— прошептал Гэйлон, чувствуя необъяснимую печаль.
Затем его охватил страх, внезапный ледяной страх, и Гэйлон выскочил в коридор. Как сумасшедший промчался он мрачными коридорами и сломал ноготь, пытаясь открыть защелку на двери спальни Дэрина. Прежде чем он сумел открыть ее, прошла целая вечность.
В полутемной спальне горел на столе огарок свечи. Рядом с ним стояла недопитая глиняная кружка с вином. Дэрин неподвижно лежал на тюфяке поверх одеяла.
— Дэрин! — закричал Гэйлон, хватая герцога за плечи и начиная трясти. — Дэрин!!!
Он приподнял его и голова Дэрина качнулась назад. Потом он открыл глаза.
— Что? случилось?
Гэйлон упал на колени возле кровати и зарылся лицом в грубое шерстяное одеяло. Сердце все еще отчаянно стучало в груди, и он никак не мог отдышаться.
— Гэйлон?
— Я? я думал, он убил тебя.
— Кто?
— Сезран. Он принес мне подогретое вино в золотой чаше. Оно было отравлено! — Колени его все еще тряслись, но юноша встал, чтобы видеть лицо Дэрина, наполовину закрытое широкой седеющей бородой. В глазах герцога не было ни удивления, ни испуга.
— И что?
— Это все, что ты можешь сказать?
— Успокойся, возьми себя в руки. Сначала он принес вино мне.
— Ты знал, что оно отравлено?
— Знал. Только я не догадался, что он сделает после того, как я снова отверг его подарок.
— Подарок? Снова? Что это значит, Дэрин? Я не понимаю?
— Ну, это не совсем подарок. Если быть точным, то это было что-то вроде взятки.
— За что? И почему?
Дэрин на мгновение замялся.
— Если ты не пил вина, откуда ты узнал про яд?
— Диггер упросил дать ему немного. Я точил меч.
— Говорящая крыса?
— Он был вечно голоден и всюду совал свой нос. И вот теперь он умер. Но ты не ответил мне. Чего добивался от тебя Сезран?
— Не думай о нем плохо, Гэйлон. Он пошел на это только потому, что боится тебя.
— Почему боится? И почему ты не ответил на мой вопрос?
Искалеченная рука Дэрина шевельнулась, и он коснулся ею руки юноши.
— Пора. Ты заслуживаешь знать правду. Незадолго до смерти твой отец доверил мне некий меч, который я должен был передать тебе, когда ты взойдешь на трон.
— Кингслэйер, — произнес Гэйлон.
— Ты знаешь об этом?
— Немного. В «Книге Камней» есть один отрывок, в котором упоминается о Наследии Орима. Кингслэйер был вручен Рыжим Королям и передавался ими от отца к сыну на протяжении столетий. Отец никогда не упоминал о нем, и я решил, что это просто одна из легенд.
— Этот меч существует. Я держал его в руках, я чувствовал его мощь.
— А какое отношение все это имеет к Сезрану?
— Он боится, что оружие попадет в твои руки. Это он когда-то сделал его и считает своим по праву.
Гэйлон кивнул:
— Тогда пусть забирает. Мне не нужно ни капли его могущества.
— Ты не знаешь, что говоришь.
— Этот меч обратился против своего хозяина и убил его, Дэрин. Это Кингслэйер — Убийца Королей.
— Орим был плохим королем?
— Нет. Припомни свои уроки, учитель. В летописях говорится, что Орим был вполне сносным владыкой, может быть, чересчур самолюбивым? но только до тех пор, пока этот меч не попал к нему в руки. Под его влиянием Орим превратился в тирана и убийцу.
— Хорошо, хорошо, но тебе ни к чему повторять его ошибки. Признаю, что сначала я думал, что будет лучше, если ты никогда не узнаешь о мече, однако в борьбе с Фейдиром это может оказаться твоей единственной возможностью вернуть трон короля Рейса.
Гэйлон покачал головой, и Дэрин сказал довольно резко:
— Гэйлон, твой отец хотел, чтобы ты получил Кингслэйер.
— У моего отца не было Колдовского Камня. Он не мог знать? — Гэйлон вдруг улыбнулся. — Он принадлежит Сезрану. Я видел, как он работает, Дэрин. Если у этого сурового старика и есть в этой жизни какая-то радость, так это когда он раздувает свой горн и берет в руки молот. Он уже дал мне в руки меч. Пусть Кингслэйер останется ему. Я думаю, что так будет лучше всего.
— Ради своего отца, Гэйлон, хотя бы возьми меч в руки? хотя бы один раз.
— Нет. Иногда мне не удается справиться с теми силами, которыми я уже обладаю. Не отягощай меня лишним грузом.
— Я спрятал меч перед отъездом из Каслкипа. Позволь мне хотя бы сказать тебе, где он находится.
— Я не хочу этого знать. Не надо говорить мне об этом. Скажи лучше Сезрану — пусть забирает его? — Принц помолчал и добавил:
— В одном ты прав: мне пора вернуться в замок. У меня никогда не будет силы больше, чем теперь, и я должен попробовать вернуть себе корону. Пойдешь ли ты со мной?
