Странная улыбка появилась на губах Паррота. Он вертел в руках длинный тонкий клинок — нечто среднее между кинжалом и стилетом — богато украшенный золотом и мелкими драгоценными камнями. Крови на лезвии почти не осталось, да и та свернулась в крохотные бисеринки, ярко поблескивающие под огнем светильников.
Маттео наконец затих, перестав дергаться. Паррот наклонился и, стараясь не запачкаться кровью, пощупал жилку на шее Советника, но не ощутил даже слабого трепыхания.
— Каждому свое, господин, — усмехнулся казначей. Последнее слово он произнес с нескрываемым презрением и издевкой. В библиотеке стояла тишина. Не слышалось ни потрескивания проседающих полок, ни шагов за дверью. Лишь короткое, чуть прерывистое дыхание казначея нарушало идиллию.
— Тебе просто не повезло. Кто-то из нас должен был выиграть. — Паррот простер руку над лицом Маттео и чуть прищурил глаза. Между бровей его пролегла глубокая морщина, по виску скатилась капелька пота…
И тут фигура Советника начала оплывать и вытягиваться. Тело становилось более стройным и костистым, немного нескладным. Изменялась и одежда: пропал плащ, камзол из густо-зеленого плавно перетек в черно-синий. Черты лица стирались и незаметно менялись, становясь тоньше и мельче. Глаза, бывшие всего несколько мгновений назад карими, посветлели, сделались серыми и чуть водянистыми. Волосы потемнели и лишь на висках остались чуть посеребренными сединой.
Паррот выпрямился и, отойдя от тела, пустыми глазами взглянул на самого себя, лежащего у ног в луже крови, натекшей из нескольких глубоких ран в боку.
— Спасибо за то, что привел меня к трону. — Казначей картинно поклонился и отвернулся от распростертого на полу тела. А затем начал меняться. Фигура стала более низкой и коренастой, одежда посветлела, приняв благородный и сочный зеленый цвет. Лицо раздалось вширь, стало более грубым. Кожу прорезали неглубокие, но заметные морщины. Четче обозначились скулы, подчеркнув пронзительные и в то же время усталые глаза, покрытые сеткой полопавшихся сосудов. Последними поседели волосы, из чуть вьющихся превратившись в тонкие и прямые, зачесанные назад.
Минуту спустя посреди библиотеки стоял человек, внешне ничем не отличающийся от мертвого Советника, а сам Маттео лежал чуть поодаль, только теперь он был как две капли воды похож на казначея.
Паррот — или же Маттео? — провел по лицу ладонью, утирая обильно выступивший пот. Лоб и скулы блестели. Казначей сделал несколько шагов назад и едва не упал — ноги с трудом держали его. Опустившись на пол, Паррот привалился спиной к стеллажу и прикрыл глаза. Веки его сильно подрагивали.
— Вот теперь и у меня есть собственное королевство, отец, — едва слышно произнес казначей, и голос его был глубоким и чуть хрипловатым — голосом Советника Маттео. — Теперь и у меня есть свое королевство… — Паррот негромко рассмеялся, но смех этот звучал торжествующе и в то же время горестно. — Ты был не прав, отец.
* * *
— Отец, ты не станешь возражать, если Ронна отправится с нами на соколиную охоту? — Крепкий голубоглазый юноша поднялся из-за стола и почтительно взглянул на сидящего перед ним широкоплечего мужчину с копной седых, отливающих чернотой волос. Тот поднял глаза и встретился взглядом с нарушившим тишину, стоящую в комнате. Остальные сидящие за столом также перевели взгляд на юношу: уж слишком необычной была его просьба.
Мужчина, вздохнув, прищелкнул языком:
— Ты же знаешь, Шиннара, я никогда ничего не запрещал вам. Но женщина на соколиной охоте… Право, ты иногда удивляешь меня. Если бы ты не был моим сыном, я бы подумал, что ты смертный, а не сид. Не в наших обычаях проводить охоту с подругами.
— Она мне сестра, отец, — все так же почтительно напомнил Шиннара. — И сама попросила меня об этом. Мне кажется, что было бы жаль лишать ее этого удовольствия. В конце концов, Ронна не просит невозможного, ведь и раньше женщины иногда охотились с нами.
— Все же это чисто мужское развлечение, — задумчиво произнес мужчина, откидываясь на спинку кресла и продолжая смотреть прямо в глаза сына. — Но ты прав, нет закона, запрещающего присутствовать на соколиной охоте женщинам. Это странно, однако…
— Карэф! — вмешалась в разговор сидящая по левую руку женщина. — Прошу тебя, отпусти Ронну с Шиннарой. Ей уже давно хотелось побывать на охоте со своим братом.
— Выходит, один я ничего про это не знал? — мужчина притворно нахмурился, но потом улыбнулся. — Хорошо. Но только запомни, Шиннара: на охоте за сестру отвечаешь ты. Это большая ответственность.
