Буря чувств бушевала в его груди, ему хотелось смеяться, кричать и плакать одновременно.
Слава богу, что он Сентледж! Иначе как бы он нашел ее в этом широком мире? Медлин, его выбранная невеста… его любовь.
— Благослови господь мистера Фитцледжа, — пробормотал он.
— Что? — Медлин с сомнением взглянула на него. — Вы уверены, что хорошо себя чувствуете, милорд?
— Никогда не чувствовал себя лучше. — Анатоль радостно рассмеялся, внезапно осознав свое предназначение — любить, лелеять и защищать эту женщину. Отныне и навсегда. Он взял шляпку у нее из рук. — Надо ее надеть. Здесь слишком сильный ветер.
Он надел шляпку ей на голову, аккуратно завязал ленты под подбородком. Медлин с удовольствием подчинилась его заботливым рукам, но все же заметила:
— Я же не фарфоровая кукла, милорд. Право, вы слишком обо мне заботитесь.
— И буду заботиться. Я бы приказал утихнуть всем ветрам, если б только мог.
— Мне иногда кажется, что так оно и есть. — Медлин наморщила лоб. — В вас таится нечто необъяснимое.
— Разумеется!
К удивлению Медлин, Анатоль запрокинул голову и разразился смехом, который громом прокатился по холмам. Она не могла понять, что на него нашло. Он никогда так не смеялся — весело и свободно.
Так смеется человек, с души которого свалилась огромная тяжесть.
Медлин испуганно вскрикнула, когда он схватил ее под мышки, оторвал от земли, поднял так высоко, что их лица оказались вровень, и закружил в воздухе. Задыхаясь и смеясь, она вцепилась ему в плечи, а он кружил и кружил ее, пока она не запросила пощады.
Тогда он остановился, но потерял равновесие и повалился на спину, увлекая за собой Медлин. Медлин упала ему на грудь, ее шляпка слетела с головы, волосы растрепались, как у Анатоля, юбка всплеснулась, обнажив нежные икры.
Он смотрел на нее снизу вверх сияющими глазами, оба смеялись, как дети, тепло его дыхания мешалось с ее дыханием. Но смех оборвался, когда они осознали, что их тела разделяет лишь тонкий слой одежды, а два сердца бьются в лад.
Медлин приподнялась было, но Анатоль обхватил ее руками и прижал к себе, шепнув:
— Знаете ли, вы были правы!
— В чем на этот раз? — попыталась пошутить Медлин, но ее голос дрогнул.
— Прошлой ночью в постели вы мне сказали…
— О нет, я не должна была этого говорить!
— Но это правда. Между нами действительно было что-то не так.
— А теперь нет? — с надеждой спросила она. Он улыбнулся, покачал головой.
— Значит, вы думаете, что в следующий раз… — Она зарделась, осознав, что говорит.
Анатоль кивнул, в его прищуренных глазах тлел жаркий огонь.
— Три дня? — с запинкой проговорила она.
— И больше, миледи. Я должен превзойти деда. Он обвил рукой ее шею, потянулся к губам. Этот поцелуй был не грубым и не робким, а таким же уверенным и сильным, как руки, обнимавшие ее.
Не отрываясь от ее губ, он перевернулся на бок, и теперь они рядом лежали на ковре вереска. Поцелуй наполнил ее таким теплом и нежностью, что, когда их губы разомкнулись, у нее закружилась голова.
Что— то случилось за эти несколько минут, которые они провели на холме, в тени древнего камня. Анатоль стал совсем другим.
Он и раньше искал ее взглядом, он и прежде пылал вожделением, но никогда не смотрел на нее так — словно Медлин стала смыслом его существования, центром его мира. Словно он мог проникнуть в глубь нее и коснуться рукой ее сердца.
Запустив пальцы в нагретые солнцем золотисто-медные волосы, Анатоль покрыл ее лицо поцелуями — властными и нежными одновременно. Поняв, что сейчас произойдет, она ощутила сладостное нетерпение.
Он овладеет ею. Возьмет ее — прямо здесь и сейчас, посреди верескового поля, рядом с гранитным монументом, под сводом голубого неба. И Медлин так хотела этого, что все ее тело содрогалось от желания, небывалого, но знакомого до боли.
Словно все это уже было раньше — во сне. Или в видении.
Глаза Медлин широко раскрылись. Она вспомнила: то, что происходит сейчас, как две капли воды похоже на странные фантазии, пришедшие ей в голову, когда она разглядывала меч Анатоля. Скачка, от которой захватывает дух, склон холма, обдуваемый ветром, черные волосы Анатоля, падающие на мужественное лицо воина. Сила его рук, вкус его поцелуев, ковер вереска и небо над головой. А потом.
Такое совпадение преисполнило ее душу благоговением и страхом. Она боялась не того, что произойдет, а того, что это может не произойти, окажется таким же эфемерным, как ее видение.
Руки Анатоля ласкали ее спину, но, когда он потянулся к шнуровке платья, Медлин уперлась руками ему в грудь.
