В этом случае Вестника будет поджидать еще один подарок…
Но это потом. А теперь… Дад направился в свое жилище. Время еще есть, но нужно их предупредить заранее: пусть готовятся к неизбежному. Он представил, как исказится лицо Мады, какой бессильной ненавистью будут сверкать ее глаза, и, вновь остановившись, внезапно рассыпался своим заразительным, переливчатым смехом. О внуке беспокоиться нет нужды. Сейчас Дангор может говорить, делать и чувствовать все, что ему заблагорассудится. Ругаться, проклинать? Пожалуйста. Попытаться покончить с дедом? Почему бы и нет? Еще раз пуститься в бега? Сколько угодно. Все равно, когда настанет срок, они все трое соберутся у Черного Жертвенника. И уж там, после первых же заклинаний, Дангор потеряет всю свою волю и сделает все, что нужно. А потом, когда Обряд завершится, это будет уже не Дангор.
Сам он, Дад, Черный Колдун, сегодня уйдет в горы, к Жертвеннику, к Оку Тьмы. Ему тоже нужно подготовиться. А эти двое… Пусть побудут вместе. Напоследок.
Касс чувствовал, что поет каждая клеточка его тела. ПОЛУЧИЛОСЬ!
Все получилось: он, глупый мальчишка, сумел обмануть самого Черного Колдуна. Вернул свое имя. И никто, никогда… Он внезапно остановился.
Сделанного мало. Сюда идет Вестник. Идет, чтобы покончить с Черным раз и навсегда. Вестник… По его слову ему, Кассу, было даровано Искупление… Он не может уйти, не увидев Вестника еще раз. Не сказав ему: «Вестник! Я сделал все, что мог».
2
– Мама! Мама! – в отчаянии шептал Дангор. – Я не хочу, не хочу! Там страшно. Я не хочу им принадлежать. Они такие страшные. Спаси меня. Сделай что-нибудь!
Мада беззвучно плакала, гладя волосы сына, уткнувшегося лицом в ее колени.
(Такой большой с виду – совсем мужчина. А на деле – ребенок ребенком.)
Что она могла ответить? Еще раз попытаться бежать? Бесполезно: ветер будет бить им в лицо, неурочная тьма скроет небо, деревья и кусты преградят путь, тропа станет разжижаться под ногами и заводить совсем в другую сторону. И в конце концов появятся те, что исполняют волю Хозяина, и пригонят их обратно. Убить Дада? Смешно; эту гору убить и то, должно быть, легче. Что же еще?..
– Ты говорила – тебя твоя мать спасла тем, что посвятила своему Тотему. Так может быть…
– Наши обряды просты, – грустно сказала Мада. – Стать дочерью Тотема намного легче, чем быть принятым в его сыновья. Мать могла меня посвятить своему Тотему. Но чтобы мальчик стал мужчиной-охотником, нужны иные обряды; женщины их не знают. И длятся они долго, не день и не два, – твой отец так рассказывал…
Вестник торопился изо всех сил. Идти оставалось совсем немного, но он серьезно боялся, что не успеет к сроку. Да и поди узнай срок, если небо день и ночь тучами затянуто, и какими тучами. Черные, кипящие, беспросветные, они, казалось, заполнили собой весь Мир, спустились с небес если не до самой земли, то по крайней мере до вершин деревьев. Дождь хлестал беспрерывно, слабел ненадолго, чтобы вновь усилиться и вместе с резкими порывами ветра бить в лицо, и только в лицо.
Разненастилось пять или шесть дней назад (Аймик загибал пальцы, но сбился со счета), когда он подошел к подножию гор и радостно думал: ну еще два-три дневных перехода, не больше. Оказалось – больше. День за днем, по мере того как скапливались тучи, тускнел дневной свет, и сейчас вообще стало трудно различать: день или ночь? Темно-серый мрак сменялся чернотой – вот и все. Промокший до нитки, Аймик забирался в какую-нибудь каменную щель, чтобы наскоро отжать одежду,
проверить оружие, проглотить одну-две пригоршни раскисшей смеси из сушеного мяса, грибного крошева, зелени и дождевой воды, в которую превратились его запасы, и забыться недолгим сном.
И все же с пути он не сбился. И каждый раз, снова и снова узнавая полузабытые приметы, он невольно чувствовал радость, – словно и впрямь домой возвращался. А такое случалось все чаще и чаще; должно быть, Могучие помогали. До колдунского логова…
(Но и благословенного крова, под которым он впервые узнал радость отцовства.)
…оставалось совсем немного. Вот только каждый шаг давался с трудом. Но он дойдет.
Мада и Дангор сидели у очага, прислушиваясь к завываниям ветра и шуму дождя, вот уже который день бушующих так, что наружу и носа не высунуть, хотя дома – ни крошки еды. Понятно: Дад обо всем позаботился. Перед Посвящением необходимо поститься, вот он и устроил пост.
– А отец сможет нас найти в такую погоду? – в который раз спрашивал Дангор и в который раз получал неизменный ответ:
– Ну конечно, он знаешь какой сильный и храбрый! И ему помогают самые Могучие Духи. Дад над ними не властен.
(Что это? Неужели шаги?) — ОТЕЦ!
Дангор вскочил на ноги, ринулся ко входу… и замер. Там стоял Дад: – Срок настал. Идем.
