– Сидите спокойно, что бы ни случилось.
Почти двадцать минут ушло на то, чтобы унять боль. Когда медсестры наконец ушли, он заговорил снова:
– Температура. Жжет, как огонь. Просто невозможно терпеть.
– Мне очень жаль, – посочувствовал старший.
– Ничего. Но вы должны доверять ему.
– Даже если он работает в темноте, на ощупь?
– Особенно в этом случае. Учитесь доверять своим людям.
– Вам мы доверяем.
– Этого мало. Он тоже достоин.
– Мы хотим, чтобы вы рассказывали нам, что там происходит, – вмешался второй мужчина.
– Каким образом, откуда же мне знать? Я прикован к постели.
– Мы будем доставлять вам информацию о том, как там идут дела. Нам необходимо знать, каким будет его следующий шаг.
– Вы что, хотите, чтобы я предугадывал его действия?
– Вы знаете его лучше, чем кто-либо еще, – сказал старший.
– Единственное, что в нем предсказуемо, – это его полная непредсказуемость.
– В любом случае мы должны попробовать.
– У вас там есть свой человек?
– Да. Джон Пентанзи в Лондоне.
– Этого недостаточно.
– Так вы будете нам помогать? – спросил старший.
– У меня нет выбора. – Он ненавидел их за то, что они вынуждали его к этому. Маршалл заслуживал большего.
Второй помощник администратора встал. Его заместитель Питер Смит тоже.
– Решено. Шанс слишком велик, чтобы им не воспользоваться.
Они ушли.
Ронейн лежал на воздушной кровати с пропитанным парафином марлевым матрасом.
Ему хотелось расплакаться, но слезы скатятся на грудь и обожгут нервные окончания на его лишенном кожи теле. Он был возмущен их поступком: они обманули Маршалла, сказав ему, что он умер, чтобы тот уехал в Англию с желанием отомстить. В конце концов ему не удалось сдержаться, и слезы полились потоком.
Крича от боли, он вспоминал Бетти, детей, друга, которым пожертвовал, не выдержав пытки. Если бы его можно было предупредить! Как бы ему хотелось остаться верным товарищем.
В этот раз сестры не стали подходить к нему. Они и раньше слышали, как он кричал, и знали, что ему ничто не поможет. В конце концов, только сам Ронейн мог поправить то, что испортил.
* * *
Отель «Плаза»
Нью-Йорк
Техасец посмотрел в окно на городские улицы и с отвращением плюнул.
Он ненавидел это скопление высоких зданий, миллион застывших окон, глядящих немигающим взглядом на шумные улицы. Здесь его никогда не покидало ощущение, что за ним следят, что где-то там, за окном, секретный агент не спускает с него глаз. Ему нравился простор равнин его родины. Просто земля, небо, вода, но он так скучал по ним. А она, эта уродливая, жестокая женщина, как никто понимала его.
Он вспомнил ту первую звездную ночь в Техасе, которую они провели в пшеничном поле. Он был одним из немногих не принадлежащих к семейству людей, кому они доверяли. Ему велели отвезти ее в Луббок и показать, где живет Бадди Холли. Она с ума сходила по этому певцу, и родители в Колумбии, желая сделать ей подарок, устроили эту поездку. Всю дорогу они слушали только Бадди Холли. Он ничего не сказал ей о припрятанных в багажнике двадцати килограммах кокаина – ее родители убили бы его, если б узнали, что он подвергает их дочь опасности. Партия кокаина была изъята у местной банды, которая обманула Кали и с которой он расправился по-своему. Но груз все равно надо было доставить по назначению, и это поручили ему. Он вспомнил, как остановил машину и вышел на обочину облегчиться. Когда вернулся, увидел, что она стоит на коленях на переднем сиденье, а на приборной доске насыпана полоска кокаина. Он забрался в машину и наблюдал, как она нюхала его через свернутую в трубочку долларовую купюру. Затем вышла из машины и поманила его за собой. Пока он обошел вокруг машины, она успела полностью раздеться. Он тут же влюбился в ее тело – большое и мускулистое, с огромной грудью. Она лежала на обочине дороги на спине, призывно раздвинув ноги. Он никогда еще не видел такой буйной растительности: густые, жесткие, черные лобковые волосы, казалось, лавиной стекали от пупка и до поясницы. Это выглядело так, словно на ней были надеты узенькие трусики из спутанных волос. Обезумев, он опустился перед ней на колени и погрузил лицо в этот спутанный рай, вобравший в себя вкус и запах ее тела. Она стала кончать, но это не смутило его, а лишь еще больше распалило страсть. В тот вечер в Техасе, занимаясь любовью под мелодию «Пегги Сью», они поняли, что нашли друг друга. Через три недели они поженились, и с тех пор она всюду следовала за ним, куда бы он ни поехал. Теперь ее не было рядом: она погибла, сраженная пулей Маршалла. И никто больше не сможет любить его так, как она.