— Сначала дайте мне обещание, — сказала она. Задыхаясь от страсти, он улыбнулся.
— Какое?
— Обещайте, что не оставите меня одну, что бы сейчас ни случилось. Обещайте, что не убежите.
— Медлин…
— Обещайте!
— Обещаю. — Он снял ее руку со своей груди и поцеловал раскрытую ладонь. — Разве я когда-нибудь мог убежать от вас далеко? Я боюсь, как бы в один ужасный день вы от меня не сбежали.
— Я никогда так не поступлю. Я так испугалась прошлой ночью, когда вы исчезли, и я не могла вас найти. Я боялась, что с вами случилось что-то ужасное. И в какую-то минуту мне пришла в голову глупая мысль, что вы… — Она прикусила нижнюю губу. — Я разочаровала вас, вывела из себя. Вы могли искать утешения в постели другой женщины.
— Мысль и вправду глупая, — нежно проговорил Анатоль. — Медлин, неужели вы до сих пор не поняли? Я могу желать лишь одну женщину, и эта Женщина — вы. Моя выбранная невеста, моя жена навечно.
— Как в легенде?
— Да, как в легенде, в которую вы столь упорно отказываетесь верить.
— Тогда научите меня, — прошептала она. — Научите меня верить.
В ответ на эту просьбу Анатоль задрожал всем телом. Его темные ресницы опустились, и он снова обнял ее — страстно и благоговейно.
Само время остановилось. Солнце повисло над горизонтом, вереск застыл в неподвижности вместе с ветром. Губы Анатоля прижались к губам Медлин с такой страстной нежностью, с какой еще ни один Сентледж не целовал свою невесту. То был поцелуй воина, смелый и требовательный, не оставляющий пути к отступлению.
Медлин запустила пальцы в его густые волосы, жадно ответила на поцелуй. Его язык дразнил ее, двигаясь в простом безыскусном ритме, и она трепетала в его объятиях.
Она встала на колени с ним рядом, обвив руками его шею, прижавшись щекой к его щеке, а он, в ожидании более тесной близости, нетерпеливыми руками снимал с нее одежды одну за другой.
Медлин стояла на ковре вереска совсем обнаженная, ощущая каждой частицей тела жадный взгляд Анатоля, но не испытывала желания прикрыть наготу. Стыд, ложная скромность остались в том разумном чопорном мире, где она когда-то обитала. В мире, который она едва могла вспомнить.
Тот же вольный ветер, что с детства обвевал Анатоля, преобразил Медлин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
Слава богу, что он Сентледж! Иначе как бы он нашел ее в этом широком мире? Медлин, его выбранная невеста… его любовь.
— Благослови господь мистера Фитцледжа, — пробормотал он.
— Что? — Медлин с сомнением взглянула на него. — Вы уверены, что хорошо себя чувствуете, милорд?
— Никогда не чувствовал себя лучше. — Анатоль радостно рассмеялся, внезапно осознав свое предназначение — любить, лелеять и защищать эту женщину. Отныне и навсегда. Он взял шляпку у нее из рук. — Надо ее надеть. Здесь слишком сильный ветер.
Он надел шляпку ей на голову, аккуратно завязал ленты под подбородком. Медлин с удовольствием подчинилась его заботливым рукам, но все же заметила:
— Я же не фарфоровая кукла, милорд. Право, вы слишком обо мне заботитесь.
— И буду заботиться. Я бы приказал утихнуть всем ветрам, если б только мог.
— Мне иногда кажется, что так оно и есть. — Медлин наморщила лоб. — В вас таится нечто необъяснимое.
— Разумеется!
К удивлению Медлин, Анатоль запрокинул голову и разразился смехом, который громом прокатился по холмам. Она не могла понять, что на него нашло. Он никогда так не смеялся — весело и свободно.
Так смеется человек, с души которого свалилась огромная тяжесть.
Медлин испуганно вскрикнула, когда он схватил ее под мышки, оторвал от земли, поднял так высоко, что их лица оказались вровень, и закружил в воздухе. Задыхаясь и смеясь, она вцепилась ему в плечи, а он кружил и кружил ее, пока она не запросила пощады.
Тогда он остановился, но потерял равновесие и повалился на спину, увлекая за собой Медлин. Медлин упала ему на грудь, ее шляпка слетела с головы, волосы растрепались, как у Анатоля, юбка всплеснулась, обнажив нежные икры.
Он смотрел на нее снизу вверх сияющими глазами, оба смеялись, как дети, тепло его дыхания мешалось с ее дыханием. Но смех оборвался, когда они осознали, что их тела разделяет лишь тонкий слой одежды, а два сердца бьются в лад.
Медлин приподнялась было, но Анатоль обхватил ее руками и прижал к себе, шепнув:
— Знаете ли, вы были правы!
— В чем на этот раз? — попыталась пошутить Медлин, но ее голос дрогнул.
— Прошлой ночью в постели вы мне сказали…
— О нет, я не должна была этого говорить!
