Действовали так, как будто грабили дом. Сняли нормальные пломбы и заменили их свинцовыми, поменяли даже матрасы и дверные ручки. Все хорошие вещи заменили на дерьмо. Потом передали судно советским рыбакам и сказали: «Выходите в море, товарищи! Это хорошее, очень хорошее судно».
Марчук наклонил голову, бросил на пол окурок сигареты и затоптал его ногой.
— Итак, Ренько, теперь вы знаете, почему мы идем так медленно. Вас интересует что-нибудь еще?
— Нет.
Капитан уставился на освещенное ветровое стекло.
— Очень жаль, что все у нас так получилось с «Орлом». Совместное предприятие это стоящая штука. Другой путь приведет нас обратно в пещеры, не так ли?
Глава 28
Аркадий вышел из рубки в коридор, еще не зная, куда отправиться дальше. Он не мог просто пойти в свою каюту и ждать, на танцах тоже было небезопасно. Ситуация была, как в зоне, и такой урка, как Карп, прекрасно ориентировался в ней. На танцах могут выключить свет, а когда снова зажгут, с Аркадием уже будет покончено, и его, как мешок, сволокут по сходням. Или его найдут в пустом бункере, а рядом будет валяться бутылка, так что всем будет ясно, что он свалился туда по пьянке. Всем будет предложено извлечь из этого моральный урок.
— Мы все никак не закончим наши игры, — сказала Сьюзен.
Аркадий шагнул назад к открытой двери ее каюты. Он прошел было мимо, не обратив внимания, так как света в каюте не было.
— Не бойся, — сказала Сьюзен. Она включила верхний свет, достаточный для того, чтобы он разглядел провода, отсоединенные от радио, и подставку настольной лампы. Сьюзен уселась на низкую койку, волосы у нее были влажные и спутанные, как будто она только что вышла из душа. Она была босиком, одета в джинсы и застиранную хлопчатобумажную рубашку. В руках Сьюзен держала стакан, наполненный до краев, и в каюте пахло шотландским виски. Выключив свет, она обратилась к Аркадию:
— Закрой дверь.
— Я думал, ты не закрываешь дверь, когда к тебе заходят советские мужчины.
— Все когда-то бывает впервые. На советских судах никогда не бывает незапланированных танцев, а вот сегодня как раз, я слышала, они состоялись. Именно туда и ушли все мои мальчики, так что сегодня вечер первых попавшихся.
Аркадий закрыл дверь и попытался в темноте отыскать стул, который заметил возле койки. Сьюзен включила ночник, и его двадцативаттная лампочка осветила каюту, как затухающая свеча.
— Например, я сказала себе, что пересплю сегодня с первым мужчиной, который пройдет мимо моей двери, но прошел ты, Ренько, и я передумала. С «Орлом» что-то случилось, да?
— Мне вполне авторитетно сообщили, что снег скоро прекратится.
— Радиосвязь с ними прекратилась час назад.
— Но мы видим их на радаре, они недалеко позади нас.
— Так в чем дело?
— Возможно, обледенела антенна, ты же знаешь, здесь это случается.
Сьюзен протянула Аркадию стакан и плеснула туда из бутылки, так что виски выплеснулось через край.
— Помни, — сказала Сьюзен, — кто первый проливает, того и убивают.
— Опять норвежские игры? — нахмурился Аркадий.
— Да. Их не зря называют круглоголовыми.
— А это американский вариант?
— Угадал.
— Грубый вариант, у меня есть другое предложение — кто первый проливает, тот рассказывает всю правду.
— А это советский вариант?
— Можно сказать и так.
— Нет, — отрезала Сьюзен. — Что хочешь, только не правду.
— В таком случае и я буду лгать, — сказал Аркадий и отхлебнул из стакана.
Сьюзен отхлебнула одновременно с ним, и хотя она уже хорошо выпила до этого, нельзя было сказать, что она пьяна. Глаза ее затуманились, но взгляд не смягчился.
— Ты не писал никаких предсмертных записок, так ведь? — спросила она.
Аркадий поставил стакан с виски на пол и достал из кармана папиросы.
— Прикури и мне, — попросила Сьюзен.
— Предсмертные записки — это своего рода искусство, — сказал Аркадий, прикурил две «беломорины» и протянул одну Сьюзен. Пальцы у нее были гладкие, не загрубевшие от чистки холодной рыбы.
— Ты это заявляешь как специалист?
— Как студент. Предсмертные записки — это раздел литературы по криминалистике, на который очень часто не обращают внимания. Они бывают грустные, злые, рассказывающие о страданиях от сознания собственной вины и очень редко смешные, потому что в них всегда присутствует налет официальности. Обычно их подписывают своим именем или как-нибудь по другому, например: «Я тебя люблю», «Это лучший для меня выход» или «Считайте меня коммунистом».
