Глаза ее были открыты, но безжизненно смотрели куда-то в сторону, из уголка рта по щеке стекала тонкая струйка слюны. Повитуха, держа на руках маленькое мокрое тельце, сосредоточенно что-то проделывала с ним. Так продолжалось едва ли мгновение, а потом все вновь пришло в движение. Раздались встревоженные голоса женщин, нянька Кефры заголосила, тряся головой и не отрывая рук от лица. Маг начал подниматься, опираясь на протянутую Дагмаром руку.
— Все, как было предсказано, — прошептал он, дрожащим пальцем указывая на повитуху с ребенком. Король, ни слова не говоря, подошел к ней и, даже не взглянув на Кефру, склонился над младенцем. Бабка уже успела прочистить ему дыхательные пути, но вместо того, чтобы кричать, ребенок, нахмурившись, внимательным — не детским — взглядом одарил окруживших его людей. Неожиданно его глаза залила непроглядная чернота, а на месте зрачков заблестели желто-золотые искры. Это продолжалось недолго, всего несколько секунд, после чего глаза младенца вновь приняли нормальный вид. Взгляд его сделался бессмысленным, как и подобает новорожденным, а затем ребенок заплакал. Следует отдать повитухе должное: она хоть и побледнела, увидев почерневшие глаза младенца, но не отбросила его, а продолжала крепко держать ребенка на руках.
Некоторое время Дагмар и Халиок стояли неотрывно глядя на плачущего мальчика, который теперь выглядел совершенно обычно, а затем, ни слова не говоря, одновременно направились к выходу.
— Государь, — дрожащим голосом окликнула короля повитуха, — что мне делать с… с этим… ребенком?
Женщина далеко не сразу нашла, как ей называть младенца, увиденное потрясло ее настолько, что она никак не могла унять трясущиеся руки. Дагмар, взглянув на повитуху через плечо, брезгливо поморщился, и ответил:
— Найди ему кормилицу, и чтоб следили за ним пуще глаза. И еще вот что: если скажете кому-нибудь о том, что здесь видели, — пощады не будет, не ждите.
Женщины испуганно закивали, нянька все еще продолжала рыдать над телом королевы. Дагмар так и не взглянул на нее, переступая порог комнаты. Со всех сторон сразу послышались чужие голоса. Кто-то о чем-то спрашивал, кто-то предупреждал — король никого не слушал. Лишь отойдя на достаточное расстояние от покоев супруги и удостоверившись, что рядом никого нет, Дагмар наклонился к самому уху Халиока, который все еще неотступно следовал за ним, и произнес, отчетливо проговаривая каждое слово:
— Распорядись о похоронах. Повитуху, ее помощниц и няньку моей жены — казнить, но так, чтобы никто ни о чем не узнал. — Король задумался на несколько секунд, что-то напряженно решая, а затем твердо добавил: — Убей Ханга, и сделай это как можно быстрее. Мне ненавистен этот ребенок.
— Он богоравен, — тихо произнес Халиок, качая головой.
— А мне наплевать! — вспылил Дагмар, рубанув рукой по воздуху. — Я ненавижу этого выродка и знать ничего не хочу!
Продолжая изрыгать проклятия, Дагмар направился прочь по коридору.
Халиок поморщился, отгоняя неприятные мысли. Нужно было сделать еще многое, и притом чем скорее, тем лучше. Дагмар был прав в одном: женщины, ставшие свидетельницами родов, должны были замолчать навсегда.
Случайно бросив взгляд на распахнутое окно, Халиок увидел чистое небо без следа туч, и только вокруг пары самых высоких дворцовых шпилей все еще мерцало странное сияние. Постояв немного оперившись на подоконник, маг запустил руку в складки одежды и вытащил на свет оплавленный кусочек чугуна на серебряной цепочке. От камня, когда-то заключенного в оправу, не осталось и следа. Размахнувшись, Халиок швырнул отслуживший свое амулет в окно и, отвернувшись, широким шагом направился обратно к покоям Кефры.
Главный Советник, сцепив руки на груди, выжидающе смотрел на чуть приоткрытую дверь, за которой слышались приглушенные голоса. Сапоги его едва слышно цокали по мозаичному полу. Изредка глаза Маттео будто бы сами собой обращались к окну. По серо-голубому небу пробегали небольшие облака, сквозь которые пробивались солнечные лучи. Советник и сам не знал, что пытался разглядеть за окном. Возможно, ему не давала покоя та самая странная гроза, которая разыгралась вчера над городом. Тревожило Маттео странное совпадение: королева Кефра родила ребенка именно в этот день. Странное предзнаменование. Он приказал своим людям дознаться, что происходило во дворце вчера, во время грозы.