— Отец! — радостно взвизгнула совсем молоденькая девушка, еще почти девчонка. — Я знала, знала…
Чувства переполняли ее настолько, что она не находила слов, чтобы выразить их. Шиннара широко улыбнулся и подмигнул Ронне.
— А кто еще отправляется с тобой? — вновь обратился Карэф к сыну.
— Вообще-то, мы собирались поохотиться втроем. Кроме меня и Ронны будет еще Шаур. — Шиннара перевел взгляд на сидящего на другом конце стола мальчишку лет двенадцати, отчаянно пытающегося выглядеть серьезным. — Мы думали вернуться к утру, незачем задерживаться надолго, ведь сезон охоты еще не наступил.
Карэф понимающе закивал:
— Да уж, редко кто решается поучаствовать в соколиной охоте весной. Зверь не тот.
— Я понимаю, отец, — ответил Шиннара. — Именно потому я и беру с собой Ронну. Животные еще не успели набраться сил, и с ними будет легче справиться. Ты ведь даешь согласие?
— Да, и не собираюсь повторять дважды, — строго произнес мужчина. — Советую вам отправляться как можно скорее, пока я не передумал.
Первой сорвалась со своего места девушка: ей больше других не терпелось покинуть замок. Правда, уже подбегая к дверям, Ронна вернулась и чмокнула отца в щеку.
— Спасибо, — прошептала она и исчезла, выскочив в коридор. Шиннара с Шауром вели себя более сдержанно. Мальчишка старался держаться до конца, но у самых дверей все же не выдержал. Лицо его расплылось в широкой улыбке, на нем проявилось выражение искренней радости.
— Я буду ждать вас к утру, — громогласно крикнул вослед отец. — И попробуйте опоздать хоть на час!
Шиннара только махнул рукой на прощание Он вышел не торопясь, провожаемый пристальными взглядами оставшихся за столом. В глазах детей сквозила зависть: им самим не терпелось поскорее подрасти, чтобы поучаствовать в охоте.
Карэф, король Эриана, одного из величайших городов Изнанки Мира, так и не решил для себя правильно ли поступил, отпустив дочь на соколиную охоту, — все же вековые обычаи никогда не возникали на пустом месте.
Сорвавшись с широких перил балкона, он камнем упал вниз и лишь у самой земли расправил крылья, чтобы скользнуть над гранитными плитами двора, почти задевая их поджатыми лапами, а затем взмыть ввысь, наслаждаясь свободой и сильным легким телом, рассекающим воздух.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149
Маттео наконец затих, перестав дергаться. Паррот наклонился и, стараясь не запачкаться кровью, пощупал жилку на шее Советника, но не ощутил даже слабого трепыхания.
— Каждому свое, господин, — усмехнулся казначей. Последнее слово он произнес с нескрываемым презрением и издевкой. В библиотеке стояла тишина. Не слышалось ни потрескивания проседающих полок, ни шагов за дверью. Лишь короткое, чуть прерывистое дыхание казначея нарушало идиллию.
— Тебе просто не повезло. Кто-то из нас должен был выиграть. — Паррот простер руку над лицом Маттео и чуть прищурил глаза. Между бровей его пролегла глубокая морщина, по виску скатилась капелька пота…
И тут фигура Советника начала оплывать и вытягиваться. Тело становилось более стройным и костистым, немного нескладным. Изменялась и одежда: пропал плащ, камзол из густо-зеленого плавно перетек в черно-синий. Черты лица стирались и незаметно менялись, становясь тоньше и мельче. Глаза, бывшие всего несколько мгновений назад карими, посветлели, сделались серыми и чуть водянистыми. Волосы потемнели и лишь на висках остались чуть посеребренными сединой.
Паррот выпрямился и, отойдя от тела, пустыми глазами взглянул на самого себя, лежащего у ног в луже крови, натекшей из нескольких глубоких ран в боку.
— Спасибо за то, что привел меня к трону. — Казначей картинно поклонился и отвернулся от распростертого на полу тела. А затем начал меняться. Фигура стала более низкой и коренастой, одежда посветлела, приняв благородный и сочный зеленый цвет. Лицо раздалось вширь, стало более грубым. Кожу прорезали неглубокие, но заметные морщины. Четче обозначились скулы, подчеркнув пронзительные и в то же время усталые глаза, покрытые сеткой полопавшихся сосудов. Последними поседели волосы, из чуть вьющихся превратившись в тонкие и прямые, зачесанные назад.
Минуту спустя посреди библиотеки стоял человек, внешне ничем не отличающийся от мертвого Советника, а сам Маттео лежал чуть поодаль, только теперь он был как две капли воды похож на казначея.
