– Как обычно. Я получаю товар, проверяю качество при ваших людях, затем оплата в другом месте.
– За нами следит полиция. Никаких мешков с наличными.
Ронейн засмеялся:
– Не беспокойтесь. Мы отмоем деньги.
– Как?
– Скажем, когда будет товар. – Он указал на Маршалла. – Мой друг произведет расчет.
Жирный поднялся из-за стола и направился к двери, женщина последовала за ним.
– Через три дня вы свяжетесь с писарем. Скажете ему, каким образом собираетесь завершить сделку. И без фокусов! Нам не хотелось бы, чтобы наши друзья вас взорвали. – Он засмеялся и ушел вместе с женщиной, тихо прикрыв за собой дверь.
– Мы все делаем неправильно, – сказал Ронейн, убедившись, что они остались одни.
– Согласен. Только следовало бы сказать это тем, наверху. – Маршалл обошел вокруг стола и сдул остатки кокаина.
– Почему ты решил действовать именно так?
– Потому что чувствую, что так надо. Почему бы не сказать им об этом?
– Никто и слушать не станет.
– Тогда давай действовать по-своему.
– Ты чокнутый! И всегда был таким. Если будешь делать по-своему, тебя отстранят.
– Это предупреждение?
– Да. По-дружески.
– А что он имел в виду, говоря, что их друзья нас взорвут?
– Да они такие же чокнутые, как и ты.
Маршалл усмехнулся:
– Ну тебя на хрен, Ронейн! Это люди, которые делают деньги, а мы только околачиваемся вокруг да около. Пора ударить по ним. Да покрепче. Добраться до источника. Давай прижмем их, а? Чтобы они, бля, соплями умылись!
– Что ты предлагаешь?
– Есть способы.
– Это серьезное дело. Мы действуем по инструкции.
– Давай заплатим им побольше.
– Зачем?
– Это их раззадорит.
Ронейн помолчал. Затем повернулся и направился к двери.
– Оставайся в отеле. Я свяжусь с тобой, как только все устрою.
– Давай, Ронейн! Раздразни их. Тогда мы получим то, что хотим.
– Слушай, отвали!
– Ты что, собираешься выслуживать себе пенсию?
Ронейн погрозил Маршаллу пальцем и покинул квартиру.
Десять минут спустя Маршалл тоже вышел на улицу. Перед этим он выглянул в окно и убедился, что за Ронейном нет слежки. За ним тоже не было хвоста, и он направился в ближайший бар. Пришло время снять напряжение.
Самый легкий способ – проститутки.
Он терпеть не мог этой своей слабости. Но выбора не было, таков уж он есть, не переделаешь, и всегда был таким. Секс давал ему облегчение, и Маршалл испытывал в нем потребность всякий раз перед приближением опасности.
Хотя это и противоречило его принципам, сейчас он пожалел, что не утаил немного из той порции кокаина.
3
Родная почва
Церковь Святой Марии
Манчестер
Англия
Старушка в линялой косынке наблюдала за полицейским, медленно вышагивающим взад-вперед перед исповедальней. Это хождение раздражало ее, отвлекая от молитвы. Ее разбирало любопытство, что за важная персона могла находиться в исповедальне под охраной полиции.
Полицейский перестал шагать и сел на ближайшую скамью. В церкви он чувствовал себя не в своей тарелке – уж лучше держаться подальше от этого призрачного места, пусть сюда ходят те, кто в нем действительно нуждается. Он закрыл глаза и представил себя за рулем нового «форда» модели «Эскорт GTi», недавно покорившего его воображение.
Человек в исповедальне оставил свою шинель у полицейского. Он любил эту церковь, известную в округе под именем «Жемчужинка». Затерянная в укромном уголке в центре города, она не имела блеска и помпы, присущих более крупным храмам. Здесь он мог общаться с Богом без вмешательства внешних атрибутов религии.
Соулсон услышал, как священник вошел в другую половину темной кабинки, увидел его лицо сквозь разделяющую их металлическую решетку.
– Готов ли ты к исповеди? – спросил священник.
– Благослови меня, отец, ибо я грешен... – Соулсон замолчал, внезапно испугавшись своего чувства. Он чуть было не переступил грань.
Священник почувствовал его колебания.
– Слушаю, сын мой.
– Со времени моей последней исповеди прошел месяц. С тех пор я дважды пропустил мессу.
– Почему?
– Работа, отец. Постараюсь, чтобы этого больше не повторилось.
– Это все?
– Еще я подвержен греху гордыни. Я позволил своим врагам отвлечь меня от исполнения своего долга. Я высказываюсь против них... ради собственного спасения. Я сожалею и прошу простить мне эти и другие грехи, о которых я сейчас не помню.
– В качестве епитимьи прочтешь по одному разу «Отче наш» и «Аве Мария». А сейчас искренне раскайся. – Произнося эти обычные слова, священник чувствовал: что-то гнетет его подопечного. Однако он знал, что не следует торопить, придет время и человек выскажется сам.
– Я в сильном затруднении, отец, – после долгого молчания подавленно произнес Соулсон.
Священник приготовился слушать.
– Продолжай.
– Мой долг требует, чтобы я действовал против тех, кто мне дорог. Это... предательство... толкает меня на грех.
– Какие именно грехи ты совершил?
– Я... еще... пока ничего не случилось.
– Тогда избегай греха. Я могу принять исповедь в том, что уже произошло, а не в том, что еще не совершилось и чего ты можешь избежать.
– Мой долг... – Соулсон помедлил.
– Что может быть важнее долга перед Богом?
У Соулсона не было ответа. Это была его дилемма, и он пожалел о том, что сказал.
– Выбора нет, отец.
– Ты уверен?
– Я не могу найти выхода. И не потому, что мало искал.
– Поищи внутри себя. Всегда есть выбор. Внутри нас. Сражаться со злом, нас окружающим.
– Я не могу, – беспомощно сказал Соулсон. – Хотел бы, да не могу.
– Тогда я не могу помочь тебе. – Слова священника только усилили его безнадежность. – В твоем положении... ты должен искать выход внутри себя. Ты мне скажешь, в чем твоя проблема?
– Нет, отец.
– Я всегда здесь. Если ты захочешь говорить.
– Я знаю.
– А теперь покайся. – Священник вернулся к формальностям, ступив на хорошо знакомую почву.
– О Боже, я раскаиваюсь и прощу простить мне все мои грехи. Я ненавижу их больше всего на свете. Потому что из-за них распяли моего Спасителя, Иисуса Христа...
Находящийся за дверью исповедальни молодой полицейский наблюдал, как старушка зажгла свечу и опустилась на колени. Интересно, за кого она молится и какое горе заставило ее прийти сюда и просить помощи от кого-то невидимого. Из-за двери показался Соулсон и направился к нему. Полицейский быстро встал и подал шинель. Соулсон оделся. Сверкнули погоны начальника полиции.
– Спасибо, – сказал Соулсон, идя к выходу. Полицейский следовал за ним. – Когда-нибудь доводилось бывать здесь?
– Никак нет, – прозвучало в ответ. Во избежание всевозможных опасностей, не считая угрозы нападения ИРА, начальнику полиции теперь придавалась охрана, когда он отправлялся в церковь. Молодой полицейский оказался здесь впервые, его прислали из участка на Бутл-стрит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122