Герцог откинулся на подушку и закрыл глаза.
— Нет, — вымолвил он с трудом.
— Я так и думал, — Гэйлон глубоко вздохнул. — С моей стороны было глупо пытаться удерживать тебя, Дэрин. Теперь я это понял. Это твоя жизнь. Я освобождаю тебя от всех обязанностей и обещаний, которые ты дал отцу. Ты сделал для меня все, что мог.
Внезапный спазм стиснул его горло, и принц хрипло сказал:
— Мне будет очень тебя не хватать, друг.
И, на мгновение прижавшись губами к изувеченной руке Дэрина, принц выбежал из комнаты.
Дэрин ничего не успел сказать юноше. Его глаза были закрыты, но из-под ресниц выступила слеза и, скользнув по виску, исчезла в спутанных волосах за ухом герцога.
Гэйлон вернулся в свою спальню, и она показалась ему унылой и пустой. Огонь медленно умирал в очаге. Юноша взял чашу с остатками отравленного вина и вылил его на угли. Затем он сложил из дров невысокий погребальный костер, слегка раздвинув золу. Поверх дров он положил тельце Диггера, действуя осторожно, как будто боялся его разбудить. Один взгляд — и дрова вспыхнули. Некоторое время Гэйлон бездумно смотрел в огонь. Потом, когда тонкие дрова прогорели, он положил в огонь несколько толстых поленьев и начал собирать вещи.
У него было их очень немного, и довольно скоро сборы были закончены.
Лютню Дэрина он оставил на крышке сундука. Он решил не брать ее с собой. По-прежнему ни о чем не думая, он уселся на койку и смотрел, как потрескивающее пламя превращает поленья в прах.
***
— Ну вот, я здесь, — ядовито сказал Люсьен Фейдиру, появляясь на пороге.
— Какое важное дело заставило тебя поднять короля с постели в такой поздний час?
Было далеко за полночь, и Люсьен чувствовал себя усталым. Фейдир оставил его одного решать вопросы государственного управления, и заседание Совета затянулось надолго. Пустые споры и перебранка советников утомили Люсьена сверх всякой меры, но он был слишком возбужден, чтобы легко заснуть. В покои дяди он пошел неохотно и теперь стоял на толстом ковре, все еще одетый в тот же самый официальный костюм, в котором он председательствовал на Совете. Он не успел даже раздеться, даже тонкая золотая корона все еще была у него на голове, хотя и несколько набекрень. Впрочем, ее было не слишком хорошо видно в его всклокоченных светлых волосах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
Затем его охватил страх, внезапный ледяной страх, и Гэйлон выскочил в коридор. Как сумасшедший промчался он мрачными коридорами и сломал ноготь, пытаясь открыть защелку на двери спальни Дэрина. Прежде чем он сумел открыть ее, прошла целая вечность.
В полутемной спальне горел на столе огарок свечи. Рядом с ним стояла недопитая глиняная кружка с вином. Дэрин неподвижно лежал на тюфяке поверх одеяла.
— Дэрин! — закричал Гэйлон, хватая герцога за плечи и начиная трясти. — Дэрин!!!
Он приподнял его и голова Дэрина качнулась назад. Потом он открыл глаза.
— Что? случилось?
Гэйлон упал на колени возле кровати и зарылся лицом в грубое шерстяное одеяло. Сердце все еще отчаянно стучало в груди, и он никак не мог отдышаться.
— Гэйлон?
— Я? я думал, он убил тебя.
— Кто?
— Сезран. Он принес мне подогретое вино в золотой чаше. Оно было отравлено! — Колени его все еще тряслись, но юноша встал, чтобы видеть лицо Дэрина, наполовину закрытое широкой седеющей бородой. В глазах герцога не было ни удивления, ни испуга.
— И что?
— Это все, что ты можешь сказать?
— Успокойся, возьми себя в руки. Сначала он принес вино мне.
— Ты знал, что оно отравлено?
— Знал. Только я не догадался, что он сделает после того, как я снова отверг его подарок.
— Подарок? Снова? Что это значит, Дэрин? Я не понимаю?
— Ну, это не совсем подарок. Если быть точным, то это было что-то вроде взятки.
— За что? И почему?
Дэрин на мгновение замялся.
— Если ты не пил вина, откуда ты узнал про яд?
— Диггер упросил дать ему немного. Я точил меч.
— Говорящая крыса?
— Он был вечно голоден и всюду совал свой нос. И вот теперь он умер. Но ты не ответил мне. Чего добивался от тебя Сезран?
— Не думай о нем плохо, Гэйлон. Он пошел на это только потому, что боится тебя.
— Почему боится? И почему ты не ответил на мой вопрос?
Искалеченная рука Дэрина шевельнулась, и он коснулся ею руки юноши.
— Пора. Ты заслуживаешь знать правду. Незадолго до смерти твой отец доверил мне некий меч, который я должен был передать тебе, когда ты взойдешь на трон.
— Кингслэйер, — произнес Гэйлон.
— Ты знаешь об этом?
