал неправильный выбор, Кэл, – тихо проговорил он и побрел прочь.
Сара села, сложив руки на коленях. «Какие у меня бледные руки, с голубыми прожилками», – подумала она. Девушка очень похудела за время плавания, потому что почти ничего не ела из боязни, что ее опять начнет тошнить. Водянисто-голубые глаза Сары показались Калебу настороженными и печальными. «Что она здесь делает?» – подумал он.
Сара понимала, что должна что-то сказать, чтобы оправдать свое присутствие в рубке.
– Капитан ван дер Рис, я пришла поблагодарить вас за то, что вы позволили мне пожить здесь, наверху. Теперь я чувствую себя гораздо лучше и почти привыкла к качке. Если вы хотите, я могу вернуться к брату и остальным.
Калеб внимательно посмотрел на нее. Сара обратилась к нему «капитан ван дер Рис», хотя в доме Синклеров запросто называла его Калебом и открыто флиртовала. Ох уж эти женщины!
Он ответил тихо, почти шепотом:
– Я собирался зайти к тебе попозже и посмотреть… как обстоят дела. Теперь я спокоен, услышав, что ты поправилась и привыкла к качке. А то одно время я даже думал, что управляю кораблем-лазаретом.
Сара смочила губы кончиком языка и украдкой взглянула на капитана. Ей нравилось, что Калеб рассматривает ее. Глаза его перебежали с полуоткрытого рта к шее и ниже – к груди. На лице Калеба появилось восхищенное выражение, он даже не пытался скрыть своего интереса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
В итоге Сара пришла к выводу, что если поведет себя умно и разработает разумный план действий, то сумеет обеспечить себе и ребенку, растущему в чреве, безоблачную жизнь. Надо только хорошенько разобраться в обстановке и не терять даром времени.
* * *
Наступил следующий день. Жаловаться на погоду не приходилось: была середина мая, и солнышко пригревало все жарче.
Сара и Рэн по-прежнему не разговаривали. Настроение Рэн перешло от глубокой депрессии к гневу, когда девушка поняла, что Калеб даже не смотрит в ее сторону. Он заходил несколько раз проведать ее, но тогда, когда в каюте находились либо Сара, либо Фаррингтон. С тех пор, как Рэн выздоровела, ни одна ее попытка разыскать Калеба и поговорить с ним не увенчалась успехом. Каждый раз, когда Рэн подходила к рулевой рубке, кто-нибудь из команды отправлял ее назад со словами, что у капитана нет времени на болтовню.
Рэн решила высказать Калебу все, что она о нем думает, перед прибытием в Америку – и о трюме, и о Баскоме, и о многом другом. Сдерживая слезы, Рэн не хотела признавать, что Калеб стал избегать ее после рассказа об убийстве матроса и увечьях, нанесенных Малькольму. Какое же отвращение он, наверное, испытывает, глядя на нее! Она оттолкнула его своим признанием, уж можно не сомневаться.
Рэн сидела на жестком деревянном стуле на палубе и от нечего делать вертела в руках колоду карт, подаренную Лотти. С тех пор, как Калеб запретил прихожанам Баскома выходить из трюма, на палубе стало пустынно: не звучали разговоры о том, какая жизнь ждет переселенцев в Америке; не было слышно огненных проповедей Баскома.
– Как заноза из пальца, – пробормотала Рэн, переключая внимание на карту, проскользнувшую между пальцами.
Девушка не испытывала ни малейшего желания обставить в игре Фаррингтона теперь, когда познакомилась с ним поближе. Он обращался с ней как отец, а Рэн нравилась его лукавая улыбка и обезоруживающее остроумие. Как может она надуть его после того, что он для нее сделал? Проклятие! Но она обещала Лотти свести с лордом Фаррингтоном старые счеты… Рэн решила, что займется этим позже.
На палубе появилась Сара. Она уже привыкла к морской качке и теперь шла неторопливо и грациозно. Все работающие на палубе матросы повернули головы в ее сторону и, затаив дыхание, наблюдали, как она откидывает на спину длинные светлые волосы, притворяясь, что не замечает восторженных взглядов.
«Тщеславная сучка! – злобно подумала Рэн. – Сейчас она пройдет мимо рулевой рубки, махнет Калебу рукой, а он помашет ей в ответ».
Матросы всегда пускали Сару в рулевую рубку, в отличие от Рэн.