— Но это правда. Между нами действительно было что-то не так.
— А теперь нет? — с надеждой спросила она. Он улыбнулся, покачал головой.
— Значит, вы думаете, что в следующий раз… — Она зарделась, осознав, что говорит.
Анатоль кивнул, в его прищуренных глазах тлел жаркий огонь.
— Три дня? — с запинкой проговорила она.
— И больше, миледи. Я должен превзойти деда. Он обвил рукой ее шею, потянулся к губам. Этот поцелуй был не грубым и не робким, а таким же уверенным и сильным, как руки, обнимавшие ее.
Не отрываясь от ее губ, он перевернулся на бок, и теперь они рядом лежали на ковре вереска. Поцелуй наполнил ее таким теплом и нежностью, что, когда их губы разомкнулись, у нее закружилась голова.
Что— то случилось за эти несколько минут, которые они провели на холме, в тени древнего камня. Анатоль стал совсем другим.
Он и раньше искал ее взглядом, он и прежде пылал вожделением, но никогда не смотрел на нее так — словно Медлин стала смыслом его существования, центром его мира. Словно он мог проникнуть в глубь нее и коснуться рукой ее сердца.
Запустив пальцы в нагретые солнцем золотисто-медные волосы, Анатоль покрыл ее лицо поцелуями — властными и нежными одновременно. Поняв, что сейчас произойдет, она ощутила сладостное нетерпение.
Он овладеет ею. Возьмет ее — прямо здесь и сейчас, посреди верескового поля, рядом с гранитным монументом, под сводом голубого неба. И Медлин так хотела этого, что все ее тело содрогалось от желания, небывалого, но знакомого до боли.
Словно все это уже было раньше — во сне. Или в видении.
Глаза Медлин широко раскрылись. Она вспомнила: то, что происходит сейчас, как две капли воды похоже на странные фантазии, пришедшие ей в голову, когда она разглядывала меч Анатоля. Скачка, от которой захватывает дух, склон холма, обдуваемый ветром, черные волосы Анатоля, падающие на мужественное лицо воина. Сила его рук, вкус его поцелуев, ковер вереска и небо над головой. А потом.
Такое совпадение преисполнило ее душу благоговением и страхом. Она боялась не того, что произойдет, а того, что это может не произойти, окажется таким же эфемерным, как ее видение.
Руки Анатоля ласкали ее спину, но, когда он потянулся к шнуровке платья, Медлин уперлась руками ему в грудь.
— Сначала дайте мне обещание, — сказала она. Задыхаясь от страсти, он улыбнулся.
— Какое?
— Обещайте, что не оставите меня одну, что бы сейчас ни случилось. Обещайте, что не убежите.
— Медлин…
— Обещайте!
— Обещаю. — Он снял ее руку со своей груди и поцеловал раскрытую ладонь. — Разве я когда-нибудь мог убежать от вас далеко? Я боюсь, как бы в один ужасный день вы от меня не сбежали.
— Я никогда так не поступлю. Я так испугалась прошлой ночью, когда вы исчезли, и я не могла вас найти. Я боялась, что с вами случилось что-то ужасное. И в какую-то минуту мне пришла в голову глупая мысль, что вы… — Она прикусила нижнюю губу. — Я разочаровала вас, вывела из себя. Вы могли искать утешения в постели другой женщины.
— Мысль и вправду глупая, — нежно проговорил Анатоль. — Медлин, неужели вы до сих пор не поняли? Я могу желать лишь одну женщину, и эта Женщина — вы. Моя выбранная невеста, моя жена навечно.
— Как в легенде?
— Да, как в легенде, в которую вы столь упорно отказываетесь верить.
— Тогда научите меня, — прошептала она. — Научите меня верить.
В ответ на эту просьбу Анатоль задрожал всем телом. Его темные ресницы опустились, и он снова обнял ее — страстно и благоговейно.
Само время остановилось. Солнце повисло над горизонтом, вереск застыл в неподвижности вместе с ветром. Губы Анатоля прижались к губам Медлин с такой страстной нежностью, с какой еще ни один Сентледж не целовал свою невесту. То был поцелуй воина, смелый и требовательный, не оставляющий пути к отступлению.
Медлин запустила пальцы в его густые волосы, жадно ответила на поцелуй. Его язык дразнил ее, двигаясь в простом безыскусном ритме, и она трепетала в его объятиях.
Она встала на колени с ним рядом, обвив руками его шею, прижавшись щекой к его щеке, а он, в ожидании более тесной близости, нетерпеливыми руками снимал с нее одежды одну за другой.
Медлин стояла на ковре вереска совсем обнаженная, ощущая каждой частицей тела жадный взгляд Анатоля, но не испытывала желания прикрыть наготу. Стыд, ложная скромность остались в том разумном чопорном мире, где она когда-то обитала. В мире, который она едва могла вспомнить.
Тот же вольный ветер, что с детства обвевал Анатоля, преобразил Медлин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98