Дверь скрипнула, и в залу вошел высокий худой мужчина в малиновом плаще. Прикрыв за собой дверь и повернув ключ в скважине, он торопливо подбежал к Главному Советнику и отвесил полупоклон. Маттео, ни слова не говоря, опустился на мягкую обивку дивана и выжидательно посмотрел на пристроившегося рядом казначея. Тот пожевал губами, словно решая, с чего начать, и заговорил:
— У королевы вчера родился мальчик и, следовательно, наследник престола.
— Это я и так знаю, — раздраженно перебил Паррота Советник.
— Не перебивайте меня, пожалуйста, господин. Все далеко не так просто, как нам казалось сначала. Мне трудно понять, что происходит во дворце… Вчерашняя гроза закончилась именно в тот момент, когда Кефра родила ребенка — это известно доподлинно. Подобные вещи, конечно, наводят на определенные размышления, а то, что мне удалось разузнать, еще невероятнее. Вчера Дагмар, сразу после того как покинул покои королевы, отдал приказ незамедлительно казнить всех, кто был свидетелем родов. Выходит, произошло что-то такое, что посторонним видеть было не положено, такое, что должно оставаться в строжайшей тайне. К сожалению, более подробно обстоятельств дела выяснить не удалось, постольку мне сообщили об этом слишком поздно, к тому времени повитуха с помощницами и нянька Кефры были уже мертвее некуда. Причем казнил их Халиок собственноручно.
Маттео вскинул брови: сказанное казначеем произвело на него впечатление, но он промолчал, жестом предложив Парроту продолжать. Тот не заставил себя просить дважды.
— Кроме того, Дагмар приказал Халиоку — что бы вы думали? — убить Ханга.
— Это тот гвардеец, с которым спуталась Кефра? — уточнил Маттео, нахмурившись. Он уже начал кое о чем догадываться. Главный Советник был одним из очень немногих, кто знал о связи королевы с десятником личной гвардии Дагмара.
— По всему выходит, что отцом ребенка оказался совсем не наш дражайший властелин, а его гвардеец — тому есть пусть и косвенные, но все же довольно убедительные доказательства, — как ни в чем не бывало продолжил Паррот. — Не думаю, что Дагмар стал бы называть своего собственного сына выродком и ублюдком, да еще таким тоном, в каком он разговаривал с Халиоком.
— Может быть, ребенок просто урод? — предположил Маттео, но Паррот категорически отверг эту мысль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149
— Все, как было предсказано, — прошептал он, дрожащим пальцем указывая на повитуху с ребенком. Король, ни слова не говоря, подошел к ней и, даже не взглянув на Кефру, склонился над младенцем. Бабка уже успела прочистить ему дыхательные пути, но вместо того, чтобы кричать, ребенок, нахмурившись, внимательным — не детским — взглядом одарил окруживших его людей. Неожиданно его глаза залила непроглядная чернота, а на месте зрачков заблестели желто-золотые искры. Это продолжалось недолго, всего несколько секунд, после чего глаза младенца вновь приняли нормальный вид. Взгляд его сделался бессмысленным, как и подобает новорожденным, а затем ребенок заплакал. Следует отдать повитухе должное: она хоть и побледнела, увидев почерневшие глаза младенца, но не отбросила его, а продолжала крепко держать ребенка на руках.
Некоторое время Дагмар и Халиок стояли неотрывно глядя на плачущего мальчика, который теперь выглядел совершенно обычно, а затем, ни слова не говоря, одновременно направились к выходу.
— Государь, — дрожащим голосом окликнула короля повитуха, — что мне делать с… с этим… ребенком?
Женщина далеко не сразу нашла, как ей называть младенца, увиденное потрясло ее настолько, что она никак не могла унять трясущиеся руки. Дагмар, взглянув на повитуху через плечо, брезгливо поморщился, и ответил:
— Найди ему кормилицу, и чтоб следили за ним пуще глаза. И еще вот что: если скажете кому-нибудь о том, что здесь видели, — пощады не будет, не ждите.
Женщины испуганно закивали, нянька все еще продолжала рыдать над телом королевы. Дагмар так и не взглянул на нее, переступая порог комнаты. Со всех сторон сразу послышались чужие голоса. Кто-то о чем-то спрашивал, кто-то предупреждал — король никого не слушал. Лишь отойдя на достаточное расстояние от покоев супруги и удостоверившись, что рядом никого нет, Дагмар наклонился к самому уху Халиока, который все еще неотступно следовал за ним, и произнес, отчетливо проговаривая каждое слово:
— Распорядись о похоронах. Повитуху, ее помощниц и няньку моей жены — казнить, но так, чтобы никто ни о чем не узнал. — Король задумался на несколько секунд, что-то напряженно решая, а затем твердо добавил: — Убей Ханга, и сделай это как можно быстрее. Мне ненавистен этот ребенок.
