кто-то вроде меня?
— Кто-то, чьи корни в семье. Кто-то, у кого никогда не было оснований сомневаться в том, кто он… Уилл кивнул, ожидая продолжения.
— Дело не в должности или в работе, Уилл. Это что-то куда более значительное и важное. Может быть, самое важное, что я должна сделать во всей своей жизни.
Уилл выслушал то, что рассказала ему Ники о железной шкатулке, о ее возросшем убеждении, что она должна использовать это одним-единственным способом: добиться того, в чем ей было отказано, добиться законности, которая ей требовалась.
В глазах его мелькнуло понимание.
— Ты хочешь сказать, что это тот зуб, который ты против них имеешь? Старый больной зуб?
— Это слишком мягко сказано.
— Может быть. Но главное, что эти чувства не изменились, — Что ж, то, что ты предлагаешь, похоже на то, как если бы я стал преследовать старину Скрэнтона за то, что его отец надул моего при сделке с землей.
— Это не то же самое, — твердо ответила она. — Хайленды должны мне что-то большее, чем земля или деньги. Они похитили мое имя, мою сущность.
Уилл покачал головой.
— Мне кажется, что ты сама себя обманываешь, Ники. То, о чем ты толкуешь, означает возвращение назад.
— Нет! — резко возразила Ники, затем повернулась и направилась к своей машине, опасаясь, что своей мелочной критикой и словечками, вроде «имеешь зуб», он обесценит смысл того предназначения, которое ею руководило. Наверное, она и Уилл могли ладить только тогда, когда делали что-то, во что он верил.
И все же то, что она высказала эту идею вслух, сделало идею реальной. Ее пакет акаций «Хайленд» стал только началом. А в конце она должна будет заявить, что Элл боролась, чтобы обеспечить Ники принадлежавшее ей по праву место рядом с законными наследниками X. Д. Все, что ей было нужно — это занять единственное кресло, чтобы сменить одну из марионеток Хайленда, которые сидели в правлении год за годом, автоматически утверждая власть Дьюка. Находясь внутри, она сможет навязать те изменения, которые пыталась мирным путем провести в «Ригал».
Она улыбнулась, когда представила, как будет пресса освещать деятельность члена правления, выступающего на всю страну против производства табака, направляющего владельцам акций письма с требованием поддержать программу сокращения.
Средством для осуществления ее плана был Бейб. Она знала, что он поддержит ее. Да и как он может не помочь ей? У него было почти столько же оснований насолить Дьюку, сколько у Ники. Он так же был обойден в своих правах, доставшихся ему по рождению, да и не только по завещанию Х.Д., но и в результате постоянного унижения со стороны Дьюка.
Она пригласила Бейба на обед, таинственно намекнув, что у нее есть нечто величайшей важности, что надо обсудить, но отказалась что-либо объяснить по телефону. Бейб явился в отличном расположении духа, с огромным букетом цветов, охлажденной бутылкой «Дом Псриньон» и коробкой пирожных, доставленных самолетом из Парижа. Вернувшийся недавно с Карибского моря, где его новое судно показало рекордные результаты, Бейб выглядел таким счастливым и раскованным, как никогда раньше. Опытной рукой он откупорил шампанское, наполнил два хрустальных бокала и вручил один Ники.
— А теперь расскажи мне, по какому поводу сегодняшнее торжество, — попросил он, — чтобы мы могли провозгласить тост.
— Почему ты решил, что это торжество?
— Определил по твоему голосу, каким он был, когда ты мне позвонила, ответил он. — Я понял, что ты хочешь сообщить мне нечто особенное.
— Это еще не торжество, — сказала она, поднимая бокал. — Это только начало. Мы можем выпить за это.
Медленно, с подчеркнутой тщательностью Ники поставила цветы в воду, дразня Бейба увертками и намеками; что входило в ее планы.
Не раньше, чем подав куропатку в соусе, она раскрыла снова свои намерения.
— Все, что мне нужно, это иметь тебя за спиной, — сказала она, — и я уверена, что получу кресло в правлении. Вместе мы можем существенно изменить дело, — продолжала она с возрастающим волнением, когда представила свой план, который, как она надеялась, осуществится.
Бейб опустил вилку и молча смотрел на нее.
— Что-то не так? — спросила она. — Ты не веришь, что мы можем сделать это?
— Так не получится, Ники, — сказал он с тревожной ноткой предостережения в голосе, — и ты даже не думай о том, чтобы ссориться с Дьюком. Ради собственного блага.
Ники ожидала всего, только не этого. Бейб смотрел на нее так, словно у нее выросла другая голова.
— Но я думала, что ты ненавидишь те методы, какими Дьюк управляет компанией. Я думала, тебе ненавистна мысль, что у тебя там нет голоса. Или ты лгал мне? — спросила она. В ней сразу всплыли старые подозрения относительно всего, что было связано с «Хайленд».
