— Он угрожал, — мрачно проговорил Ларсен, — но даже не это пугало меня. Он пообещал, что убьет мою Ронду, мою внучку.
«Что ж, выходит, дядя сэкономил на подкупе. Впрочем, он всегда был прижимист».
— Допустим. Герцог не объяснял, почему именно к тебе пришел справляться о нас?
— Нет, Ваша Светлость, он просто заявил, что знает о вашем посещении. Я не смог ему соврать.
— А заодно выложил и остальное.
Ларсен вскинул испуганные глаза:
— Я думал скрыть это, но он был настоящим демоном, Ваша Светлость. От него ничего нельзя было утаить. Он только смотрел на меня своими страшными глазами, и я уже не мог себя сдерживать.
Старику опять стало страшно, он мелко затрясся, но теперь принц не стал его успокаивать и просто ждал.
— Хорошо, Ларсен, никто не узнает о твоем предательстве, но за это ты должен кое-что для меня сделать. Я не собираюсь заставлять тебя исполнить что-то невозможное, или угрожать, но ты должен понять, что мне совсем не хочется, чтоб ты продолжал обделывать свои делишки за моей спиной.
— Но ведь я же не по своей воле, Ваша Светлость, меня вынудили, — вставил Ларсен.
— Пусть так, но кто может гарантировать, что история не повторится?
Они помолчали, потом Ланс снова заговорил:
— Ты должен понимать, что после всего случившегося уже никогда не сможешь отойти в сторону и, рано или поздно, но тебя непременно поставят перед выбором: либо служба, либо смерть.
Собеседник обреченно кивнул.
— Я делаю это прямо сейчас, но при этом, учти, о смерти вообще нет речи. Мне не нужен раб, мне нужен просто верный человек. В обмен тебе предлагается хорошее отношение и покровительство на самом высоком уровне. Можешь отказаться, и я тотчас уйду, но следом придут другие и другими будут их условия. Вряд ли лучшими.
— Я понимаю, я готов служить, Ваша Светлость, — одними губами прошептал хозяин «Трех дроздов».
Спустя несколько минут троица нежданных гостей покинула ресторан, и Ларсен остался один в своем кабинете. Он сидел, в полном отчаянии обхватив руками голову, и даже не замечал оставленный на столе кошель, набитый золотыми монетами. Далеко, за морем показался край солнечного диска, но соседние дома все еще закрывали его. Впрочем, окна кабинета оставались плотно зашторенными.
В огромном неосвещенном Зале они были одни. Сквозь оконные витражи можно было видеть лоскуты затянутого низкими тучами ночного неба. Далеко-далеко над морем бесновалась гроза, но раскаты грома до них не доходили, и только огненные сполохи молний на короткий миг освещали неживым светом Зал и братьев, чтоб тут же вновь погрузить его во тьму.
Впрочем, ни Винсент, ни Ланс не нуждались в каком-либо освещении. Ланс в расслабленной позе полулежал на Троне, а его брат устроился в придвинутом вплотную к подножию кресле. Они беседовали уже несколько часов, до этого у обоих за плечами был насыщенный событиями день, и будь в помещении сторонний наблюдатель, он бы без труда отметил следы усталости на их лицах. Не ускользнуло бы от его внимания и то, что расположившемуся на жестком пьедестале Лансу неудобно, и время от времени он ерзает и меняет позу. И он совсем бы не удивился тому, что это заметил и старший принц.
— Интересно, сколько ты сможешь высидеть в этом чертовом кресле? — глядя на брата снизу вверх, не без ехидства обронил Винсент.
— Сколько угодно. Кровь — великое дело!
— О-о.
— А ты неплохо осведомлен о недостатках этого сидения, — Ланс постучал по резному подлокотнику. — Признавайся, наверняка уже и сам не раз примеривался?
— У меня, во всяком случае, хватило стыда на то, чтоб делать это в полном одиночестве.
— Хо-хо, ну и каков результат?
Винсент задумчиво посмотрел на брата.
— Отец когда-то давным-давно рассказывал, что этот Трон вырезал один полусумасшедший колдун более пятисот лет назад.
— Ничего не слышал об этом.
Старший брат пожал плечами:
— Не знаю. Я тогда был ребенком и, может быть, чего-то не понял.
Вспышка молнии на мгновение окрасила Тронный Зал в мертвенно-голубой цвет. Лицо брата показалось Лансу голым, туго обтянутым кожей, и он от неожиданности вздрогнул. Винсент заметил это и ухмыльнулся:
— Ты чего глазами сверкаешь?
— Все в порядке, — смущенно буркнул Ланс.
— Это ж надо, какие нервные все стали, — нейтральным тоном заметил старший брат.
— Хорошо хоть ты держишься.
— Сам удивляюсь, как мне это удается, особенно после всех этих ужасов, которыми ты взял за правило пугать меня по ночам в последнее время.
— Ага, — удовлетворенно проговорил Ланс, — все-таки и тебя проняло.
— Да разве тут устоишь?
— Надеюсь, способность рассуждать ты все же не утратил.
— С этим полный порядок.
Снаружи, на фоне черного смутного силуэта внешней стены, вспыхнул огонек и медленно двинулся вправо. «Вечерний обход» — догадался Ланселот и присмотрелся. Начальник караула и двое патрулей, пряча лица в воротники, медленно шли по стене. Бешеные порывы ветра играли с пламенем факела, плащи солдат рвало с плеч. Все трое были похожи на ползущих по стене и беспорядочно размахивающих крыльями огромных ночных бабочек.
— Осень, братец. Это все осень, — негромко произнес Винсент.
— Отец умер осенью. Иногда мне кажется, что в тот момент время остановилось. Второй год подряд все та же осень, будь она проклята!
— Надо перетерпеть, брат. Все проходит, даже сезон дождей.
Ланс вздохнул:
— Наверное, ты прав. Боюсь только, как бы он не прошел вместе с нами.
Винсент слабо пошевелился.
— Это вряд ли. Мы на редкость живучее племя. Неужели ты этого еще не понял?
— Начинаю догадываться. Вот только даже толстокожесть не всегда спасает. Когда-нибудь она сыграет с нами злую шутку.
— Ты отнюдь не толстокож, насколько я тебя знаю. Да и я, смею надеяться, тоже.
— Может и так, но ведь мы не одни.
— Нет, нет, брат, ты не прав. Мы часто ведем себя как дикие звери, но все же… Просто таково наше время. И место.
— Ты сам-то веришь в это?
— Я это знаю. Ведь и мы с тобой только тем и занимаемся в последнее время, что лжем и убиваем. Да что там «в последнее время»! Мы делаем это едва ли не с детства. А за эти дни, что я провел во Дворце, я так изоврался, что уже сам себе опротивел.
— Вполне обычное дело для нас, — вставил Ланс.
— Но ведь ты не гордишься этим.
— Да какая уж тут гордость, — досадливо поморщился младший принц. — Хотя, по правде говоря, с каждым годом меня это трогает все меньше.
— Это ничего не меняет. Муки совести могут терзать и святых и подлецов. Тут все дело в умении бороться с ними.
— И ты надеешься, что то же самое происходит и с остальными?
— Не надеюсь, а знаю. По-другому и быть не может, ведь у нас в жилах течет одна кровь. А значит, и у них случаются такие бесконечные осенние вечера.
— Ночи, — подсказал Ланс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107