— Зина не подписала.
— Обычно записки оставляют там, где их смогут найти вместе с телом, или их находят, когда обнаруживают, что кто-то пропал.
— И здесь у Зины все было иначе.
— И всегда, так как это последнее послание, для него берут целый лист бумаги. Последнее письмо в жизни не пишут на клочках и обрывках страниц из записной книжки. А кстати, как продвигается твоя работа? — спросил Аркадий, бросив взгляд на пишущую машинку и книги.
— Застопорилась. Я думала, что судно будет прекрасным местом для работы, но… — Она смотрела на переборку, словно вспоминая что-то далекое, забытое. — Слишком много людей и слишком мало места. Нет, тут плоха Советские писатели все время пишут в коммуналках, так ведь? У меня есть отдельная каюта, но это похоже на то, что тебе наконец выпал шанс послушать свою собственную морскую раковину, а из нее не доносится ни звука.
— Я думаю, что на «Полярной звезде» вообще будет трудно услышать шум морской раковины.
— Ты прав. А знаешь, Ренько, ты странный, очень странный. А помнишь вот эти стихи…
— «Расскажи, как тебя целуют, расскажи, как целуешь ты», — прочитал Аркадий.
— Да, эти. А помнишь последние строчки? — спросила Сьюзен и сама произнесла их:
О, я знаю: его отрада —
Напряженно и страстно знать,
Что ему ничего не надо,
Что мне не в чем ему отказать.
— Это о тебе. Из всех мужчин на этом судне только тебе одному ничего не надо.
— Это совсем не так, — сказал Аркадий и подумал, что хотел бы остаться живым, хотел бы пережить эту ночь.
— А чего ты хочешь? — спросила Сьюзен.
— Я хочу знать, что случилось с Зиной.
— А от меня тебе что нужно?
— Ты последней видела Зину перед ее исчезновением, я хочу знать, что она сказала.
— Наверное, хочешь понять, что я из себя представляю? — Сьюзен мягко рассмеялась, но этот смех был обращен скорее к самой себе. — Ладно. Что она сказала? Честно?
— Да.
Сьюзен поднесла стакан к губам, но отхлебнула уже более умеренно.
— Не знаю, эти игры становятся опасными, — сказала она.
— Я расскажу тебе, как представляю себе этот разговор. Думаю, она сказала, что знает о том, что буксирует «Полярная звезда», когда не тянет сети, и она могла поделиться с тобой информацией о станции, из которой управляют кабелем.
— Что за кабель?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
Марчук наклонил голову, бросил на пол окурок сигареты и затоптал его ногой.
— Итак, Ренько, теперь вы знаете, почему мы идем так медленно. Вас интересует что-нибудь еще?
— Нет.
Капитан уставился на освещенное ветровое стекло.
— Очень жаль, что все у нас так получилось с «Орлом». Совместное предприятие это стоящая штука. Другой путь приведет нас обратно в пещеры, не так ли?
Глава 28
Аркадий вышел из рубки в коридор, еще не зная, куда отправиться дальше. Он не мог просто пойти в свою каюту и ждать, на танцах тоже было небезопасно. Ситуация была, как в зоне, и такой урка, как Карп, прекрасно ориентировался в ней. На танцах могут выключить свет, а когда снова зажгут, с Аркадием уже будет покончено, и его, как мешок, сволокут по сходням. Или его найдут в пустом бункере, а рядом будет валяться бутылка, так что всем будет ясно, что он свалился туда по пьянке. Всем будет предложено извлечь из этого моральный урок.
— Мы все никак не закончим наши игры, — сказала Сьюзен.
Аркадий шагнул назад к открытой двери ее каюты. Он прошел было мимо, не обратив внимания, так как света в каюте не было.
— Не бойся, — сказала Сьюзен. Она включила верхний свет, достаточный для того, чтобы он разглядел провода, отсоединенные от радио, и подставку настольной лампы. Сьюзен уселась на низкую койку, волосы у нее были влажные и спутанные, как будто она только что вышла из душа. Она была босиком, одета в джинсы и застиранную хлопчатобумажную рубашку. В руках Сьюзен держала стакан, наполненный до краев, и в каюте пахло шотландским виски. Выключив свет, она обратилась к Аркадию:
— Закрой дверь.
— Я думал, ты не закрываешь дверь, когда к тебе заходят советские мужчины.
— Все когда-то бывает впервые. На советских судах никогда не бывает незапланированных танцев, а вот сегодня как раз, я слышала, они состоялись. Именно туда и ушли все мои мальчики, так что сегодня вечер первых попавшихся.
Аркадий закрыл дверь и попытался в темноте отыскать стул, который заметил возле койки. Сьюзен включила ночник, и его двадцативаттная лампочка осветила каюту, как затухающая свеча.