Он опустил жалюзи и побрел в небольшую спальню гостиничного номера. На нем были только узенькие, словно ниточка, красные сатиновые трусики, меньшие на два размера, которые лишь плотно обтягивали половой орган и прикрывали проем между ягодицами. Николь Гарсия, которую он заказал в агентстве по найму спутников, наблюдала за ним, лежа в кровати. Она была очень довольна: не так уж часто агентство получает запрос на невысокую, пухлую, необычайно волосатую девушку. Нередко случалось так, что клиент, увидев ее, тут же отказывался от услуг.
Он заставил ее раздеться сразу, как только она вошла, и велел надеть чулки, подтяжки и пояс, которые были у него с собой. Техасец не счел нужным говорить, что это нижнее белье ярко-зеленого цвета принадлежало его покойной жене.
– Что тебе сказали в агентстве, крошка? – спросил он, садясь на край кровати.
– Что ты любишь крупных девочек, – кокетливо ответила она.
– Крупных и волосатых. – Он наклонился и схватил ее за колени. – Раздвинь ноги, – приказал он. Она вскрикнула от боли, но, подчинившись, широко раскрыла перед ним свои прелести. – Это как раз то, что я называю чудным видом, – сказал он, бесстыдно пожирая ее глазами. – Поработай, малышка. Покажи мне эту пушистую прелесть в движении. – Она усердно заработала бедрами. Это возбуждало, хотя, конечно, это совсем не то, что он имел прежде. Он почувствовал, как горячая волна прилила к животу и сатин сильно натянулся. – Теперь поиграй, малышка, как ты играешь сама с собой. – Он наблюдал, как ее пальцы скользнули внутрь и после недолгой манипуляции она ввела всю руку. – Погоди немного, крошка, – сказал он, наклоняясь над прикроватным столиком, на котором находилась небольшая горка белого порошка и банка с вазелином.
Он открыл банку столовым ножом, оставленным гостиничной прислугой, достал немного вазелина и начал смешивать его с порошком, пока не образовалась густая масса.
Закончив, он двумя пальцами зачерпнул порцию вещества. Девушка все еще мастурбировала, но глаза ее как-то вдруг оживились. Он вынул руку девушки и, намазав ее влажные пальцы серовато-белой пастой, снова вложил ее руку внутрь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122
Почти двадцать минут ушло на то, чтобы унять боль. Когда медсестры наконец ушли, он заговорил снова:
– Температура. Жжет, как огонь. Просто невозможно терпеть.
– Мне очень жаль, – посочувствовал старший.
– Ничего. Но вы должны доверять ему.
– Даже если он работает в темноте, на ощупь?
– Особенно в этом случае. Учитесь доверять своим людям.
– Вам мы доверяем.
– Этого мало. Он тоже достоин.
– Мы хотим, чтобы вы рассказывали нам, что там происходит, – вмешался второй мужчина.
– Каким образом, откуда же мне знать? Я прикован к постели.
– Мы будем доставлять вам информацию о том, как там идут дела. Нам необходимо знать, каким будет его следующий шаг.
– Вы что, хотите, чтобы я предугадывал его действия?
– Вы знаете его лучше, чем кто-либо еще, – сказал старший.
– Единственное, что в нем предсказуемо, – это его полная непредсказуемость.
– В любом случае мы должны попробовать.
– У вас там есть свой человек?
– Да. Джон Пентанзи в Лондоне.
– Этого недостаточно.
– Так вы будете нам помогать? – спросил старший.
– У меня нет выбора. – Он ненавидел их за то, что они вынуждали его к этому. Маршалл заслуживал большего.
Второй помощник администратора встал. Его заместитель Питер Смит тоже.
– Решено. Шанс слишком велик, чтобы им не воспользоваться.
Они ушли.
Ронейн лежал на воздушной кровати с пропитанным парафином марлевым матрасом.
Ему хотелось расплакаться, но слезы скатятся на грудь и обожгут нервные окончания на его лишенном кожи теле. Он был возмущен их поступком: они обманули Маршалла, сказав ему, что он умер, чтобы тот уехал в Англию с желанием отомстить. В конце концов ему не удалось сдержаться, и слезы полились потоком.
Крича от боли, он вспоминал Бетти, детей, друга, которым пожертвовал, не выдержав пытки. Если бы его можно было предупредить! Как бы ему хотелось остаться верным товарищем.
В этот раз сестры не стали подходить к нему. Они и раньше слышали, как он кричал, и знали, что ему ничто не поможет. В конце концов, только сам Ронейн мог поправить то, что испортил.
* * *
Отель «Плаза»
Нью-Йорк
Техасец посмотрел в окно на городские улицы и с отвращением плюнул.
