Нас ждут на кладбище.
— Могу я побыть с ним еще одну минуту? Наедине?
— Конечно, пробормотал он.
Ники открыла сумку и достала оттуда фотографии, которые она подарила дедушке на Рождество, на этих фотографиях они выглядели как настоящая семья. Она бережно положила подарок в гроб.
— Прощай, дедушка, — прошептала она, надеясь, что где бы ни находился Ральф, он не будет одиноким. А может быть, он там найдет свою потерянную любовь.
Глава 28
Пока Ники ехала к ферме Риверсов, она включила радио, и удивилась, услышав голос Уилла, который пел «Темная сторона сердца». В списке хитов страны эта песня стояла под номером девятнадцать, хотя в Виллоу Кросс значилась под номером один. Местные диск-жокеи крутили ее утром, днем и вечером.
Слушая по радио песню, Ники впала в меланхолию, как будто перед ней опять стали закрываться двери. Какое это имеет значение, спрашивала она себя. Алексей был более внимателен, чем когда-либо, звонил два или три раза в неделю, приезжал навестить ее, как только это ему позволяла работа. А Уилл всегда какой-то не тот для нее; с пришедшей известностью он стал для нее опаснее. Он всегда был любимцем местных женщин, сейчас же у него был сонм поклонниц, которые писали ему письма, посылали поцелуи, делали интимные подарки, от которых Чармейн Риверс краснела. Тем не менее Ники не нравилось, что он держался в отдалении, она ждала от него проявления тепла, она даже хотела, чтобы он поддразнивал ее, как раньше.
Когда она повернула к дому Риверсов, то заметила трех маляров, работающих над фасадом дома. Итак, Уилл выполнял свое обещание Чармейн, подумала Ники, вопреки заявлениям, что успех его песен — лишь счастливая случайность и что ничего от этого не изменится.
Когда она постучала в дверь, ей открыла сиделка, еще одно новое лицо в доме Риверсов. Ники проводили на кухню, где Уилл и его мама пили кофе с пирогом. Уилл удивился, увидев ее, но Чармейн приветливо улыбнулась и пригласила Ники к столу.
— Сейчас как раз время десерта, дорогая, — сказала она, — это мой особенный воскресный черничный пирог.
Ники согласилась съесть кусочек пирога и выпить чашку кофе.
— Вы хорошо выглядите, — сказала она Чармейн, которая была в приподнятом настроении.
— Скажите это ему, — ответила Чармейн, указывая на сына. — Он, кажется, думает, что за мной нужно присматривать.
— Я никогда не говорил этого, — запротестовал Уилл, — я просто сказал, что спокойнее себя чувствую, когда знаю, что кто-то постоянно есть в доме.
— Я говорю, что лучше бы ты тратил свои деньги на себя, Уилл Риверс. Купил бы тех лошадей, о которых всегда мечтал. — Повернувшись к Ники, Чармейн сказала:
— Почему вы не вразумите моего мальчика? Пусть радуется жизни. После смерти отца он только и делал, что работал.
Ники покраснела, смущенная предположением Чармейн, что Уилл ей доверяет, но ничего не сказала.
— Я не устаю повторять маме, что музыкальный бизнес — это не то, что земледелие, возразил Уилл. — Это как дым. Ты видишь его перед собой, а через минуту его уже нет.
— Как ты можешь так говорить, Уилл? — спросила Чармейн. — После того как тебя пригласили петь в Опри?
— Ты собираешься в Опри? — спросила Ники, которую больно задело то, что она услышала новости о последних успехах Уилла от Чармейн.
— Опри — это большая честь, — ответил Уилл, глядя на мать. — Я буду помнить это всегда. Но это не означает, что кто-то будет помнить Уилла Риверса через несколько лет.
— Чепуха, — настаивала Чармейн, — ты просто скромен, Уилл. Я знаю, что твой отец ненавидел грех гордыни, но ведь нет ничего плохого в том, чтобы радоваться своим успехам. После твоей поездки все…
— Поездки? вмешалась Ники. Какой поездки? Чармейн перевела взгляд с сына на Ники, будто только что поняв, что в их отношениях что-то изменилось.
— Поездки с Лореттой Линн, — медленно сказала она. — Разве Уилл не говорил вам? Я думала, он сообщил вам, вы ведь были такими хорошими друзьями…
— Это еще не точно, защищаясь, произнес Уилл, — мне все-таки не хотелось бы оставлять маму одну, оставлять ферму.
— Если ты не согласишься, тогда ты просто дурак, Уилл Риверс, — заявила Чармейн, и ее щеки порозовели от негодования. — Если ты любишь что-то, то протягиваешь руку и берешь это, а не ждешь, пока все пройдет мимо!
— Чармейн права, спокойно сказала Ники. — Иногда жизнь не дает нам второго шанса.
Еще раз Чармейн посмотрела на Ники и сына, как будто услышала больше, чем просто разговор о карьере Уилла.
