Операция была типична для Хайлендов. Несмотря на свои несметные кровавые деньги, они всегда были не прочь поживиться на костях других — и друзей, и врагов, как настоящие стервятники.
Это тоже должно скоро измениться. Очень скоро.
«Роллс-ройс» проехал через широкие ворота под кружевной металлической позолоченной аркой, на верху которой красовалась большая буква «X». Далеко в конце прямой аллеи вязов стоял большой белый дом.
При первом же взгляде на «Сансет Хаус» уверенность Ники была поколеблена, и ее охватило неприятное чувство скованности. Огромный дом стоял как символ семьи, олицетворяя ее могущество. Здесь поколения Хайлендов принимали самых влиятельных политиков Америки, бизнесменов и банкиров, звезд Голливуда и даже членов королевских семей Европы. Сейчас в его стенах Ники будет противостоять не один человек, а целый семейный клан.
Готовясь к будущей встрече, она мысленно представила себе трех людей, выступивших против нее. Первый и главный, лидер клана Эдвард Хайленд — Дьюк, скрывающий под личиной южных аристократических манер высокомерие и жестокость. Будет там и Пенелопа Хайленд, старая добрая Пенелопа по прозвищу Пеппер. Ники вспомнила их последнюю встречу, и по коже у нее побежали мурашки.
Только третий член триумвирата вызывал у нее иные чувства, кроме ненависти и презрения. Это Бейб. Его никогда никто не звал Уильямом, и он тоже был в своем роде жертвой, как когда-то Элл, несмотря на привилегию богатого человека. Ники до сих пор испытывала к нему сочувствие и вынуждена была признать, что когда-то это было даже нечто большее, чем просто сочувствие.
Лимузин остановился на круглой площадке перед центральным входом, украшенным высокими колоннами в греческом стиле. Шофер, обойдя машину, открыл дверцу и помог ей выйти, потом сопроводил до массивной входной двери и стукнул в нее несколько раз блестящим бронзовым молотком.
Ники, стараясь быть спокойной, разгладила складочки своею костюма от Валентине и поправила воротник шелковой матросской блузки. Дверь открыл чернокожий швейцар в белом пиджаке.
— Это мисс Сандеман, — сказал Лазарус. — Мистер Дьюк ждет ее.
— Доброе утро, мадам, — произнес швейцар, — соблаговолите следовать за мной.
Пересекая огромный холл, она увидела портретную галерею Хайлендов, уже умерших и еще живых, в созерцательных позах взиравших на нее. От их взглядов у нее стеснило грудь и появилась легкость в голове, предшествующая головокружению. Эти лица на портретах, самодовольные и чопорные, казалось, говорили ей: «Ты никогда не принадлежала этому дому и никогда не будешь одной из нас!»
Только не это! Она заставила себя оторвать взгляд от этих лиц. Слишком далеко зашло дело, и ничто не может ее остановить. Сжав в кулаки опущенные руки, она вошла вслед за швейцаром в просторную библиотеку.
Они сидели там на удобных, обтянутых шелковой парчой диванах в окружении немыслимых предметов роскоши: стены украшали картины Ренуара и Матисса, бесценная коллекция редких книг и старых раритетов, которые только можно купить за деньги.
«Что за очаровательный семейный портрет!» — подумала Ники. Под толстым слоем макияжа Пеппер старалась скрыть разрушительные следы времени. У Бейба на лице застыло беспокойное выражение. На лице Дьюка — необузданная ненависть. «Он похож на диких животных, которых сам привозит из джунглей, — подумала Ники. — Только куда более опасное. Особенно если ему что-то угрожает».
Бейб встал и вышел вперед, приветствуя ее. Не человек, а медведь — ростом в шесть футов и три дюйма. В сорок пять у него сохранилось мальчишеское выражение лица, вьющиеся белокурые волосы и ясные голубые глаза. Было заметно, что ему не пришлось испытывать лишений, к тому же он не затруднял себя и принятием важных решений вообще. Согласно традициям южных штатов, которых все еще придерживались в семье Хайлендов, право наследования принадлежало старшему сыну, и старший брат полностью отстранил Бейба от активного участия в делах. Главным занятием Бейба были гонки на мощных катерах, на конструирование и постройку которых он потратил миллионы. Опасность этого вида спорта тоже не нашла отражения в безмятежности черт его лица. Ники даже пришла мысль, что он просто не дорожил жизнью, поэтому опасность и риск ровно ничего не значили для него.
— Доброе утро, Ники, — сказал Бейб, — давно с тобой не виделись…
— Да, давно. — Ее тон давал понять, что она не склонна к обязательным любезностям.