— Например, я сказала себе, что пересплю сегодня с первым мужчиной, который пройдет мимо моей двери, но прошел ты, Ренько, и я передумала. С «Орлом» что-то случилось, да?
— Мне вполне авторитетно сообщили, что снег скоро прекратится.
— Радиосвязь с ними прекратилась час назад.
— Но мы видим их на радаре, они недалеко позади нас.
— Так в чем дело?
— Возможно, обледенела антенна, ты же знаешь, здесь это случается.
Сьюзен протянула Аркадию стакан и плеснула туда из бутылки, так что виски выплеснулось через край.
— Помни, — сказала Сьюзен, — кто первый проливает, того и убивают.
— Опять норвежские игры? — нахмурился Аркадий.
— Да. Их не зря называют круглоголовыми.
— А это американский вариант?
— Угадал.
— Грубый вариант, у меня есть другое предложение — кто первый проливает, тот рассказывает всю правду.
— А это советский вариант?
— Можно сказать и так.
— Нет, — отрезала Сьюзен. — Что хочешь, только не правду.
— В таком случае и я буду лгать, — сказал Аркадий и отхлебнул из стакана.
Сьюзен отхлебнула одновременно с ним, и хотя она уже хорошо выпила до этого, нельзя было сказать, что она пьяна. Глаза ее затуманились, но взгляд не смягчился.
— Ты не писал никаких предсмертных записок, так ведь? — спросила она.
Аркадий поставил стакан с виски на пол и достал из кармана папиросы.
— Прикури и мне, — попросила Сьюзен.
— Предсмертные записки — это своего рода искусство, — сказал Аркадий, прикурил две «беломорины» и протянул одну Сьюзен. Пальцы у нее были гладкие, не загрубевшие от чистки холодной рыбы.
— Ты это заявляешь как специалист?
— Как студент. Предсмертные записки — это раздел литературы по криминалистике, на который очень часто не обращают внимания. Они бывают грустные, злые, рассказывающие о страданиях от сознания собственной вины и очень редко смешные, потому что в них всегда присутствует налет официальности. Обычно их подписывают своим именем или как-нибудь по другому, например: «Я тебя люблю», «Это лучший для меня выход» или «Считайте меня коммунистом».
— Зина не подписала.
— Обычно записки оставляют там, где их смогут найти вместе с телом, или их находят, когда обнаруживают, что кто-то пропал.
— И здесь у Зины все было иначе.
— И всегда, так как это последнее послание, для него берут целый лист бумаги. Последнее письмо в жизни не пишут на клочках и обрывках страниц из записной книжки. А кстати, как продвигается твоя работа? — спросил Аркадий, бросив взгляд на пишущую машинку и книги.
— Застопорилась. Я думала, что судно будет прекрасным местом для работы, но… — Она смотрела на переборку, словно вспоминая что-то далекое, забытое. — Слишком много людей и слишком мало места. Нет, тут плоха Советские писатели все время пишут в коммуналках, так ведь? У меня есть отдельная каюта, но это похоже на то, что тебе наконец выпал шанс послушать свою собственную морскую раковину, а из нее не доносится ни звука.
— Я думаю, что на «Полярной звезде» вообще будет трудно услышать шум морской раковины.
— Ты прав. А знаешь, Ренько, ты странный, очень странный. А помнишь вот эти стихи…
— «Расскажи, как тебя целуют, расскажи, как целуешь ты», — прочитал Аркадий.
— Да, эти. А помнишь последние строчки? — спросила Сьюзен и сама произнесла их:
О, я знаю: его отрада —
Напряженно и страстно знать,
Что ему ничего не надо,
Что мне не в чем ему отказать.
— Это о тебе. Из всех мужчин на этом судне только тебе одному ничего не надо.
— Это совсем не так, — сказал Аркадий и подумал, что хотел бы остаться живым, хотел бы пережить эту ночь.
— А чего ты хочешь? — спросила Сьюзен.
— Я хочу знать, что случилось с Зиной.
— А от меня тебе что нужно?
— Ты последней видела Зину перед ее исчезновением, я хочу знать, что она сказала.
— Наверное, хочешь понять, что я из себя представляю? — Сьюзен мягко рассмеялась, но этот смех был обращен скорее к самой себе. — Ладно. Что она сказала? Честно?
— Да.
Сьюзен поднесла стакан к губам, но отхлебнула уже более умеренно.
— Не знаю, эти игры становятся опасными, — сказала она.
— Я расскажу тебе, как представляю себе этот разговор. Думаю, она сказала, что знает о том, что буксирует «Полярная звезда», когда не тянет сети, и она могла поделиться с тобой информацией о станции, из которой управляют кабелем.
— Что за кабель?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95