— Немного. В «Книге Камней» есть один отрывок, в котором упоминается о Наследии Орима. Кингслэйер был вручен Рыжим Королям и передавался ими от отца к сыну на протяжении столетий. Отец никогда не упоминал о нем, и я решил, что это просто одна из легенд.
— Этот меч существует. Я держал его в руках, я чувствовал его мощь.
— А какое отношение все это имеет к Сезрану?
— Он боится, что оружие попадет в твои руки. Это он когда-то сделал его и считает своим по праву.
Гэйлон кивнул:
— Тогда пусть забирает. Мне не нужно ни капли его могущества.
— Ты не знаешь, что говоришь.
— Этот меч обратился против своего хозяина и убил его, Дэрин. Это Кингслэйер — Убийца Королей.
— Орим был плохим королем?
— Нет. Припомни свои уроки, учитель. В летописях говорится, что Орим был вполне сносным владыкой, может быть, чересчур самолюбивым? но только до тех пор, пока этот меч не попал к нему в руки. Под его влиянием Орим превратился в тирана и убийцу.
— Хорошо, хорошо, но тебе ни к чему повторять его ошибки. Признаю, что сначала я думал, что будет лучше, если ты никогда не узнаешь о мече, однако в борьбе с Фейдиром это может оказаться твоей единственной возможностью вернуть трон короля Рейса.
Гэйлон покачал головой, и Дэрин сказал довольно резко:
— Гэйлон, твой отец хотел, чтобы ты получил Кингслэйер.
— У моего отца не было Колдовского Камня. Он не мог знать? — Гэйлон вдруг улыбнулся. — Он принадлежит Сезрану. Я видел, как он работает, Дэрин. Если у этого сурового старика и есть в этой жизни какая-то радость, так это когда он раздувает свой горн и берет в руки молот. Он уже дал мне в руки меч. Пусть Кингслэйер останется ему. Я думаю, что так будет лучше всего.
— Ради своего отца, Гэйлон, хотя бы возьми меч в руки? хотя бы один раз.
— Нет. Иногда мне не удается справиться с теми силами, которыми я уже обладаю. Не отягощай меня лишним грузом.
— Я спрятал меч перед отъездом из Каслкипа. Позволь мне хотя бы сказать тебе, где он находится.
— Я не хочу этого знать. Не надо говорить мне об этом. Скажи лучше Сезрану — пусть забирает его? — Принц помолчал и добавил:
— В одном ты прав: мне пора вернуться в замок. У меня никогда не будет силы больше, чем теперь, и я должен попробовать вернуть себе корону. Пойдешь ли ты со мной?
Герцог откинулся на подушку и закрыл глаза.
— Нет, — вымолвил он с трудом.
— Я так и думал, — Гэйлон глубоко вздохнул. — С моей стороны было глупо пытаться удерживать тебя, Дэрин. Теперь я это понял. Это твоя жизнь. Я освобождаю тебя от всех обязанностей и обещаний, которые ты дал отцу. Ты сделал для меня все, что мог.
Внезапный спазм стиснул его горло, и принц хрипло сказал:
— Мне будет очень тебя не хватать, друг.
И, на мгновение прижавшись губами к изувеченной руке Дэрина, принц выбежал из комнаты.
Дэрин ничего не успел сказать юноше. Его глаза были закрыты, но из-под ресниц выступила слеза и, скользнув по виску, исчезла в спутанных волосах за ухом герцога.
Гэйлон вернулся в свою спальню, и она показалась ему унылой и пустой. Огонь медленно умирал в очаге. Юноша взял чашу с остатками отравленного вина и вылил его на угли. Затем он сложил из дров невысокий погребальный костер, слегка раздвинув золу. Поверх дров он положил тельце Диггера, действуя осторожно, как будто боялся его разбудить. Один взгляд — и дрова вспыхнули. Некоторое время Гэйлон бездумно смотрел в огонь. Потом, когда тонкие дрова прогорели, он положил в огонь несколько толстых поленьев и начал собирать вещи.
У него было их очень немного, и довольно скоро сборы были закончены.
Лютню Дэрина он оставил на крышке сундука. Он решил не брать ее с собой. По-прежнему ни о чем не думая, он уселся на койку и смотрел, как потрескивающее пламя превращает поленья в прах.
***
— Ну вот, я здесь, — ядовито сказал Люсьен Фейдиру, появляясь на пороге.
— Какое важное дело заставило тебя поднять короля с постели в такой поздний час?
Было далеко за полночь, и Люсьен чувствовал себя усталым. Фейдир оставил его одного решать вопросы государственного управления, и заседание Совета затянулось надолго. Пустые споры и перебранка советников утомили Люсьена сверх всякой меры, но он был слишком возбужден, чтобы легко заснуть. В покои дяди он пошел неохотно и теперь стоял на толстом ковре, все еще одетый в тот же самый официальный костюм, в котором он председательствовал на Совете. Он не успел даже раздеться, даже тонкая золотая корона все еще была у него на голове, хотя и несколько набекрень. Впрочем, ее было не слишком хорошо видно в его всклокоченных светлых волосах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104