Поисками таких средств занимались и мусульманский идеологи,
как консервативные (кадимисты), так и либеральные, реформистские
(джадиды), политическая платформа которых была, кстати сказать, не
левее кадетской.
"Рабочий-мусульманин быстро и решительно порывает с устаревшими и
отжившими традициями и на все, заимствованное извне... накладывает
свой отпечаток... Рабочий-мусульманин в Закавказье не вырождается, не
спивается - растет и поднимается с низов все выше и выше", -
констатировала статья "Мусульманин-рабочий", напечатанная 24 июня 1911
года в газете "В мире мусульманства", пытаясь одновременно и
заигрывать с рабочими, и "доказывать" им жизненность и
привлекательность ислама.
Рост пролетарского движения беспокоил идеологов ислама; они
боялись дальнейшего падения своего влияния на массы. Не случайно в
этой же статье содержится призыв поскорее подновить и подправить
обветшавшее в исламе. Пока не поздно, писал автор статьи, "нам важнее
всего освободить свою религию, ислам, от тех мертвящих форм, в которые
она закована, очистить от плевел, которые вплелись в нее... Наша
интеллигенция должна помнить, что на полях, на фабриках и заводах
миллионы ее темных братьев обрабатывают земли, куют железо и гибнут в
непосильной борьбе... Нужна им пища духовная". Переведенный на
татарский и некоторые другие восточные языки народов нашей страны
Коран, а также его новые истолкования и предлагались проповедниками
ислама реформистского типа в качестве такой "пищи".
Новое отношение к сулимым исламом райским благам росло у
бедняков-крестьян. Беспросветно тяжелая жизнь учила их, что нет и не
может быть равенства между богатыми и бедными, хотя бы и те и другие
были мусульманами, что ислам отнюдь не уравнивает, не "нивелирует...
состояния".
"Российские мусульмане, - писалось в социал-демократической
газете "Урал", выходившей в 1907 году в Оренбурге на татарском языке,
- точно так же как и все другие народы мира, безразлично, какую бы
религию они ни исповедовали, к какой бы нации ни принадлежали,
распадаются на классы. У мусульман также... имеются, с одной стороны,
помещики, и капиталисты, с другой - крестьянство и продающие свою
рабочую силу рабочие. Люди с одинаковыми экономическими интересами
составляют один класс. Интересы рабочего, продающего свою силу,
совершенно противоположны интересам его хозяина, покупающего эту
силу..."[Цит. по: Ибрагимов Г. Татары в революции 1905 года. Казань.
1926, с. 96-97.] И сегодня есть страны, где идеологи ислама пытаются
затемнить сознание людей утверждениями, будто "ислам нивелирует
нации", "мусульмане - одна нация", "ислам - образ жизни", "среди
мусульман нет классов и классовой борьбы", ислам открывает "третий
путь" развития и т. п.
Идеологов ислама страшило и то, что часть национальной
интеллигенции, согласная "с материалистическим пониманием жизни
человечества", переходит на позиции марксизма. Отмечая это, один из
фактических редакторов "В мире мусульманства", А.Г. Датиев, писал:
"Последователи ислама просыпаются. И я боюсь, что указанная часть
нашей интеллигенции отыщет причины этого пробуждения в "классовых
противоречиях" и пойдет навстречу этому пробуждению с теми принципами
"классовой борьбы", с которыми отправляются на любую фабрику, (на)
любой завод". Этого, по Датиеву, нельзя было допустить, и он стал
звать идти в народ "с Кораном и шариатом", а не с "Капиталом" Маркса.
"Если слова "мусульмане - братья", - добавлял Датиев, - страшны для...
части мусульманской интеллигенции, то можно легко заменить слово
"брат" приятным их сердцу словом "товарищ" и сказать себе, что
"мусульмане - товарищи"..."[В мире мусульманства. Спб., 1911, 11
ноября.]
В тесной связи с подобными выступлениями, направленными на обман
трудящихся, находились споры о новых переводах и толкованиях Корана.
Эти споры подогревались стремлением определенных кругов стран
распространения ислама, заинтересованных в буржуазных реформах, найти
им оправдание в Коране. Конституционный образ правления, в частности,
согласно новому тафсиру, оправдывался 153-м аятом 3-й суры Корана,
где, между прочим, сказано: "и советуйся с ними о деле". Вырывая эти
слова из контекста, не имеющего отношения к конституции и
демократическому строю, еще и теперь авторы разных политических
направлений пытаются оправдать ими как современные народные
демократические порядки, так и монархический строй.