– Будь ты проклят, Калеб! – прошипела Рэн. В этот момент к ней подсел Обри Фаррингтон.
– Что это у нас здесь? – с удивлением спросил он, не сводя глаз с колоды карт.
– Обри! – радостно воскликнула Рэн. – Пожалуйста, посидите и поговорите со мной немного. Я чувствую себя изгнанницей на этом проклятом корабле. Сара смотрит на меня так, будто обвиняет за ненормальное поведение своего брата, а Калеб не подходит с тех пор, как я встала с постели и начала ходить на прогулки. Вы единственный человек, который общается со мной. Сара иногда ворчит что-то, но это не разговор! – девушка наконец заметила, что привлекло внимание Фаррингтона. – Вижу, что вы смотрите на эти карты… Мне нравится тасовать их – это хорошая тренировка пальцев, чтобы оставались гибкими для игры на спинете, – объяснила она. – А еще мне нравится разглядывать птиц на «рубашках» и представлять, откуда они прилетели.
Заметив скептический взгляд Фаррингтона, Рэн продолжила:
– Когда я училась в школе, мы изучали природу, и я прямо влюбилась в птичек. Их яркая окраска достойна восхищения! Вы согласны со мной?
– Конечно, конечно, – заверил Обри. Недоверие на его лице сменилось интересом: – Ты умеешь играть? Я имею в виду – в карты?
– Да, но не очень хорошо. Леди не играют в карты. Мне просто нравится смотреть на картинки. Но если вы желаете чем-нибудь занять время, то, может быть, обучите меня. А через некоторое время мы сыграем по-настоящему… на деньги. У меня есть пять фунтов, и я могу делать ставки! – гордо сообщила Рэн.
Через час Обри встал и пристально посмотрел на девушку.
– Дорогая, да у тебя просто талант игрока! Для тех, кто любит рассматривать «рубашки», ты делаешь поразительные успехи. Если бы мы играли на деньги…
– Мне просто повезло как новичку, Обри. Если бы мы играли на деньги, удача отвернулась бы от меня. Вы уверены, что обучили меня всему, что знаете сами? Мне казалось, что играть в карты гораздо сложнее.
– Трудно, когда мошенничаешь во время игры. А я никогда этим не занимаюсь, – целомудренно заметил Фаррингтон, устремив взгляд к небесам.
– Я тоже, – так же невинно согласилась Рэн. – Быть карточным шулером все равно, что воровать.
– Ты совершенно права, моя дорогая. Как насчет прогулки по палубе до обеда?
Они дружески беседовали, прохаживаясь кругами. Заметив, что Сара вошла в рулевую рубку, Рэн споткнулась, глаза ее сначала погасли, а потом зло вспыхнули. Она резко развернулась и бросилась в свою каюту, оставив Фаррингтона в полной растерянности.
Обри увидел, как Калеб кивнул Саре и жестом пригласил сесть.
– Ты сделал неправильный выбор, Кэл, – тихо проговорил он и побрел прочь.
Сара села, сложив руки на коленях. «Какие у меня бледные руки, с голубыми прожилками», – подумала она. Девушка очень похудела за время плавания, потому что почти ничего не ела из боязни, что ее опять начнет тошнить. Водянисто-голубые глаза Сары показались Калебу настороженными и печальными. «Что она здесь делает?» – подумал он.
Сара понимала, что должна что-то сказать, чтобы оправдать свое присутствие в рубке.
– Капитан ван дер Рис, я пришла поблагодарить вас за то, что вы позволили мне пожить здесь, наверху. Теперь я чувствую себя гораздо лучше и почти привыкла к качке. Если вы хотите, я могу вернуться к брату и остальным.
Калеб внимательно посмотрел на нее. Сара обратилась к нему «капитан ван дер Рис», хотя в доме Синклеров запросто называла его Калебом и открыто флиртовала. Ох уж эти женщины!
Он ответил тихо, почти шепотом:
– Я собирался зайти к тебе попозже и посмотреть… как обстоят дела. Теперь я спокоен, услышав, что ты поправилась и привыкла к качке. А то одно время я даже думал, что управляю кораблем-лазаретом.
Сара смочила губы кончиком языка и украдкой взглянула на капитана. Ей нравилось, что Калеб рассматривает ее. Глаза его перебежали с полуоткрытого рта к шее и ниже – к груди. На лице Калеба появилось восхищенное выражение, он даже не пытался скрыть своего интереса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92