и схватил это! Пальцы сомкнулись вокруг чего-то небольшого, округлого, шершавого, слегка нагретого солнцем. Предмет этот, однако, продолжал мерцать голубым светом даже в его ладони, до тех пор пока Гэйлон не посмотрел на него прямо. Тогда он превратился в довольно заурядный, ничем не примечательный, слегка скатанный водой речной камень.
Гэйлон долго рассматривал свою находку. Ему в голову пришла одна догадка, но он отбросил ее как невероятную? и снова вернулся к ней, ощутив какие-то смутные движения своей души, происходящие помимо его воли. Камень оживал только в его руках, начиная слегка светиться бледно-голубым светом. Во всем теле Гэйлон почувствовал легкое покалывание, словно какая-то посторонняя энергия питала его. Мир вокруг стал кристально-прозрачным и ясным, а тусклые зимние цвета ландшафта заиграли новыми красками. В ушах звенела песня ручья. Тем временем камень в его ладони стал таким холодным, что Гэйлон вздрогнул, как от ожога, и поспешно стиснул его в кулаке, словно боясь, что он может выпасть и снова затеряться среди своих серых собратьев, которыми было выложено ложе ручья. Колдовской Камень! Это был его Колдовской Камень!
Ощущение холода исчезло так же быстро, как и возникло, а острота восприятия окружающего притупилась и стала почти нормальной. Гэйлон понятия не имел, каким образом нужно пробуждать Камень и как им пользоваться, но был уверен: Дэрин все покажет, Дэрин научит его обращаться с чудесной находкой. Почти бегом он поспешил к лагерю, но на половине пути передумал и пошел медленнее, по дороге ощупав карманы и подобрав оброненные щепки.
Он размышлял. Дэрин редко пользовался своим Камнем и никогда не говорил ни о какой магии. Почему-то Гэйлону казалось, что герцог не обрадуется его сокровищу.
Когда он вернулся на поляну, вокруг наступили сумерки. Солнце опускалось за горизонт в ореоле света, который отражался от поверхности далекого Западного моря. Дэрин все так же сидел возле костра, который отказывался гореть. Повернув к Гэйлону покрывшееся испариной лицо, он ничего не сказал, однако мрачное выражение его глаз еще больше ослабило решимость принца поделиться своим радостным открытием. Гэйлон высыпал свои деревяшки в очаг. Ему показалось, что теперь — не самый лучший момент для разговора о волшебных Камнях.
«Может быть, после ужина», — подумал он нерешительно, пряча Камень в карман камзола.
Опустившись на колени рядом с герцогом, Гэйлон отодвинул в сторону сырой хворост. Дэрин молча смотрел, как Гэйлон укладывает сухие гнилушки небольшой пирамидой; крупные куски наверх, а всю мелочь — вниз.
— Попробуй еще раз, — предложил Гэйлон, вставая с колен и отряхивая руки.
Дэрин тяжело вздохнул и снова приложил ко лбу пальцы. Гэйлон отвернулся и пошел через поляну туда, где были сложены их вещи. В животе начинало урчать. То, что он замыслил, было, конечно, глупостью, но он не мог справиться с искушением. Нащупав в кармане Камень, он вынул его и, держа перед собой, попробовал вернуть внутренние движения души, которые немного испугали его на берегу ручья. Поток энергии хлынул в него почти сразу, гораздо сильнее, чем в первый раз, покалывание поднялось по руке и разлилось по груди. Уставившись в свой камень так, как делал это Дэрин, Гэйлон вообразил себе пылающий костер.
Пламя с ревом рванулось вверх за его спиной, и герцог едва успел отпрянуть, повалившись на спину возле очага. Кружащийся огненный шар, словно кипя, унесся в темнеющее небо, а в яме заплясали веселые язычки костра.
— Клянусь черной бородой Черного Короля! — вскричал Дэрин. — Что это?!
Гэйлон помог ему подняться, участливо глядя на герцога широко раскрытыми глазами.
— С тобой ничего не случилось?
— Ничего, если не считать спаленных бровей и поджаренного носа. Ты видел это? — спросил он, не замечая, как дрожат руки мальчика.
— Это, наверное, сухое дерево, — пробормотал Гэйлон. — Мне очень жаль, Дэрин? Я хотел только помочь.
Герцог поскреб заросший щетиной подбородок.
— Ну, ничего страшного ведь не произошло? — рассеянно сказал он.
Гэйлон кивнул, думая о своем. Радостное возбуждение пришло на смену тревоге за безопасность Дэрина. Он может! Он только что сам сделал это! Разумеется, если судить беспристрастно, то с огненным шаром он немного перестарался. Совсем немного. Почему все-таки Дэрин так неохотно пользуется своей магической силой? Самому Гэйлону новое ощущение пришлось весьма по душе, словно нашлась и с силой расправилась какая-то мышца, о существовании которой он раньше не подозревал.
