Фейдир выпрямился.
— За ее жизнь? Это еще что за новости?
— Ты же видел ее, дядя. Ты знаешь, что сказали врачи. Это правда, что она любит призрак, и эта любовь убивает ее. С каждым днем она бледнеет и сохнет. Я сделал все, что было в моих силах, чтобы хоть немного сделать ее счастливой, однако, на мой взгляд, пройдет очень мало времени, и ее заболевание станет необратимым. У нее нет ни сил, ни желания бороться с этим недугом. Было время, когда я опасался, что она убьет себя. Сколько же еще это может продолжаться?
Фейдир погладил себя по подбородку и нахмурил брови.
— Да, кое в чем ты прав.
— Ну конечно! Наш договор с Роффо основывается на том, что я женюсь на его дочери, и тогда наш перворожденный сын сможет претендовать на корону обоих королевств.
— Да-да, я помню.
— Если бы она смогла полюбить меня, я уверен, что здоровье бы к ней вернулось.
— Приворотное зелье — это не выход.
— В чем же выход? — требовательно спросил Люсьен.
Фейдир задумчиво погладил свой Камень.
— Ответить на твой вопрос нелегко, однако кое-что можно сделать.
— Что? — затаив дыхание Люсьен вглядывался в лицо мага.
— Заклятье забвения. Если удастся заставить ее забыть Гэйлона и любовь к нему, тогда она будет свободна и может полюбить даже тебя. Тем не менее тебе придется заслужить это чувство.
— Дай мне только шанс, дядя! — с жаром воскликнул молодой король.
Темные глаза Фейдира заглянули прямо в душу Люсьена.
— Если ты думаешь, что это так просто — то, что мы хотим сделать, — тогда лучше откажись. Всякое заклятье, которое столь решительно переворачивает естество человека, чревато опасностью, для нее и для нас?
Произнеся эти слова, посланник спустился по ступенькам с тронного возвышения и стал собирать с пола раскиданные бумаги.
— Сначала закончи прием. Я прикажу Гиркану приготовить снотворное для принцессы и для ее бонны. Что-нибудь легкое, но действенное. Я начну заклинание сегодня ночью, но, чтобы закончить его, мне потребуется несколько ночей. На протяжении всего этого времени ты должен быть рядом со мной. Будешь мне помогать.
Люсьен молча смотрел, как дядя мелкими шажками пересекает тронный зал и распахивает высокие двери. Огромное помещение снова стало наполняться просителями, и король изобразил на лице милостивую улыбку. Фейдир отказался поверить в то, что он любит Джессмин, и кое в чем старик был безусловно прав. Люсьену никогда не было никакого дела до других, однако он никогда в жизни не ощущал ничего подобного тому, что творилось с ним сейчас. Какое еще чувство, кроме любви, могло так глубоко ранить его и заставить испытывать боль, которая не оставляла его ни днем, ни ночью?
***
Для любого человека расчесать свои волосы — самое простое и обычное дело, однако Дэрин Госни никак не мог с ним справиться. Расческа не слушалась его. Правая рука едва шевелилась, а искалеченная левая не в силах была удержать столь небольшой предмет. Несмотря на то что в комнате было холодно, Дэрин взмок от усилий. В последние дни герцог пребывал не в лучшем настроении, и деревянный гребень в конце концов полетел на пол.
— Давай-ка лучше я, — проворчал Гэйлон, неожиданно входя в комнату.
Расческа появилась у него в руках словно сама собой, хотя он даже не наклонялся. Одного взгляда юноши оказалось достаточно, чтобы дрова в очаге сначала ярко вспыхнули, а потом загорелись спокойным, оранжево-красным огнем. Это не было ни бравадой, ни демонстрацией могущества; просто Гэйлон, действуя почти бессознательно, позаботился о мелких деталях, которые отнимают у обычного человека уйму времени и усилий. Тем не менее Дэрина это всегда раздражало, и он с мрачной покорностью подставил нечесаную голову.
За восемь лет, которые он прожил в замке, мальчик сильно переменился. Теперь ему было восемнадцать, и его вряд ли можно было назвать мальчиком, хотя Дэрину было порой нелегко думать о нем по-другому. Гэйлон унаследовал отцовскую сухую конституцию, высокую фигуру, правильное телосложение и привлекательные черты лица. В его облике явно просматривалось грубоватое благородство его предков, пастухов-горцев. Рост его все же был чуть ниже, чем у короля Рейса, но Гэйлон уже обогнал герцога, все тело которого как будто усохло и съежилось за последние годы, и изрядно возвышался над Сезраном, хотя из-за чрезвычайной худобы маг казался довольно высоким.
— Мы дали твоим волосам слишком отрасти, — пожаловался принц.
Мягкими, осторожными движениями он пытался расчесать свалявшуюся, спутанную гриву вьющихся волос Дэрина, но ему это не слишком удавалось.
— Я могу даже немного подстричь тебя, если хочешь. Я не очень умею обращаться с ножницами, но если ты позволишь надеть тебе на голову вон ту миску, я как-нибудь сумею отстричь то, что будет из-под нее торчать, — предложил он, вымученно рассмеявшись.
— Отпусти меня, Гэйлон, — тихо попросил его Дэрин.
Принц никак не отозвался, как будто не слышал.
— Вот что, мы вымоем тебе голову, а волосы подстрижем завтра.
— Теперь ты можешь обойтись и без меня. Сезрану предстоит еще многому тебя научить, а я уже все тебе рассказал. Отпусти меня.
Гребень застрял у него в волосах и не двигался.
— Что это на тебя нашло? — спросил Гэйлон. — Если ты считаешь, что я уже достаточно поучился, тогда давай отправимся на север. Пора отвоевать мой трон и заставить наконец этого мерзавца Люсьена заплатить за все его преступления. Я уже хорошо овладел Колдовским Камнем и обойдусь без помощи Сезрана, но ты должен стать моим мудрым советником. Рыжие Короли ничто, если рядом с ними не стоят Госни; тебе это так же хорошо известно, как и мне, Дэрин. Не желаю больше слышать этих разговоров; ты — это все, что у меня есть.
— Если я — это действительно все, что у тебя есть, то тогда ты — нищий,
— с горечью заметил герцог.
— Выслушай меня, Дэрин! — Принц обошел друга и встал перед ним так, чтобы видеть его лицо. — В «Книге Камней» я отыскал одно заклинание. Это-то я могу для тебя сделать?
Странное волнение овладело принцем, и он ненадолго замолчал.
— У тебя может быть другое тело, Дэрин! Тебе нет необходимости оставаться пленником этой развалины. Я сделаю это для тебя. Все очень просто. Ты можешь получить любое тело, можешь стать кем угодно! Ты снова можешь стать молодым и сильным. Нужно только найти?
— Ты сошел с ума! — закричал герцог, вскакивая на ноги. Без своего посоха он слегка покачивался. — Ты хоть понимаешь, о чем ты говоришь? Ты и вправду считаешь, что жизнь мне настолько дорога, что ради нее я готов украсть чужое тело?
— Я только подумал?
— Подумал!.. Если ты и думаешь о чем-то, то только о могуществе и о мести!
Как всегда в минуты волнения голос начал подводить Дэрина, слова зазвучали неразборчиво, а на губах появились брызги слюны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104