— Он богоравен, — тихо произнес Халиок, качая головой.
— А мне наплевать! — вспылил Дагмар, рубанув рукой по воздуху. — Я ненавижу этого выродка и знать ничего не хочу!
Продолжая изрыгать проклятия, Дагмар направился прочь по коридору.
Халиок поморщился, отгоняя неприятные мысли. Нужно было сделать еще многое, и притом чем скорее, тем лучше. Дагмар был прав в одном: женщины, ставшие свидетельницами родов, должны были замолчать навсегда.
Случайно бросив взгляд на распахнутое окно, Халиок увидел чистое небо без следа туч, и только вокруг пары самых высоких дворцовых шпилей все еще мерцало странное сияние. Постояв немного оперившись на подоконник, маг запустил руку в складки одежды и вытащил на свет оплавленный кусочек чугуна на серебряной цепочке. От камня, когда-то заключенного в оправу, не осталось и следа. Размахнувшись, Халиок швырнул отслуживший свое амулет в окно и, отвернувшись, широким шагом направился обратно к покоям Кефры.
Главный Советник, сцепив руки на груди, выжидающе смотрел на чуть приоткрытую дверь, за которой слышались приглушенные голоса. Сапоги его едва слышно цокали по мозаичному полу. Изредка глаза Маттео будто бы сами собой обращались к окну. По серо-голубому небу пробегали небольшие облака, сквозь которые пробивались солнечные лучи. Советник и сам не знал, что пытался разглядеть за окном. Возможно, ему не давала покоя та самая странная гроза, которая разыгралась вчера над городом. Тревожило Маттео странное совпадение: королева Кефра родила ребенка именно в этот день. Странное предзнаменование. Он приказал своим людям дознаться, что происходило во дворце вчера, во время грозы.
Дверь скрипнула, и в залу вошел высокий худой мужчина в малиновом плаще. Прикрыв за собой дверь и повернув ключ в скважине, он торопливо подбежал к Главному Советнику и отвесил полупоклон. Маттео, ни слова не говоря, опустился на мягкую обивку дивана и выжидательно посмотрел на пристроившегося рядом казначея. Тот пожевал губами, словно решая, с чего начать, и заговорил:
— У королевы вчера родился мальчик и, следовательно, наследник престола.
— Это я и так знаю, — раздраженно перебил Паррота Советник.
— Не перебивайте меня, пожалуйста, господин. Все далеко не так просто, как нам казалось сначала. Мне трудно понять, что происходит во дворце… Вчерашняя гроза закончилась именно в тот момент, когда Кефра родила ребенка — это известно доподлинно. Подобные вещи, конечно, наводят на определенные размышления, а то, что мне удалось разузнать, еще невероятнее. Вчера Дагмар, сразу после того как покинул покои королевы, отдал приказ незамедлительно казнить всех, кто был свидетелем родов. Выходит, произошло что-то такое, что посторонним видеть было не положено, такое, что должно оставаться в строжайшей тайне. К сожалению, более подробно обстоятельств дела выяснить не удалось, постольку мне сообщили об этом слишком поздно, к тому времени повитуха с помощницами и нянька Кефры были уже мертвее некуда. Причем казнил их Халиок собственноручно.
Маттео вскинул брови: сказанное казначеем произвело на него впечатление, но он промолчал, жестом предложив Парроту продолжать. Тот не заставил себя просить дважды.
— Кроме того, Дагмар приказал Халиоку — что бы вы думали? — убить Ханга.
— Это тот гвардеец, с которым спуталась Кефра? — уточнил Маттео, нахмурившись. Он уже начал кое о чем догадываться. Главный Советник был одним из очень немногих, кто знал о связи королевы с десятником личной гвардии Дагмара.
— По всему выходит, что отцом ребенка оказался совсем не наш дражайший властелин, а его гвардеец — тому есть пусть и косвенные, но все же довольно убедительные доказательства, — как ни в чем не бывало продолжил Паррот. — Не думаю, что Дагмар стал бы называть своего собственного сына выродком и ублюдком, да еще таким тоном, в каком он разговаривал с Халиоком.
— Может быть, ребенок просто урод? — предположил Маттео, но Паррот категорически отверг эту мысль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149