Он ненавидел это скопление высоких зданий, миллион застывших окон, глядящих немигающим взглядом на шумные улицы. Здесь его никогда не покидало ощущение, что за ним следят, что где-то там, за окном, секретный агент не спускает с него глаз. Ему нравился простор равнин его родины. Просто земля, небо, вода, но он так скучал по ним. А она, эта уродливая, жестокая женщина, как никто понимала его.
Он вспомнил ту первую звездную ночь в Техасе, которую они провели в пшеничном поле. Он был одним из немногих не принадлежащих к семейству людей, кому они доверяли. Ему велели отвезти ее в Луббок и показать, где живет Бадди Холли. Она с ума сходила по этому певцу, и родители в Колумбии, желая сделать ей подарок, устроили эту поездку. Всю дорогу они слушали только Бадди Холли. Он ничего не сказал ей о припрятанных в багажнике двадцати килограммах кокаина – ее родители убили бы его, если б узнали, что он подвергает их дочь опасности. Партия кокаина была изъята у местной банды, которая обманула Кали и с которой он расправился по-своему. Но груз все равно надо было доставить по назначению, и это поручили ему. Он вспомнил, как остановил машину и вышел на обочину облегчиться. Когда вернулся, увидел, что она стоит на коленях на переднем сиденье, а на приборной доске насыпана полоска кокаина. Он забрался в машину и наблюдал, как она нюхала его через свернутую в трубочку долларовую купюру. Затем вышла из машины и поманила его за собой. Пока он обошел вокруг машины, она успела полностью раздеться. Он тут же влюбился в ее тело – большое и мускулистое, с огромной грудью. Она лежала на обочине дороги на спине, призывно раздвинув ноги. Он никогда еще не видел такой буйной растительности: густые, жесткие, черные лобковые волосы, казалось, лавиной стекали от пупка и до поясницы. Это выглядело так, словно на ней были надеты узенькие трусики из спутанных волос. Обезумев, он опустился перед ней на колени и погрузил лицо в этот спутанный рай, вобравший в себя вкус и запах ее тела. Она стала кончать, но это не смутило его, а лишь еще больше распалило страсть. В тот вечер в Техасе, занимаясь любовью под мелодию «Пегги Сью», они поняли, что нашли друг друга. Через три недели они поженились, и с тех пор она всюду следовала за ним, куда бы он ни поехал. Теперь ее не было рядом: она погибла, сраженная пулей Маршалла. И никто больше не сможет любить его так, как она.
Он опустил жалюзи и побрел в небольшую спальню гостиничного номера. На нем были только узенькие, словно ниточка, красные сатиновые трусики, меньшие на два размера, которые лишь плотно обтягивали половой орган и прикрывали проем между ягодицами. Николь Гарсия, которую он заказал в агентстве по найму спутников, наблюдала за ним, лежа в кровати. Она была очень довольна: не так уж часто агентство получает запрос на невысокую, пухлую, необычайно волосатую девушку. Нередко случалось так, что клиент, увидев ее, тут же отказывался от услуг.
Он заставил ее раздеться сразу, как только она вошла, и велел надеть чулки, подтяжки и пояс, которые были у него с собой. Техасец не счел нужным говорить, что это нижнее белье ярко-зеленого цвета принадлежало его покойной жене.
– Что тебе сказали в агентстве, крошка? – спросил он, садясь на край кровати.
– Что ты любишь крупных девочек, – кокетливо ответила она.
– Крупных и волосатых. – Он наклонился и схватил ее за колени. – Раздвинь ноги, – приказал он. Она вскрикнула от боли, но, подчинившись, широко раскрыла перед ним свои прелести. – Это как раз то, что я называю чудным видом, – сказал он, бесстыдно пожирая ее глазами. – Поработай, малышка. Покажи мне эту пушистую прелесть в движении. – Она усердно заработала бедрами. Это возбуждало, хотя, конечно, это совсем не то, что он имел прежде. Он почувствовал, как горячая волна прилила к животу и сатин сильно натянулся. – Теперь поиграй, малышка, как ты играешь сама с собой. – Он наблюдал, как ее пальцы скользнули внутрь и после недолгой манипуляции она ввела всю руку. – Погоди немного, крошка, – сказал он, наклоняясь над прикроватным столиком, на котором находилась небольшая горка белого порошка и банка с вазелином.
Он открыл банку столовым ножом, оставленным гостиничной прислугой, достал немного вазелина и начал смешивать его с порошком, пока не образовалась густая масса.
Закончив, он двумя пальцами зачерпнул порцию вещества. Девушка все еще мастурбировала, но глаза ее как-то вдруг оживились. Он вынул руку девушки и, намазав ее влажные пальцы серовато-белой пастой, снова вложил ее руку внутрь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122