Садись, Ники, по деловому приказала Пеппер Хайленд своим хриплым прокуренным голосом. Она много лет курила сигареты «Пирамида» без фильтра, которые выпускала фабрика «Хайленд Тобакко». В сорок семь у Пеппер была гибкая спортивная фигура и узкая кошачья мордочка в обрамлении коротких светлых волос. Сочетание строгой диеты и косметических ухищрений помогали ей сохранить моложавый вид. И все же Ники заметила легкие морщины вокруг глаз.
Не обращая внимания на величественный жест Пеппер, Ники присела на краешек дивана, где уже сидел Бейб. Пусть подумают, что она готова слушать и повиноваться.
— Хочешь кофе? — предложил Бейб к неудовольствию старшего брата, как бы бросая ему вызов.
Ники не успела ответить и вообще раскрыть рот, как заговорил Дьюк Хайленд.
— Думаю, нет необходимости притворяться, что мы собрались приятно провести утро за чашкой кофе, — сказал он, по-южному растягивая слова. В отличие от Бейба он подчеркивал родной диалект. — К тому же она не захочет с нами ни есть, ни пить. — Он повернулся к ней. — Не так ли, Ники?
Ники посмотрела ему прямо в глаза. Вопрос его был не только прямолинеен, но и таил в себе глубокую насмешку: он знал, что было время, когда Ники отдала бы все на свете, чтобы очутиться с ними за одним столом.
— Нет, — холодно отозвалась она, — уже нет.
— Тогда перейдем прямо к делу. Согласна? Дьюк взял из стоявшей рядом на столике золотой сигаретницы сигарету с фильтром.
Ники молча смотрела, как он прикурил от золотой зажигалки «Данхилл» и сделал первую затяжку. Когда-то он был красивейшим мужчиной, которого она когда-либо встречала в жизни. Каштановые волосы падали на серые холодные глаза, прямой нос, решительный подбородок, чуть расширенный в середине. Сейчас эти волосы поседели, глаза немного выцвели, лицо казалось осунувшимся и болезненным. Неизвестно, что разрушило его красоту — время или нравственное уродство и злая воля, съедающие его изнутри.
— Тебя позвали по единственной причине, — продолжал он. — Мы готовы сделать тебе предложение. Ведь ты и пришла, я уверен, чтобы его выслушать. Но учти, Ники, торга не будет, ты принимаешь наше предложение как единственный шанс, или же… — В его голосе прозвучала скрытая угроза, фраза повисла в воздухе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128
Это тоже должно скоро измениться. Очень скоро.
«Роллс-ройс» проехал через широкие ворота под кружевной металлической позолоченной аркой, на верху которой красовалась большая буква «X». Далеко в конце прямой аллеи вязов стоял большой белый дом.
При первом же взгляде на «Сансет Хаус» уверенность Ники была поколеблена, и ее охватило неприятное чувство скованности. Огромный дом стоял как символ семьи, олицетворяя ее могущество. Здесь поколения Хайлендов принимали самых влиятельных политиков Америки, бизнесменов и банкиров, звезд Голливуда и даже членов королевских семей Европы. Сейчас в его стенах Ники будет противостоять не один человек, а целый семейный клан.
Готовясь к будущей встрече, она мысленно представила себе трех людей, выступивших против нее. Первый и главный, лидер клана Эдвард Хайленд — Дьюк, скрывающий под личиной южных аристократических манер высокомерие и жестокость. Будет там и Пенелопа Хайленд, старая добрая Пенелопа по прозвищу Пеппер. Ники вспомнила их последнюю встречу, и по коже у нее побежали мурашки.
Только третий член триумвирата вызывал у нее иные чувства, кроме ненависти и презрения. Это Бейб. Его никогда никто не звал Уильямом, и он тоже был в своем роде жертвой, как когда-то Элл, несмотря на привилегию богатого человека. Ники до сих пор испытывала к нему сочувствие и вынуждена была признать, что когда-то это было даже нечто большее, чем просто сочувствие.
Лимузин остановился на круглой площадке перед центральным входом, украшенным высокими колоннами в греческом стиле. Шофер, обойдя машину, открыл дверцу и помог ей выйти, потом сопроводил до массивной входной двери и стукнул в нее несколько раз блестящим бронзовым молотком.
Ники, стараясь быть спокойной, разгладила складочки своею костюма от Валентине и поправила воротник шелковой матросской блузки. Дверь открыл чернокожий швейцар в белом пиджаке.
— Это мисс Сандеман, — сказал Лазарус. — Мистер Дьюк ждет ее.
— Доброе утро, мадам, — произнес швейцар, — соблаговолите следовать за мной.
