— Слишком велико сейчас их значение.
— Не знаю. — Софи лениво выкладывала карты кругом. — Думаю, то есть мне кажется, я дойду скоро до их конца. До конца того, что они могут рассказать. Может, это относится только ко мне. Но я не вижу в них ничего нового. — Она встала и отошла от стола. — Лайлак сравнивала их с путеводителем. Но я не знаю. По мне, так она просто делала вид.
— Делала вид? — Хоксквилл следила за Софи.
— Чтобы поддержать в нас интерес. Надежду.
Хоксквилл перевела взгляд на карты. Подобно кружку, который пыталась выстроить Блоссом, карты, при всем их беспорядке, крепко держались за руки. Конец карт… Она беглым взглядом скользнула по комнате и подала ободряющий знак старой женщине, которая сидела по соседству, но та как будто этого не видела.
Мардж Джунипер в самом деле не видела Хоксквилл, но не из-за слабого зрения или рассеянности. Вняв призыву Софи, она глубоко задумалась о том, как добраться до места, что взять с собой (засушенный цветок, шаль, вышитую теми же самыми цветами, медальон с прядью черных волос, акростих на Валентинов день, в котором за буквами ее имени следовали чувства, от старости выцветшие до сепии и неискренности) и как сэкономить силы до дня отправления.
Ибо Мардж знала, о каком месте говорила Софи. В последнее время память у Мардж ослабела и сделалась неспособной хранить в себе прошлое. Ей не хватало сил, чтобы удерживать под замком мгновения, утра и вечера долгой жизни Мардж; печати были сорваны, и воспоминания выскальзывали, удалялись — из настоящего их уже невозможно было разглядеть. С возрастом память Мардж прохудилась, и она прекрасно понимала, куда лежит ее дорога. В то место, куда, восемьдесят с лишним лет назад или вчера, сбежал Август Дринкуотер; в то место, где осталась она, когда он ушел. Это было место, куда удаляются юные надежды, когда они устаревают или мы перестаем их чувствовать; место, куда уходят начала, когда являются концы, которые и сами потом уходят.
«Летнее солнцестояние», — подумала она и принялась было считать оставшиеся дни и недели, но не смогла вспомнить, какое сейчас время года, и оставила эту затею.
Куда ее занесло?
В столовой Хоксквилл набрела на Смоки, который с потерянным видом маячил в углу, словно чувствовал себя неуютно в собственном доме.
— Как вы все это понимаете, мистер Барнабл? — спросила она.
— Что? — Смоки потребовалось время, чтобы сосредоточить внимание на собеседнице. — О, не знаю, что и думать. Никак не понимаю. — Он пожал плечами, не извиняясь, но словно это была позиция, к которой он склонялся, одна сторона вопроса, тогда как многое могло быть сказано и в пользу другой стороны. Смоки отвел взгляд.
— А как дела с моделью? — спросила Хоксквилл, видя, что прежнюю тему следует оставить. — Заработала она у вас?
Этот вопрос тоже, как будто, оказался неуместным. Смоки вздохнул.
— Не работает, — сказал он. — Готова полностью. Но только не работает.
— А в чем трудность?
Смоки сунул руки в карман.
— Трудность в том, — начал он, — что она закольцована…
— Ну да, таковы орбиты планет. Во всяком случае, близки к этому.
— Я не о том. Я имел в виду, что она замкнута сама на себя. Чтобы вращаться, она должна вращаться. Понимаете? Вечное движение. Верьте не верьте, но это вечный двигатель.
— Таковы планеты. Во всяком случае, близки к этому.
— Чего я не могу понять, — начал Смоки, сопровождая свои слова позвякиванием винтиков, шайб, монеток и прочих предметов, лежавших у него в карманах (чем дольше он размышлял, тем больше волновался), — это как человеку вроде Генри Клауда или Харви могла прийти в голову такая дурацкая идея. Вечное движение. Любому известно… — Он взглянул на Хоксквилл. — Кстати, а ваша «оррери»? Как в ней крутятся колесики?
Хоксквилл поставила на буфет две чашки кофе, которые были у нее в руках.
— Ну, наверное, как в вашей. Но моя изображает другие небеса. Во многом она проще…
— Да, но как она движется? Намекните хотя бы. — Он улыбнулся, и Хоксквилл подумалось, что в последнее время ему нечасто приходилось это делать. Она задала себе вопрос, как он попал когда-то в эту семью.
— Я вам отвечу. Что бы ни вращало мою модель сегодня, я совершенно убеждена: согласно замыслу, она должна вращаться сама по себе.
— Сама по себе, — с сомнением повторил Смоки.
— Хотя ей бы не следовало. Наверное, потому, что это не те небеса. Моя модель изображает небесную сферу, где планеты всегда перемещались не сами собой, а по чьей-нибудь воле: ангелов или богов. А ваша небесная сфера новая, ньютоновская, самодвижущаяся, сама заводится и вечно тикает. Наверное, она как раз движется сама по себе.