— Да, ненавижу. Пеппер и я никогда не ладили с Дьюком, Но когда грозят неприятностью со стороны, мы выступаем все вместе. — Он с горечью улыбнулся. — Только тогда!
— Но я не человек со стороны, — сказала она мягко, — ты забыл, Бейб?
— Для меня ты никогда не была посторонней, — ответил Бейб, тщательно подбирая слова. — Но когда дело касается «Хайленд Тобакко», только X. Д. решал, кому дать место, а кому нет. Только его слово принималось во внимание. Он нас обоих сделал посторонними, хотя и дал мне свое имя.
Ники встала.
— Я хочу, чтобы ты оставил мой дом, Бейб, — холодно сказала она.
— Ники, не надо, — сказал он и потянулся к ее руке.
Она отдернула ее.
— Дьюк по крайней мере сказал, что ненавидит меня, прямо мне в лицо. Ты говоришь, что любишь меня, но за этим у тебя ничего не стоит. Ничего, на что можно было бы рассчитывать, Я рада, что моя мать не вышла за тебя замуж! — подытожила она, как бы вынося окончательный приговор. — Иметь тебя в качестве отчима было бы гораздо хуже, чем вообще не иметь отца!
Захлопнув за ним дверь, Ники еще продолжала дрожать от гнева. Сколько уже раз она получала такие жестокие уроки? Сколько еще их придется получить, чтобы убедиться, что она не должна доверять никому из Хайлендов?
Ладно, подумала она, обойдусь без Бейба. Это будет труднее, займет больше времени, но фестиваль в пользу фермеров показал ей, что решительность всегда помогает добиться своего.
Глава 34
Сидя за столом, заваленным документами и юридическими справочниками, Джон Кромвелл более походил на отягощенного трудами профессора, чем на влиятельного юриста. Его юридическая контора в Трентоне, штат Нью-Джерси, была относительно скромной, хотя Кромвелл преуспевал там, где не имели успеха многие другие.
— Чем могу служить, мисс Сандеман? спросил он — Вы оказались правы относительно Десмонда Риса и «Ригал Тобакко», — сказала она, — вот почему я на них больше не работаю.
— Похоже, я должен принести вам извинения. Но не думаю, что вы приехали в Трентон только ради этого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128
— Кто-то, чьи корни в семье. Кто-то, у кого никогда не было оснований сомневаться в том, кто он… Уилл кивнул, ожидая продолжения.
— Дело не в должности или в работе, Уилл. Это что-то куда более значительное и важное. Может быть, самое важное, что я должна сделать во всей своей жизни.
Уилл выслушал то, что рассказала ему Ники о железной шкатулке, о ее возросшем убеждении, что она должна использовать это одним-единственным способом: добиться того, в чем ей было отказано, добиться законности, которая ей требовалась.
В глазах его мелькнуло понимание.
— Ты хочешь сказать, что это тот зуб, который ты против них имеешь? Старый больной зуб?
— Это слишком мягко сказано.
— Может быть. Но главное, что эти чувства не изменились, — Что ж, то, что ты предлагаешь, похоже на то, как если бы я стал преследовать старину Скрэнтона за то, что его отец надул моего при сделке с землей.
— Это не то же самое, — твердо ответила она. — Хайленды должны мне что-то большее, чем земля или деньги. Они похитили мое имя, мою сущность.
Уилл покачал головой.
— Мне кажется, что ты сама себя обманываешь, Ники. То, о чем ты толкуешь, означает возвращение назад.
— Нет! — резко возразила Ники, затем повернулась и направилась к своей машине, опасаясь, что своей мелочной критикой и словечками, вроде «имеешь зуб», он обесценит смысл того предназначения, которое ею руководило. Наверное, она и Уилл могли ладить только тогда, когда делали что-то, во что он верил.
И все же то, что она высказала эту идею вслух, сделало идею реальной. Ее пакет акаций «Хайленд» стал только началом. А в конце она должна будет заявить, что Элл боролась, чтобы обеспечить Ники принадлежавшее ей по праву место рядом с законными наследниками X. Д. Все, что ей было нужно — это занять единственное кресло, чтобы сменить одну из марионеток Хайленда, которые сидели в правлении год за годом, автоматически утверждая власть Дьюка. Находясь внутри, она сможет навязать те изменения, которые пыталась мирным путем провести в «Ригал».
Она улыбнулась, когда представила, как будет пресса освещать деятельность члена правления, выступающего на всю страну против производства табака, направляющего владельцам акций письма с требованием поддержать программу сокращения.