— С фермой все будет в порядке, — сказала она, — так же как и со мной. Какой смысл нанимать сиделку, если не давать ей выполнять свою работу? — добавила она как решающий аргумент.
Уилл поднял руки, сдаваясь.
— Похоже, остался в меньшинстве, — сказал он со смехом. Когда Ники собралась уходить, Уилл поднялся и пошел проводить ее до машины.
— Желаю тебе удачной поездки, — вежливо сказала она. — Думаю, ты будешь иметь огромный успех.
— А ты будешь скучать по мне? — спросил он в своей обычной дразнящей манере.
Ники изобразила соответствующую улыбку и в тон ему ответила:
— Конечно же, я буду скучать по тебе! К кому еще я могу обратиться за советом, если что-то не так? Кто удержит меня от ошибок, которые я могу сделать?
Усмешка Уилла пропала.
— Я думаю, есть много людей, подходящих для этого, Ники.
«Нет, — хотелось ей сказать, — таких нет, таких, как ты, нет!»? Но она лишь произнесла:
— Я буду скучать по тебе в любом случае.
— Может быть, ты приедешь послушать меня. Если у тебя будет время…
— Может быть, приеду, — ответила она, — если у меня будет время.
Только когда Уилл уехал, Ники поняла, что она привыкла во многом полагаться на него. Ей нужен был не только его совет, как она ему сказала, но и просто… чтобы он был. Она скучала по нему, по его улыбке, по его песням — по тому, как он их пел для фермеров Виллоу Кросс. И она завидовала новой карьере Уилла, потому что с каждым днем все больше чувствовала, как теряется смысл ее существования.
Она очень любила ферму и заботилась о золотых листьях, но теперь они казались ей зловещими. После смерти Ральфа все труднее становилось оправдывать выращивание табака, который вызывал такие ужасные страдания. Сознание того, что курение, как и алкоголь — это дело выбора, уже больше не утешало ее.
Видя ее колебания, Алексей повторил свое предложение, когда они как-то гуляли по полям, где созревал новый урожай, который мог стать для Ники последним.
— Сохрани ферму, — сказал он, — если хочешь, если ты так ее любишь. Выращивай цветы, выращивай все что угодно, но не табак. Мы можем приезжать сюда в отпуск…
— А что я буду делать? — спросила она с грустной улыбкой, — Кроме выращивания цветов?
— Ты можешь участвовать в моей кампании против курения, — ответил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128
— Могу я побыть с ним еще одну минуту? Наедине?
— Конечно, пробормотал он.
Ники открыла сумку и достала оттуда фотографии, которые она подарила дедушке на Рождество, на этих фотографиях они выглядели как настоящая семья. Она бережно положила подарок в гроб.
— Прощай, дедушка, — прошептала она, надеясь, что где бы ни находился Ральф, он не будет одиноким. А может быть, он там найдет свою потерянную любовь.
Глава 28
Пока Ники ехала к ферме Риверсов, она включила радио, и удивилась, услышав голос Уилла, который пел «Темная сторона сердца». В списке хитов страны эта песня стояла под номером девятнадцать, хотя в Виллоу Кросс значилась под номером один. Местные диск-жокеи крутили ее утром, днем и вечером.
Слушая по радио песню, Ники впала в меланхолию, как будто перед ней опять стали закрываться двери. Какое это имеет значение, спрашивала она себя. Алексей был более внимателен, чем когда-либо, звонил два или три раза в неделю, приезжал навестить ее, как только это ему позволяла работа. А Уилл всегда какой-то не тот для нее; с пришедшей известностью он стал для нее опаснее. Он всегда был любимцем местных женщин, сейчас же у него был сонм поклонниц, которые писали ему письма, посылали поцелуи, делали интимные подарки, от которых Чармейн Риверс краснела. Тем не менее Ники не нравилось, что он держался в отдалении, она ждала от него проявления тепла, она даже хотела, чтобы он поддразнивал ее, как раньше.
Когда она повернула к дому Риверсов, то заметила трех маляров, работающих над фасадом дома. Итак, Уилл выполнял свое обещание Чармейн, подумала Ники, вопреки заявлениям, что успех его песен — лишь счастливая случайность и что ничего от этого не изменится.
Когда она постучала в дверь, ей открыла сиделка, еще одно новое лицо в доме Риверсов. Ники проводили на кухню, где Уилл и его мама пили кофе с пирогом. Уилл удивился, увидев ее, но Чармейн приветливо улыбнулась и пригласила Ники к столу.
— Сейчас как раз время десерта, дорогая, — сказала она, — это мой особенный воскресный черничный пирог.
Ники согласилась съесть кусочек пирога и выпить чашку кофе.
— Вы хорошо выглядите, — сказала она Чармейн, которая была в приподнятом настроении.
— Скажите это ему, — ответила Чармейн, указывая на сына. — Он, кажется, думает, что за мной нужно присматривать.