Попытки приспособить тот или иной текст Корана к политическим или
этическим взглядам своего времени, вычитать в нем то, чего он вообще
не содержит, возникли давно. Еще в средние века часто один и тот же
текст двумя или тремя толкователями понимался и разъяснялся совершенно
по-разному. Поэтому даже в среде высшего мусульманского духовенства
находились лица, осуждавшие любое толкование Корана как бесполезное
занятие. Так, египетский богослов Абд аль-Ваххаб аш-Шарани (ум. в 1565
г.) в своей "Книге рассыпанных жемчужин о сливках наиболее известных
наук" пришел к выводу, что "ни для кого нет никакой пользы в чтении
чужого толкования (Корана), кому бы оно ни принадлежало"[Шмидт А.Э.
Абд-ал-Ваххаб-аш-Шараний и его Книга рассыпанных жемчужин. Спб., 1914,
приложение, с. 03.]. В "обоснование" этого скептицизма аш-Шарани, сам
немало занимавшийся толкованием Корана, привел следующий хадис, явно
сфабрикованный в позднейшее время:
"Переписал было какой-то человек во времена Омара ибн аль-Хаттаба
список Корана и под каждым стихом написал толкование его. Омар велел
его призвать, ударил его кнутом, а затем ножницами разрезал его список
(Корана) и сказал ему: "Подобный тебе (человек смеет) рассуждать о
смысле слова бога всемогущего и великого?"[Там же, с. 07.]
Мусульманское богословие воспело халифа Омара и его кнут[См.: Абд
ар-Рахман ибн Абд ал-Хакам. Завоевание Египта. ал-Магриба и
ал-Андалуса. с. 186 и др.]. А немецкий исследователь ислама, приводя
предания о собственноручных расправах этого "праведного" халифа,
фальсифицируя историю, писал даже, что "никогда мусульманам не жилось
так хорошо, так блестяще, как под кнутом Омара"[Sachau Е. Uber den
Zweiten Chalifen Omar. - Sitzungsberichte der Preussischen Akademie
der Wissenschaften zu Berlin. 1902, 15, S. 299.]. Другие халифы,
преемники Омара, и духовенство также не соглашались на то, чтобы
верующие самостоятельно, без тафсира, разбирались в Коране. Причину
понять нетрудно: результаты такого разбора, как мы знаем, не могли
быть угодны мусульманскому богословию, беспристрастное рассмотрение
Корана во все времена неизбежно приводило к критике этой книги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
как консервативные (кадимисты), так и либеральные, реформистские
(джадиды), политическая платформа которых была, кстати сказать, не
левее кадетской.
"Рабочий-мусульманин быстро и решительно порывает с устаревшими и
отжившими традициями и на все, заимствованное извне... накладывает
свой отпечаток... Рабочий-мусульманин в Закавказье не вырождается, не
спивается - растет и поднимается с низов все выше и выше", -
констатировала статья "Мусульманин-рабочий", напечатанная 24 июня 1911
года в газете "В мире мусульманства", пытаясь одновременно и
заигрывать с рабочими, и "доказывать" им жизненность и
привлекательность ислама.
Рост пролетарского движения беспокоил идеологов ислама; они
боялись дальнейшего падения своего влияния на массы. Не случайно в
этой же статье содержится призыв поскорее подновить и подправить
обветшавшее в исламе. Пока не поздно, писал автор статьи, "нам важнее
всего освободить свою религию, ислам, от тех мертвящих форм, в которые
она закована, очистить от плевел, которые вплелись в нее... Наша
интеллигенция должна помнить, что на полях, на фабриках и заводах
миллионы ее темных братьев обрабатывают земли, куют железо и гибнут в
непосильной борьбе... Нужна им пища духовная". Переведенный на
татарский и некоторые другие восточные языки народов нашей страны
Коран, а также его новые истолкования и предлагались проповедниками
ислама реформистского типа в качестве такой "пищи".
Новое отношение к сулимым исламом райским благам росло у
бедняков-крестьян. Беспросветно тяжелая жизнь учила их, что нет и не
может быть равенства между богатыми и бедными, хотя бы и те и другие
были мусульманами, что ислам отнюдь не уравнивает, не "нивелирует...
состояния".
"Российские мусульмане, - писалось в социал-демократической
газете "Урал", выходившей в 1907 году в Оренбурге на татарском языке,
- точно так же как и все другие народы мира, безразлично, какую бы
религию они ни исповедовали, к какой бы нации ни принадлежали,
распадаются на классы. У мусульман также... имеются, с одной стороны,
помещики, и капиталисты, с другой - крестьянство и продающие свою
рабочую силу рабочие. Люди с одинаковыми экономическими интересами
составляют один класс. Интересы рабочего, продающего свою силу,
совершенно противоположны интересам его хозяина, покупающего эту
силу..."[Цит. по: Ибрагимов Г. Татары в революции 1905 года. Казань.