Сумерки сгущались над поляной, и путники, завернувшись в плащи, подсели поближе к огню. В закопченном медном котелке булькала вода для чая, а скудная трапеза состояла из сыра и затвердевшего хлеба.
— Если бы я сумел раньше разжечь костер, осталось бы время поставить силки, — посетовал Дэрин, откусывая хлеб. — Кроличьи норы меньше чем в десятке шагов от нашей стоянки. Вон там, — он ткнул пальцем куда-то в промежуток между освещенными пламенем костра стволами деревьев. — Конечно, грех жаловаться на то, что у нас уже есть, но я не перестаю мечтать о нежной крольчатине, которая могла бы сейчас жариться над огнем.
На самом деле, кроме крольчатины, герцог мечтал и о том, чтобы вместо брусничного чая в его кружке оказалось вино, однако об этом он не стал распространяться. Посмотрев сквозь пламя костра на Гэйлона, сидевшего напротив него, он подумал, что мальчик что-то слишком задумчив и тих сегодня. В отблесках пламени его песочного цвета волосы отсвечивали красным, а взгляд был устремлен вдаль. Сейчас он, как никогда раньше, напоминал своего отца, однако по-детски узкие плечи мальчика были сведены напряжением, а в позе чувствовалась какая-то странная сила, происхождение которой Дэрин определить не мог. Когда Дэрин заговорил о кроликах, Гэйлон лишь на миг поднял на него глаза и слегка улыбнулся, продолжая думать о чем-то своем.
Герцог маленькими глотками пил свой остывающий чай. На поляне раздавалось громкое ржание двух кобыл, да где-то далеко угрюмо кричал филин. Искры от костра плавной спиралью взмывали к небу вместе с горьким дымом, одна за другой растворяясь между подмигивающими звездами. В нескольких шагах от костра было уже очень холодно, однако возле него были и тепло, и молчаливое чувство товарищества, которые навевали сладкие надежды на благополучное будущее. В голове Дэрина сам собой возник образ Хэбби, причинив ему боль, но даже эта боль была сладка. Несмотря на это, он попытался отогнать от себя воспоминания; когда-нибудь он, может быть, вернется в старую гостиницу у реки. Когда-нибудь? За какое-то неуловимое мгновение герцог перешел от состояния комфорта к меланхолии, и ему захотелось взять в руки лютню, чтобы выразить свои чувства песней и музыкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
Гэйлон долго рассматривал свою находку. Ему в голову пришла одна догадка, но он отбросил ее как невероятную? и снова вернулся к ней, ощутив какие-то смутные движения своей души, происходящие помимо его воли. Камень оживал только в его руках, начиная слегка светиться бледно-голубым светом. Во всем теле Гэйлон почувствовал легкое покалывание, словно какая-то посторонняя энергия питала его. Мир вокруг стал кристально-прозрачным и ясным, а тусклые зимние цвета ландшафта заиграли новыми красками. В ушах звенела песня ручья. Тем временем камень в его ладони стал таким холодным, что Гэйлон вздрогнул, как от ожога, и поспешно стиснул его в кулаке, словно боясь, что он может выпасть и снова затеряться среди своих серых собратьев, которыми было выложено ложе ручья. Колдовской Камень! Это был его Колдовской Камень!
Ощущение холода исчезло так же быстро, как и возникло, а острота восприятия окружающего притупилась и стала почти нормальной. Гэйлон понятия не имел, каким образом нужно пробуждать Камень и как им пользоваться, но был уверен: Дэрин все покажет, Дэрин научит его обращаться с чудесной находкой. Почти бегом он поспешил к лагерю, но на половине пути передумал и пошел медленнее, по дороге ощупав карманы и подобрав оброненные щепки.
Он размышлял. Дэрин редко пользовался своим Камнем и никогда не говорил ни о какой магии. Почему-то Гэйлону казалось, что герцог не обрадуется его сокровищу.
Когда он вернулся на поляну, вокруг наступили сумерки. Солнце опускалось за горизонт в ореоле света, который отражался от поверхности далекого Западного моря. Дэрин все так же сидел возле костра, который отказывался гореть. Повернув к Гэйлону покрывшееся испариной лицо, он ничего не сказал, однако мрачное выражение его глаз еще больше ослабило решимость принца поделиться своим радостным открытием. Гэйлон высыпал свои деревяшки в очаг. Ему показалось, что теперь — не самый лучший момент для разговора о волшебных Камнях.
«Может быть, после ужина», — подумал он нерешительно, пряча Камень в карман камзола.