Смоки вытаращил глаза.
— Там есть машина, которая, как будто, должна служить двигателем. Но ей самой необходима энергия. Нужен толчок.
Что ж, если она однажды правильно пущена в ход… Я имею в виду, если она движется так же, как звезды, они ведь не останавливаются, так ведь? Их движение вечно. — Странный огонек забрезжил в глазах Смоки. Хоксквилл он показался схожим с болью. Нужно было закрывать тему. Полузнайство. Если бы Хоксквилл не чувствовала, что Смоки не имеет ни малейшего отношения к плану, предложенному его родней (Хоксквилл не намеревалась содействовать его осуществлению), она бы не добавила: — Вы вполне можете поменять их местами, мистер Барнабл. Двигатель и деталь, которую он приводит в движение. У звезд имеются излишки энергии.
Она схватила чашки с кофе, сунула их под нос Смоки, когда он протянул руку, чтобы ее удержать, кивнула и скрылась. Ответить на его вероятный следующий вопрос значило бы нарушить давнюю клятву. Но она стремилась ему помочь. Ей почему-то хотелось завести здесь союзника. Блуждая по коридорам (она не туда свернула на выходе из столовой), Хоксквилл заметила Смоки, спешившего вверх по лестнице, и понадеялась, что не зря дала ему толчок.
Но куда же ее занесло? Хоксквилл осмотрелась, заглянула в один конец коридора, в другой. Кофе остывал в чашках. Где-то слышался гул голосов.
Поворот, узел, откуда открывается вид одновременно на несколько путей, Перспектива. Ни в одном из ее домов памяти не было столько наложений, такого множества коридоров, пространств, объединявших в себе два разных пространства, не было путаницы, созданной с подобной точностью. Хоксквилл чувствовала, как поднимаются вокруг нее стены этого дома — мечты Джона, замка Вайолет, высокого, многокомнатного. Он овладел ее умом, словно в самом деле был составлен из воспоминаний. Она видела (этот дом придал ее зрению устрашающую ясность), что, будь он домом ее памяти, все ее выводы были бы совсем иными, решительно и совершенно иными.
В эту ночь она сидела среди них с улыбкой и вежливо выслушивала их речи, как будто ее допустили по ошибке на чужую церковную службу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205
— Не знаю. — Софи лениво выкладывала карты кругом. — Думаю, то есть мне кажется, я дойду скоро до их конца. До конца того, что они могут рассказать. Может, это относится только ко мне. Но я не вижу в них ничего нового. — Она встала и отошла от стола. — Лайлак сравнивала их с путеводителем. Но я не знаю. По мне, так она просто делала вид.
— Делала вид? — Хоксквилл следила за Софи.
— Чтобы поддержать в нас интерес. Надежду.
Хоксквилл перевела взгляд на карты. Подобно кружку, который пыталась выстроить Блоссом, карты, при всем их беспорядке, крепко держались за руки. Конец карт… Она беглым взглядом скользнула по комнате и подала ободряющий знак старой женщине, которая сидела по соседству, но та как будто этого не видела.
Мардж Джунипер в самом деле не видела Хоксквилл, но не из-за слабого зрения или рассеянности. Вняв призыву Софи, она глубоко задумалась о том, как добраться до места, что взять с собой (засушенный цветок, шаль, вышитую теми же самыми цветами, медальон с прядью черных волос, акростих на Валентинов день, в котором за буквами ее имени следовали чувства, от старости выцветшие до сепии и неискренности) и как сэкономить силы до дня отправления.
Ибо Мардж знала, о каком месте говорила Софи. В последнее время память у Мардж ослабела и сделалась неспособной хранить в себе прошлое. Ей не хватало сил, чтобы удерживать под замком мгновения, утра и вечера долгой жизни Мардж; печати были сорваны, и воспоминания выскальзывали, удалялись — из настоящего их уже невозможно было разглядеть. С возрастом память Мардж прохудилась, и она прекрасно понимала, куда лежит ее дорога. В то место, куда, восемьдесят с лишним лет назад или вчера, сбежал Август Дринкуотер; в то место, где осталась она, когда он ушел. Это было место, куда удаляются юные надежды, когда они устаревают или мы перестаем их чувствовать; место, куда уходят начала, когда являются концы, которые и сами потом уходят.
«Летнее солнцестояние», — подумала она и принялась было считать оставшиеся дни и недели, но не смогла вспомнить, какое сейчас время года, и оставила эту затею.
Куда ее занесло?
В столовой Хоксквилл набрела на Смоки, который с потерянным видом маячил в углу, словно чувствовал себя неуютно в собственном доме.