Средством для осуществления ее плана был Бейб. Она знала, что он поддержит ее. Да и как он может не помочь ей? У него было почти столько же оснований насолить Дьюку, сколько у Ники. Он так же был обойден в своих правах, доставшихся ему по рождению, да и не только по завещанию Х.Д., но и в результате постоянного унижения со стороны Дьюка.
Она пригласила Бейба на обед, таинственно намекнув, что у нее есть нечто величайшей важности, что надо обсудить, но отказалась что-либо объяснить по телефону. Бейб явился в отличном расположении духа, с огромным букетом цветов, охлажденной бутылкой «Дом Псриньон» и коробкой пирожных, доставленных самолетом из Парижа. Вернувшийся недавно с Карибского моря, где его новое судно показало рекордные результаты, Бейб выглядел таким счастливым и раскованным, как никогда раньше. Опытной рукой он откупорил шампанское, наполнил два хрустальных бокала и вручил один Ники.
— А теперь расскажи мне, по какому поводу сегодняшнее торжество, — попросил он, — чтобы мы могли провозгласить тост.
— Почему ты решил, что это торжество?
— Определил по твоему голосу, каким он был, когда ты мне позвонила, ответил он. — Я понял, что ты хочешь сообщить мне нечто особенное.
— Это еще не торжество, — сказала она, поднимая бокал. — Это только начало. Мы можем выпить за это.
Медленно, с подчеркнутой тщательностью Ники поставила цветы в воду, дразня Бейба увертками и намеками; что входило в ее планы.
Не раньше, чем подав куропатку в соусе, она раскрыла снова свои намерения.
— Все, что мне нужно, это иметь тебя за спиной, — сказала она, — и я уверена, что получу кресло в правлении. Вместе мы можем существенно изменить дело, — продолжала она с возрастающим волнением, когда представила свой план, который, как она надеялась, осуществится.
Бейб опустил вилку и молча смотрел на нее.
— Что-то не так? — спросила она. — Ты не веришь, что мы можем сделать это?
— Так не получится, Ники, — сказал он с тревожной ноткой предостережения в голосе, — и ты даже не думай о том, чтобы ссориться с Дьюком. Ради собственного блага.
Ники ожидала всего, только не этого. Бейб смотрел на нее так, словно у нее выросла другая голова.
— Но я думала, что ты ненавидишь те методы, какими Дьюк управляет компанией. Я думала, тебе ненавистна мысль, что у тебя там нет голоса. Или ты лгал мне? — спросила она. В ней сразу всплыли старые подозрения относительно всего, что было связано с «Хайленд».
— Да, ненавижу. Пеппер и я никогда не ладили с Дьюком, Но когда грозят неприятностью со стороны, мы выступаем все вместе. — Он с горечью улыбнулся. — Только тогда!
— Но я не человек со стороны, — сказала она мягко, — ты забыл, Бейб?
— Для меня ты никогда не была посторонней, — ответил Бейб, тщательно подбирая слова. — Но когда дело касается «Хайленд Тобакко», только X. Д. решал, кому дать место, а кому нет. Только его слово принималось во внимание. Он нас обоих сделал посторонними, хотя и дал мне свое имя.
Ники встала.
— Я хочу, чтобы ты оставил мой дом, Бейб, — холодно сказала она.
— Ники, не надо, — сказал он и потянулся к ее руке.
Она отдернула ее.
— Дьюк по крайней мере сказал, что ненавидит меня, прямо мне в лицо. Ты говоришь, что любишь меня, но за этим у тебя ничего не стоит. Ничего, на что можно было бы рассчитывать, Я рада, что моя мать не вышла за тебя замуж! — подытожила она, как бы вынося окончательный приговор. — Иметь тебя в качестве отчима было бы гораздо хуже, чем вообще не иметь отца!
Захлопнув за ним дверь, Ники еще продолжала дрожать от гнева. Сколько уже раз она получала такие жестокие уроки? Сколько еще их придется получить, чтобы убедиться, что она не должна доверять никому из Хайлендов?
Ладно, подумала она, обойдусь без Бейба. Это будет труднее, займет больше времени, но фестиваль в пользу фермеров показал ей, что решительность всегда помогает добиться своего.
Глава 34
Сидя за столом, заваленным документами и юридическими справочниками, Джон Кромвелл более походил на отягощенного трудами профессора, чем на влиятельного юриста. Его юридическая контора в Трентоне, штат Нью-Джерси, была относительно скромной, хотя Кромвелл преуспевал там, где не имели успеха многие другие.
— Чем могу служить, мисс Сандеман? спросил он — Вы оказались правы относительно Десмонда Риса и «Ригал Тобакко», — сказала она, — вот почему я на них больше не работаю.
— Похоже, я должен принести вам извинения. Но не думаю, что вы приехали в Трентон только ради этого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128