– Он же назвался Джейсоном Денверсом. Вот пусть и получает свое! – сказал Джо Руди тоном, в котором можно было уловить желание оправдаться.
Джейсон, мелькнуло в затуманенном сознании Зака. Значит, они приняли меня за старшего брата! Еле слышно он прошептал:
– Я не Джейсон… Я Закари Денвере…
И тут колени его подогнулись, и он упал на пол.
– Он говорит правду! – рыдала Софи. – Это действительно Закари, а не Джейсон Денвере. Ради бога, оставьте его!
– Не Джейсон? – переспросил Руди. – А я что говорил тебе, Джо?
– Черт побери! – выругался Джо и, вытащив нож из плеча Зака, отступил на шаг. Закари лежал на полу в луже крови и еле дышал.
– Я же твердил тебе, что это не он! – шипел на своего напарника Руди. – Ты же, как всегда, ничего не хотел слушать!
Руди повернулся к съежившейся на кровати от страха Софи.
– Одевайся и пойдем отсюда!
– А этот парень? – срывающимся шепотом спросила женщина, указывая глазами на Закари.
– Пусть живет. Или, может быть, ты предпочитаешь остаться и давать объяснения, что делала здесь с этим полуживым сынком Уитта Денверса?
Закари слышал этот разговор. Ему так хотелось сказать Софи: «Не уходи!». Но язык стал чужим и непослушным. В полутора шагах от себя он видел ее босые ступни и две пары черных мужских ботинок. С трудом подняв голову, Зак выдавил из себя всего одно слово:
– Мерзавцы!
Но тут же один из ботинков оторвался от пола и больно ударил его в пах.
– Не трепыхайся, Денвере! – раздался голос долговязого Джо. – Тебе разрешено еще пожить на этом свете.
Черная пелена заволокла глаза Зака. Но сознание пока не покидало его. Он слышал, как открылась, а потом захлопнулась дверь номера 307. И только после этого лишился чувств.
***
Ноги Кэтрин болели, голова трещала, а глаза покраснели от табачного дыма. Вечер, несомненно, удался, и Уитт, если и не был очень удивлен, то во всяком случае отдал должное организаторскому таланту жены. Сидя на стуле возле покинутых музыкантами подмостков, она, не обращая внимания на грязный пол, сняла одну туфлю и принялась старательно массировать ступню. Ночь подходила к концу. Черное небо за окнами постепенно серело, близился рассвет. В зале осталось всего несколько гостей, которые никак не хотели уходить и продолжали громко разговаривать и смеяться…
Кэт надела туфлю и тихонько сказала супругу:
– Пойдем наверх. А то Лонда проснется, а мы даже не услышим.
Уитт, уставший от многочасовых возлияний, зевнул и положил свою мясистую руку ей на плечо. Он был очень грузным, этот медведь в человеческом образе, и Кэтрин зашаталась под тяжестью его обрюзгшего тела. Впрочем, давало о себе знать и множество выпитых бокалов шампанского.
Несколько часов назад, готовясь к балу, Кэтрин долго вертелась перед зеркалом, выбирая наряд, и старательно оберегала сделанную утром у дорогого парикмахера прическу. Столь же придирчиво она оглядела и своего супруга, желая, чтобы он смотрелся наилучшим образом. Сейчас же, когда все уже было позади, ей хотелось лишь одного – лечь спать и не просыпаться по меньшей мере миллион часов.
Она помогла Уитту войти в лифт, который медленно, как бы протестуя против тяжелой ноши, пополз вверх. На седьмом этаже он остановился. Двери раскрылись.
– Пойдем, мой новорожденный, – усмехнулась Кэт, поддерживая мужа под руку.
Они вошли в свои апартаменты, из окон которых открывался великолепный вид на реку. Но Кэтрин сейчас было не до того. Она зажгла свет, раздела супруга и уложила его на широкую постель. Уитт попытался было подняться и сесть, но потерял равновесие и, как мешок с картошкой, рухнул на подушку.
– Иди ко мне, – еле шевеля языком, пробормотал Денверс-старший, когда Кэтрин задернула занавески на окнах.
– Ты меня хочешь? – усмехнулась в ответ Кэт.
– Я… я всегда… хочу..: тебя. Я люблю… люблю тебя… Спасибо…
Кэтрин отвернулась к окну, чтобы скрыть невесть откуда навернувшиеся на глаза слезы. Он был ей безразличен, этот человек. Конечно, секс есть секс. Но ведь нужна еще и любовь. Любви же не было… Свои сексуальные потребности она могла удовлетворить без всяких проблем. Однако Кэт уже давно знала, как скупы люди на любовь. И она сама в этом отношении не была исключением. Любить Уитта Денверса Кэтрин не могла…
Чмокнув супруга в щеку, Кэт шепнула ему ил ухо:
– Я сейчас. Только взгляну, как там Лонда.
– Лонда? И я хочу пойти к ней!
При имени обожаемой дочери мутные глаза Уитта сразу прояснились. Кэт сокрушенно вздохнула. Как ни странно, но она ревновала мужа к этой крошке, которую сама обожала.
Пока Уитт надевал пижаму, Кэт осторожно открыла дверь, которая вела в комнату дочери и ее гувернантки, и вошла. Поначалу она подумала, что ее глаза под воздействием выпитого шампанского играют с ней злую шутку. Сердце Кэтрин бешено заколотилось. Уши наполнил какой-то адский грохот…
В комнате никого не было. Ни дочери, ни ее гувернантки. Даже их постели остались нетронутыми.
– Лонда? – нетвердым голосом позвала она дочь. Ответом было молчание. Кэтрин зажгла свет.
– Лонда! Джинни! Где вы?
Она заглянула в ванную, потом в туалет. Никого. Открыв дверь в прихожую, Кэтрин с ужасом убедилась, что там не было ни одежды, ни обуви. Лонда и Джинни как будто испарились со всеми вещами!
Боже Всемогущий, мысленно взывала она к Творцу, сделай так, чтобы все это оказалось каким-нибудь ужасным недоразумением! Да нет же! Лонда должна быть где-то здесь! Она не могла никуда деться! Так же, как и ее гувернантка…
Но сердце подсказывало Кэтрин другое, недоброе. Что-то случилось. Возможно, ужасное. И Кэт почувствовала, как неведомый доселе страх мурашками и холодным потом расползается по всему ее телу.
– Уитт! – позвала она мужа.
– Что-о-у-а? – зевая во весь рот, откликнулся он, появляясь в дверях. – Что происходит?
– Звони в полицию! Нет, лучше сначала в охрану! Случилось что-то страшное. Лонда и Джинни исчезли! Я сейчас посмотрю еще в одной комнате. Может быть, они там. Но ты все равно не медли и садись за телефон!
Обычно спокойная, невозмутимая Кэтрин чувствовала, что сейчас сойдет с ума. Ведь весь этот кошмар касался ее единственной, безумно любимой дочери! Что, если… Нет, нет! Ничего не могло с ней случиться! Она где-то здесь, в одной из комнат! Вместе со своей гувернанткой! Иначе не может быть! Но губы Кэт продолжали шептать молитву: «Господи! Не допусти, чтобы с моей дочуркой случилось какое-нибудь несчастье! Молю тебя!»
Тем временем Уитт вошел наконец в комнату и, наткнувшись на торшер, сердито чертыхнулся. И только тут до него дошло, что случилось. Уитт ошалело посмотрел на Кэт, потом обвел полным ужаса взглядом комнату. И вдруг принялся передвигать мебель, как будто надеялся найти дочь под кроватями или за туалетным столиком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121