— Я никогда не говорил этого, — запротестовал Уилл, — я просто сказал, что спокойнее себя чувствую, когда знаю, что кто-то постоянно есть в доме.
— Я говорю, что лучше бы ты тратил свои деньги на себя, Уилл Риверс. Купил бы тех лошадей, о которых всегда мечтал. — Повернувшись к Ники, Чармейн сказала:
— Почему вы не вразумите моего мальчика? Пусть радуется жизни. После смерти отца он только и делал, что работал.
Ники покраснела, смущенная предположением Чармейн, что Уилл ей доверяет, но ничего не сказала.
— Я не устаю повторять маме, что музыкальный бизнес — это не то, что земледелие, возразил Уилл. — Это как дым. Ты видишь его перед собой, а через минуту его уже нет.
— Как ты можешь так говорить, Уилл? — спросила Чармейн. — После того как тебя пригласили петь в Опри?
— Ты собираешься в Опри? — спросила Ники, которую больно задело то, что она услышала новости о последних успехах Уилла от Чармейн.
— Опри — это большая честь, — ответил Уилл, глядя на мать. — Я буду помнить это всегда. Но это не означает, что кто-то будет помнить Уилла Риверса через несколько лет.
— Чепуха, — настаивала Чармейн, — ты просто скромен, Уилл. Я знаю, что твой отец ненавидел грех гордыни, но ведь нет ничего плохого в том, чтобы радоваться своим успехам. После твоей поездки все…
— Поездки? вмешалась Ники. Какой поездки? Чармейн перевела взгляд с сына на Ники, будто только что поняв, что в их отношениях что-то изменилось.
— Поездки с Лореттой Линн, — медленно сказала она. — Разве Уилл не говорил вам? Я думала, он сообщил вам, вы ведь были такими хорошими друзьями…
— Это еще не точно, защищаясь, произнес Уилл, — мне все-таки не хотелось бы оставлять маму одну, оставлять ферму.
— Если ты не согласишься, тогда ты просто дурак, Уилл Риверс, — заявила Чармейн, и ее щеки порозовели от негодования. — Если ты любишь что-то, то протягиваешь руку и берешь это, а не ждешь, пока все пройдет мимо!
— Чармейн права, спокойно сказала Ники. — Иногда жизнь не дает нам второго шанса.
Еще раз Чармейн посмотрела на Ники и сына, как будто услышала больше, чем просто разговор о карьере Уилла.
— С фермой все будет в порядке, — сказала она, — так же как и со мной. Какой смысл нанимать сиделку, если не давать ей выполнять свою работу? — добавила она как решающий аргумент.
Уилл поднял руки, сдаваясь.
— Похоже, остался в меньшинстве, — сказал он со смехом. Когда Ники собралась уходить, Уилл поднялся и пошел проводить ее до машины.
— Желаю тебе удачной поездки, — вежливо сказала она. — Думаю, ты будешь иметь огромный успех.
— А ты будешь скучать по мне? — спросил он в своей обычной дразнящей манере.
Ники изобразила соответствующую улыбку и в тон ему ответила:
— Конечно же, я буду скучать по тебе! К кому еще я могу обратиться за советом, если что-то не так? Кто удержит меня от ошибок, которые я могу сделать?
Усмешка Уилла пропала.
— Я думаю, есть много людей, подходящих для этого, Ники.
«Нет, — хотелось ей сказать, — таких нет, таких, как ты, нет!»? Но она лишь произнесла:
— Я буду скучать по тебе в любом случае.
— Может быть, ты приедешь послушать меня. Если у тебя будет время…
— Может быть, приеду, — ответила она, — если у меня будет время.
Только когда Уилл уехал, Ники поняла, что она привыкла во многом полагаться на него. Ей нужен был не только его совет, как она ему сказала, но и просто… чтобы он был. Она скучала по нему, по его улыбке, по его песням — по тому, как он их пел для фермеров Виллоу Кросс. И она завидовала новой карьере Уилла, потому что с каждым днем все больше чувствовала, как теряется смысл ее существования.
Она очень любила ферму и заботилась о золотых листьях, но теперь они казались ей зловещими. После смерти Ральфа все труднее становилось оправдывать выращивание табака, который вызывал такие ужасные страдания. Сознание того, что курение, как и алкоголь — это дело выбора, уже больше не утешало ее.
Видя ее колебания, Алексей повторил свое предложение, когда они как-то гуляли по полям, где созревал новый урожай, который мог стать для Ники последним.
— Сохрани ферму, — сказал он, — если хочешь, если ты так ее любишь. Выращивай цветы, выращивай все что угодно, но не табак. Мы можем приезжать сюда в отпуск…
— А что я буду делать? — спросила она с грустной улыбкой, — Кроме выращивания цветов?
— Ты можешь участвовать в моей кампании против курения, — ответил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128