— Как вы все это понимаете, мистер Барнабл? — спросила она.
— Что? — Смоки потребовалось время, чтобы сосредоточить внимание на собеседнице. — О, не знаю, что и думать. Никак не понимаю. — Он пожал плечами, не извиняясь, но словно это была позиция, к которой он склонялся, одна сторона вопроса, тогда как многое могло быть сказано и в пользу другой стороны. Смоки отвел взгляд.
— А как дела с моделью? — спросила Хоксквилл, видя, что прежнюю тему следует оставить. — Заработала она у вас?
Этот вопрос тоже, как будто, оказался неуместным. Смоки вздохнул.
— Не работает, — сказал он. — Готова полностью. Но только не работает.
— А в чем трудность?
Смоки сунул руки в карман.
— Трудность в том, — начал он, — что она закольцована…
— Ну да, таковы орбиты планет. Во всяком случае, близки к этому.
— Я не о том. Я имел в виду, что она замкнута сама на себя. Чтобы вращаться, она должна вращаться. Понимаете? Вечное движение. Верьте не верьте, но это вечный двигатель.
— Таковы планеты. Во всяком случае, близки к этому.
— Чего я не могу понять, — начал Смоки, сопровождая свои слова позвякиванием винтиков, шайб, монеток и прочих предметов, лежавших у него в карманах (чем дольше он размышлял, тем больше волновался), — это как человеку вроде Генри Клауда или Харви могла прийти в голову такая дурацкая идея. Вечное движение. Любому известно… — Он взглянул на Хоксквилл. — Кстати, а ваша «оррери»? Как в ней крутятся колесики?
Хоксквилл поставила на буфет две чашки кофе, которые были у нее в руках.
— Ну, наверное, как в вашей. Но моя изображает другие небеса. Во многом она проще…
— Да, но как она движется? Намекните хотя бы. — Он улыбнулся, и Хоксквилл подумалось, что в последнее время ему нечасто приходилось это делать. Она задала себе вопрос, как он попал когда-то в эту семью.
— Я вам отвечу. Что бы ни вращало мою модель сегодня, я совершенно убеждена: согласно замыслу, она должна вращаться сама по себе.
— Сама по себе, — с сомнением повторил Смоки.
— Хотя ей бы не следовало. Наверное, потому, что это не те небеса. Моя модель изображает небесную сферу, где планеты всегда перемещались не сами собой, а по чьей-нибудь воле: ангелов или богов. А ваша небесная сфера новая, ньютоновская, самодвижущаяся, сама заводится и вечно тикает. Наверное, она как раз движется сама по себе.
Смоки вытаращил глаза.
— Там есть машина, которая, как будто, должна служить двигателем. Но ей самой необходима энергия. Нужен толчок.
Что ж, если она однажды правильно пущена в ход… Я имею в виду, если она движется так же, как звезды, они ведь не останавливаются, так ведь? Их движение вечно. — Странный огонек забрезжил в глазах Смоки. Хоксквилл он показался схожим с болью. Нужно было закрывать тему. Полузнайство. Если бы Хоксквилл не чувствовала, что Смоки не имеет ни малейшего отношения к плану, предложенному его родней (Хоксквилл не намеревалась содействовать его осуществлению), она бы не добавила: — Вы вполне можете поменять их местами, мистер Барнабл. Двигатель и деталь, которую он приводит в движение. У звезд имеются излишки энергии.
Она схватила чашки с кофе, сунула их под нос Смоки, когда он протянул руку, чтобы ее удержать, кивнула и скрылась. Ответить на его вероятный следующий вопрос значило бы нарушить давнюю клятву. Но она стремилась ему помочь. Ей почему-то хотелось завести здесь союзника. Блуждая по коридорам (она не туда свернула на выходе из столовой), Хоксквилл заметила Смоки, спешившего вверх по лестнице, и понадеялась, что не зря дала ему толчок.
Но куда же ее занесло? Хоксквилл осмотрелась, заглянула в один конец коридора, в другой. Кофе остывал в чашках. Где-то слышался гул голосов.
Поворот, узел, откуда открывается вид одновременно на несколько путей, Перспектива. Ни в одном из ее домов памяти не было столько наложений, такого множества коридоров, пространств, объединявших в себе два разных пространства, не было путаницы, созданной с подобной точностью. Хоксквилл чувствовала, как поднимаются вокруг нее стены этого дома — мечты Джона, замка Вайолет, высокого, многокомнатного. Он овладел ее умом, словно в самом деле был составлен из воспоминаний. Она видела (этот дом придал ее зрению устрашающую ясность), что, будь он домом ее памяти, все ее выводы были бы совсем иными, решительно и совершенно иными.
В эту ночь она сидела среди них с улыбкой и вежливо выслушивала их речи, как будто ее допустили по ошибке на чужую церковную службу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205