1926, с. 96-97.] И сегодня есть страны, где идеологи ислама пытаются
затемнить сознание людей утверждениями, будто "ислам нивелирует
нации", "мусульмане - одна нация", "ислам - образ жизни", "среди
мусульман нет классов и классовой борьбы", ислам открывает "третий
путь" развития и т. п.
Идеологов ислама страшило и то, что часть национальной
интеллигенции, согласная "с материалистическим пониманием жизни
человечества", переходит на позиции марксизма. Отмечая это, один из
фактических редакторов "В мире мусульманства", А.Г. Датиев, писал:
"Последователи ислама просыпаются. И я боюсь, что указанная часть
нашей интеллигенции отыщет причины этого пробуждения в "классовых
противоречиях" и пойдет навстречу этому пробуждению с теми принципами
"классовой борьбы", с которыми отправляются на любую фабрику, (на)
любой завод". Этого, по Датиеву, нельзя было допустить, и он стал
звать идти в народ "с Кораном и шариатом", а не с "Капиталом" Маркса.
"Если слова "мусульмане - братья", - добавлял Датиев, - страшны для...
части мусульманской интеллигенции, то можно легко заменить слово
"брат" приятным их сердцу словом "товарищ" и сказать себе, что
"мусульмане - товарищи"..."[В мире мусульманства. Спб., 1911, 11
ноября.]
В тесной связи с подобными выступлениями, направленными на обман
трудящихся, находились споры о новых переводах и толкованиях Корана.
Эти споры подогревались стремлением определенных кругов стран
распространения ислама, заинтересованных в буржуазных реформах, найти
им оправдание в Коране. Конституционный образ правления, в частности,
согласно новому тафсиру, оправдывался 153-м аятом 3-й суры Корана,
где, между прочим, сказано: "и советуйся с ними о деле". Вырывая эти
слова из контекста, не имеющего отношения к конституции и
демократическому строю, еще и теперь авторы разных политических
направлений пытаются оправдать ими как современные народные
демократические порядки, так и монархический строй.
Попытки приспособить тот или иной текст Корана к политическим или
этическим взглядам своего времени, вычитать в нем то, чего он вообще
не содержит, возникли давно. Еще в средние века часто один и тот же
текст двумя или тремя толкователями понимался и разъяснялся совершенно
по-разному. Поэтому даже в среде высшего мусульманского духовенства
находились лица, осуждавшие любое толкование Корана как бесполезное
занятие. Так, египетский богослов Абд аль-Ваххаб аш-Шарани (ум. в 1565
г.) в своей "Книге рассыпанных жемчужин о сливках наиболее известных
наук" пришел к выводу, что "ни для кого нет никакой пользы в чтении
чужого толкования (Корана), кому бы оно ни принадлежало"[Шмидт А.Э.
Абд-ал-Ваххаб-аш-Шараний и его Книга рассыпанных жемчужин. Спб., 1914,
приложение, с. 03.]. В "обоснование" этого скептицизма аш-Шарани, сам
немало занимавшийся толкованием Корана, привел следующий хадис, явно
сфабрикованный в позднейшее время:
"Переписал было какой-то человек во времена Омара ибн аль-Хаттаба
список Корана и под каждым стихом написал толкование его. Омар велел
его призвать, ударил его кнутом, а затем ножницами разрезал его список
(Корана) и сказал ему: "Подобный тебе (человек смеет) рассуждать о
смысле слова бога всемогущего и великого?"[Там же, с. 07.]
Мусульманское богословие воспело халифа Омара и его кнут[См.: Абд
ар-Рахман ибн Абд ал-Хакам. Завоевание Египта. ал-Магриба и
ал-Андалуса. с. 186 и др.]. А немецкий исследователь ислама, приводя
предания о собственноручных расправах этого "праведного" халифа,
фальсифицируя историю, писал даже, что "никогда мусульманам не жилось
так хорошо, так блестяще, как под кнутом Омара"[Sachau Е. Uber den
Zweiten Chalifen Omar. - Sitzungsberichte der Preussischen Akademie
der Wissenschaften zu Berlin. 1902, 15, S. 299.]. Другие халифы,
преемники Омара, и духовенство также не соглашались на то, чтобы
верующие самостоятельно, без тафсира, разбирались в Коране. Причину
понять нетрудно: результаты такого разбора, как мы знаем, не могли
быть угодны мусульманскому богословию, беспристрастное рассмотрение
Корана во все времена неизбежно приводило к критике этой книги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87