Опустившись на колени рядом с герцогом, Гэйлон отодвинул в сторону сырой хворост. Дэрин молча смотрел, как Гэйлон укладывает сухие гнилушки небольшой пирамидой; крупные куски наверх, а всю мелочь — вниз.
— Попробуй еще раз, — предложил Гэйлон, вставая с колен и отряхивая руки.
Дэрин тяжело вздохнул и снова приложил ко лбу пальцы. Гэйлон отвернулся и пошел через поляну туда, где были сложены их вещи. В животе начинало урчать. То, что он замыслил, было, конечно, глупостью, но он не мог справиться с искушением. Нащупав в кармане Камень, он вынул его и, держа перед собой, попробовал вернуть внутренние движения души, которые немного испугали его на берегу ручья. Поток энергии хлынул в него почти сразу, гораздо сильнее, чем в первый раз, покалывание поднялось по руке и разлилось по груди. Уставившись в свой камень так, как делал это Дэрин, Гэйлон вообразил себе пылающий костер.
Пламя с ревом рванулось вверх за его спиной, и герцог едва успел отпрянуть, повалившись на спину возле очага. Кружащийся огненный шар, словно кипя, унесся в темнеющее небо, а в яме заплясали веселые язычки костра.
— Клянусь черной бородой Черного Короля! — вскричал Дэрин. — Что это?!
Гэйлон помог ему подняться, участливо глядя на герцога широко раскрытыми глазами.
— С тобой ничего не случилось?
— Ничего, если не считать спаленных бровей и поджаренного носа. Ты видел это? — спросил он, не замечая, как дрожат руки мальчика.
— Это, наверное, сухое дерево, — пробормотал Гэйлон. — Мне очень жаль, Дэрин? Я хотел только помочь.
Герцог поскреб заросший щетиной подбородок.
— Ну, ничего страшного ведь не произошло? — рассеянно сказал он.
Гэйлон кивнул, думая о своем. Радостное возбуждение пришло на смену тревоге за безопасность Дэрина. Он может! Он только что сам сделал это! Разумеется, если судить беспристрастно, то с огненным шаром он немного перестарался. Совсем немного. Почему все-таки Дэрин так неохотно пользуется своей магической силой? Самому Гэйлону новое ощущение пришлось весьма по душе, словно нашлась и с силой расправилась какая-то мышца, о существовании которой он раньше не подозревал.
Сумерки сгущались над поляной, и путники, завернувшись в плащи, подсели поближе к огню. В закопченном медном котелке булькала вода для чая, а скудная трапеза состояла из сыра и затвердевшего хлеба.
— Если бы я сумел раньше разжечь костер, осталось бы время поставить силки, — посетовал Дэрин, откусывая хлеб. — Кроличьи норы меньше чем в десятке шагов от нашей стоянки. Вон там, — он ткнул пальцем куда-то в промежуток между освещенными пламенем костра стволами деревьев. — Конечно, грех жаловаться на то, что у нас уже есть, но я не перестаю мечтать о нежной крольчатине, которая могла бы сейчас жариться над огнем.
На самом деле, кроме крольчатины, герцог мечтал и о том, чтобы вместо брусничного чая в его кружке оказалось вино, однако об этом он не стал распространяться. Посмотрев сквозь пламя костра на Гэйлона, сидевшего напротив него, он подумал, что мальчик что-то слишком задумчив и тих сегодня. В отблесках пламени его песочного цвета волосы отсвечивали красным, а взгляд был устремлен вдаль. Сейчас он, как никогда раньше, напоминал своего отца, однако по-детски узкие плечи мальчика были сведены напряжением, а в позе чувствовалась какая-то странная сила, происхождение которой Дэрин определить не мог. Когда Дэрин заговорил о кроликах, Гэйлон лишь на миг поднял на него глаза и слегка улыбнулся, продолжая думать о чем-то своем.
Герцог маленькими глотками пил свой остывающий чай. На поляне раздавалось громкое ржание двух кобыл, да где-то далеко угрюмо кричал филин. Искры от костра плавной спиралью взмывали к небу вместе с горьким дымом, одна за другой растворяясь между подмигивающими звездами. В нескольких шагах от костра было уже очень холодно, однако возле него были и тепло, и молчаливое чувство товарищества, которые навевали сладкие надежды на благополучное будущее. В голове Дэрина сам собой возник образ Хэбби, причинив ему боль, но даже эта боль была сладка. Несмотря на это, он попытался отогнать от себя воспоминания; когда-нибудь он, может быть, вернется в старую гостиницу у реки. Когда-нибудь? За какое-то неуловимое мгновение герцог перешел от состояния комфорта к меланхолии, и ему захотелось взять в руки лютню, чтобы выразить свои чувства песней и музыкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104