Паррот — или же Маттео? — провел по лицу ладонью, утирая обильно выступивший пот. Лоб и скулы блестели. Казначей сделал несколько шагов назад и едва не упал — ноги с трудом держали его. Опустившись на пол, Паррот привалился спиной к стеллажу и прикрыл глаза. Веки его сильно подрагивали.
— Вот теперь и у меня есть собственное королевство, отец, — едва слышно произнес казначей, и голос его был глубоким и чуть хрипловатым — голосом Советника Маттео. — Теперь и у меня есть свое королевство… — Паррот негромко рассмеялся, но смех этот звучал торжествующе и в то же время горестно. — Ты был не прав, отец.
* * *
— Отец, ты не станешь возражать, если Ронна отправится с нами на соколиную охоту? — Крепкий голубоглазый юноша поднялся из-за стола и почтительно взглянул на сидящего перед ним широкоплечего мужчину с копной седых, отливающих чернотой волос. Тот поднял глаза и встретился взглядом с нарушившим тишину, стоящую в комнате. Остальные сидящие за столом также перевели взгляд на юношу: уж слишком необычной была его просьба.
Мужчина, вздохнув, прищелкнул языком:
— Ты же знаешь, Шиннара, я никогда ничего не запрещал вам. Но женщина на соколиной охоте… Право, ты иногда удивляешь меня. Если бы ты не был моим сыном, я бы подумал, что ты смертный, а не сид. Не в наших обычаях проводить охоту с подругами.
— Она мне сестра, отец, — все так же почтительно напомнил Шиннара. — И сама попросила меня об этом. Мне кажется, что было бы жаль лишать ее этого удовольствия. В конце концов, Ронна не просит невозможного, ведь и раньше женщины иногда охотились с нами.
— Все же это чисто мужское развлечение, — задумчиво произнес мужчина, откидываясь на спинку кресла и продолжая смотреть прямо в глаза сына. — Но ты прав, нет закона, запрещающего присутствовать на соколиной охоте женщинам. Это странно, однако…
— Карэф! — вмешалась в разговор сидящая по левую руку женщина. — Прошу тебя, отпусти Ронну с Шиннарой. Ей уже давно хотелось побывать на охоте со своим братом.
— Выходит, один я ничего про это не знал? — мужчина притворно нахмурился, но потом улыбнулся. — Хорошо. Но только запомни, Шиннара: на охоте за сестру отвечаешь ты. Это большая ответственность.
— Отец! — радостно взвизгнула совсем молоденькая девушка, еще почти девчонка. — Я знала, знала…
Чувства переполняли ее настолько, что она не находила слов, чтобы выразить их. Шиннара широко улыбнулся и подмигнул Ронне.
— А кто еще отправляется с тобой? — вновь обратился Карэф к сыну.
— Вообще-то, мы собирались поохотиться втроем. Кроме меня и Ронны будет еще Шаур. — Шиннара перевел взгляд на сидящего на другом конце стола мальчишку лет двенадцати, отчаянно пытающегося выглядеть серьезным. — Мы думали вернуться к утру, незачем задерживаться надолго, ведь сезон охоты еще не наступил.
Карэф понимающе закивал:
— Да уж, редко кто решается поучаствовать в соколиной охоте весной. Зверь не тот.
— Я понимаю, отец, — ответил Шиннара. — Именно потому я и беру с собой Ронну. Животные еще не успели набраться сил, и с ними будет легче справиться. Ты ведь даешь согласие?
— Да, и не собираюсь повторять дважды, — строго произнес мужчина. — Советую вам отправляться как можно скорее, пока я не передумал.
Первой сорвалась со своего места девушка: ей больше других не терпелось покинуть замок. Правда, уже подбегая к дверям, Ронна вернулась и чмокнула отца в щеку.
— Спасибо, — прошептала она и исчезла, выскочив в коридор. Шиннара с Шауром вели себя более сдержанно. Мальчишка старался держаться до конца, но у самых дверей все же не выдержал. Лицо его расплылось в широкой улыбке, на нем проявилось выражение искренней радости.
— Я буду ждать вас к утру, — громогласно крикнул вослед отец. — И попробуйте опоздать хоть на час!
Шиннара только махнул рукой на прощание Он вышел не торопясь, провожаемый пристальными взглядами оставшихся за столом. В глазах детей сквозила зависть: им самим не терпелось поскорее подрасти, чтобы поучаствовать в охоте.
Карэф, король Эриана, одного из величайших городов Изнанки Мира, так и не решил для себя правильно ли поступил, отпустив дочь на соколиную охоту, — все же вековые обычаи никогда не возникали на пустом месте.
Сорвавшись с широких перил балкона, он камнем упал вниз и лишь у самой земли расправил крылья, чтобы скользнуть над гранитными плитами двора, почти задевая их поджатыми лапами, а затем взмыть ввысь, наслаждаясь свободой и сильным легким телом, рассекающим воздух.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149