Пересекая огромный холл, она увидела портретную галерею Хайлендов, уже умерших и еще живых, в созерцательных позах взиравших на нее. От их взглядов у нее стеснило грудь и появилась легкость в голове, предшествующая головокружению. Эти лица на портретах, самодовольные и чопорные, казалось, говорили ей: «Ты никогда не принадлежала этому дому и никогда не будешь одной из нас!»
Только не это! Она заставила себя оторвать взгляд от этих лиц. Слишком далеко зашло дело, и ничто не может ее остановить. Сжав в кулаки опущенные руки, она вошла вслед за швейцаром в просторную библиотеку.
Они сидели там на удобных, обтянутых шелковой парчой диванах в окружении немыслимых предметов роскоши: стены украшали картины Ренуара и Матисса, бесценная коллекция редких книг и старых раритетов, которые только можно купить за деньги.
«Что за очаровательный семейный портрет!» — подумала Ники. Под толстым слоем макияжа Пеппер старалась скрыть разрушительные следы времени. У Бейба на лице застыло беспокойное выражение. На лице Дьюка — необузданная ненависть. «Он похож на диких животных, которых сам привозит из джунглей, — подумала Ники. — Только куда более опасное. Особенно если ему что-то угрожает».
Бейб встал и вышел вперед, приветствуя ее. Не человек, а медведь — ростом в шесть футов и три дюйма. В сорок пять у него сохранилось мальчишеское выражение лица, вьющиеся белокурые волосы и ясные голубые глаза. Было заметно, что ему не пришлось испытывать лишений, к тому же он не затруднял себя и принятием важных решений вообще. Согласно традициям южных штатов, которых все еще придерживались в семье Хайлендов, право наследования принадлежало старшему сыну, и старший брат полностью отстранил Бейба от активного участия в делах. Главным занятием Бейба были гонки на мощных катерах, на конструирование и постройку которых он потратил миллионы. Опасность этого вида спорта тоже не нашла отражения в безмятежности черт его лица. Ники даже пришла мысль, что он просто не дорожил жизнью, поэтому опасность и риск ровно ничего не значили для него.
— Доброе утро, Ники, — сказал Бейб, — давно с тобой не виделись…
— Да, давно. — Ее тон давал понять, что она не склонна к обязательным любезностям.
Садись, Ники, по деловому приказала Пеппер Хайленд своим хриплым прокуренным голосом. Она много лет курила сигареты «Пирамида» без фильтра, которые выпускала фабрика «Хайленд Тобакко». В сорок семь у Пеппер была гибкая спортивная фигура и узкая кошачья мордочка в обрамлении коротких светлых волос. Сочетание строгой диеты и косметических ухищрений помогали ей сохранить моложавый вид. И все же Ники заметила легкие морщины вокруг глаз.
Не обращая внимания на величественный жест Пеппер, Ники присела на краешек дивана, где уже сидел Бейб. Пусть подумают, что она готова слушать и повиноваться.
— Хочешь кофе? — предложил Бейб к неудовольствию старшего брата, как бы бросая ему вызов.
Ники не успела ответить и вообще раскрыть рот, как заговорил Дьюк Хайленд.
— Думаю, нет необходимости притворяться, что мы собрались приятно провести утро за чашкой кофе, — сказал он, по-южному растягивая слова. В отличие от Бейба он подчеркивал родной диалект. — К тому же она не захочет с нами ни есть, ни пить. — Он повернулся к ней. — Не так ли, Ники?
Ники посмотрела ему прямо в глаза. Вопрос его был не только прямолинеен, но и таил в себе глубокую насмешку: он знал, что было время, когда Ники отдала бы все на свете, чтобы очутиться с ними за одним столом.
— Нет, — холодно отозвалась она, — уже нет.
— Тогда перейдем прямо к делу. Согласна? Дьюк взял из стоявшей рядом на столике золотой сигаретницы сигарету с фильтром.
Ники молча смотрела, как он прикурил от золотой зажигалки «Данхилл» и сделал первую затяжку. Когда-то он был красивейшим мужчиной, которого она когда-либо встречала в жизни. Каштановые волосы падали на серые холодные глаза, прямой нос, решительный подбородок, чуть расширенный в середине. Сейчас эти волосы поседели, глаза немного выцвели, лицо казалось осунувшимся и болезненным. Неизвестно, что разрушило его красоту — время или нравственное уродство и злая воля, съедающие его изнутри.
— Тебя позвали по единственной причине, — продолжал он. — Мы готовы сделать тебе предложение. Ведь ты и пришла, я уверен, чтобы его выслушать. Но учти, Ники, торга не будет, ты принимаешь наше предложение как единственный шанс, или же… — В его голосе прозвучала скрытая угроза, фраза повисла в воздухе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128