…Вечер или ночь? Не разобрать. Дождь и ветер вроде бы стихают, но от этого не легче. Кругом туман. Небо все же соединилось с землей… Но он не потеряет тропу даже в этом тумане.
…Вот оно! Тот самый ручей, даже место то самое, где Мада рассказала ему, кто такой Дад. Уже совсем близко… А вот и тропа, ведущая к жилищу. Там, наверху, и туман, может, рассеется.
Он почти бежал. На ходу вытащил лук Древних, приладил тетиву, приготовил стрелу. Чем ближе к жилищу, тем осторожнее…
…Показался грот. Черное пятно, а внутри еле заметный огонек. Значит, дома. Если и Дад там же, тогда – сразу! Если нет – расспросит Маду и сына и решит, где лучше подкараулить Черного Колдуна.
Неслышно подобравшись к самому входу, Аймик внезапно откинул полог и ворвался внутрь с луком наизготовку.
…НИКОГО – только искрится умирающий очаг. Он опоздал…
3
Ветер и дождь утихли, как только Дад и его жертвы покинули грот, в котором располагалась их хижина. И Дангор и Мада понимали: сюда они уже не вернутся. Никогда.
О побеге нечего было и думать: густой, непроглядный туман поджидал их снаружи. Мир исчез. Но тропа была – одна-единственная, слабо мерцающая гнилостным зеленоватым светом, так же как и движущаяся впереди фигура Дада.
А потом появились и сопровождающие. Четыре громадных волка бесшумно вынырнули из мглы и, встав слева и справа от Дангора и Мады, шаг в шаг вместе с ними последовали за Черным Колдуном. Звери, сопровождающие Маду, замыкавшую шествие, казались вполне обыкновенными, только уж очень большими, – если бы не красные искорки, мелькающие в их глазах, и если бы не их оскал, до отвращения напоминающий человеческую ухмылку. Мада всякий раз содрогалась, когда то один, то другой ее спутник боком слегка задевал ее ноги… и это, по-видимому, чрезвычайно их веселило.
Но те, кто шел рядом с Дангором… Тут уж не было никаких сомнений: это далеко не обычные волки… а скорее всего, и вовсе не волки. Духи? Оборотни? Нежить? Кто знает… Тот, что шествовал справа, был совершенно белый, словно поседевший от морды до кончика хвоста.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134
Но это потом. А теперь… Дад направился в свое жилище. Время еще есть, но нужно их предупредить заранее: пусть готовятся к неизбежному. Он представил, как исказится лицо Мады, какой бессильной ненавистью будут сверкать ее глаза, и, вновь остановившись, внезапно рассыпался своим заразительным, переливчатым смехом. О внуке беспокоиться нет нужды. Сейчас Дангор может говорить, делать и чувствовать все, что ему заблагорассудится. Ругаться, проклинать? Пожалуйста. Попытаться покончить с дедом? Почему бы и нет? Еще раз пуститься в бега? Сколько угодно. Все равно, когда настанет срок, они все трое соберутся у Черного Жертвенника. И уж там, после первых же заклинаний, Дангор потеряет всю свою волю и сделает все, что нужно. А потом, когда Обряд завершится, это будет уже не Дангор.
Сам он, Дад, Черный Колдун, сегодня уйдет в горы, к Жертвеннику, к Оку Тьмы. Ему тоже нужно подготовиться. А эти двое… Пусть побудут вместе. Напоследок.
Касс чувствовал, что поет каждая клеточка его тела. ПОЛУЧИЛОСЬ!
Все получилось: он, глупый мальчишка, сумел обмануть самого Черного Колдуна. Вернул свое имя. И никто, никогда… Он внезапно остановился.
Сделанного мало. Сюда идет Вестник. Идет, чтобы покончить с Черным раз и навсегда. Вестник… По его слову ему, Кассу, было даровано Искупление… Он не может уйти, не увидев Вестника еще раз. Не сказав ему: «Вестник! Я сделал все, что мог».
2
– Мама! Мама! – в отчаянии шептал Дангор. – Я не хочу, не хочу! Там страшно. Я не хочу им принадлежать. Они такие страшные. Спаси меня. Сделай что-нибудь!
Мада беззвучно плакала, гладя волосы сына, уткнувшегося лицом в ее колени.
(Такой большой с виду – совсем мужчина. А на деле – ребенок ребенком.)
Что она могла ответить? Еще раз попытаться бежать? Бесполезно: ветер будет бить им в лицо, неурочная тьма скроет небо, деревья и кусты преградят путь, тропа станет разжижаться под ногами и заводить совсем в другую сторону. И в конце концов появятся те, что исполняют волю Хозяина, и пригонят их обратно. Убить Дада? Смешно; эту гору убить и то, должно быть, легче. Что же еще?..
– Ты говорила – тебя твоя мать спасла тем, что посвятила своему Тотему. Так может быть…
– Наши обряды просты, – грустно сказала Мада. – Стать дочерью Тотема намного легче, чем быть принятым в его сыновья. Мать могла меня посвятить своему Тотему. Но чтобы мальчик стал мужчиной-охотником, нужны иные обряды; женщины их не знают. И длятся они долго, не день и не два, – твой отец так рассказывал…
Вестник торопился изо всех сил. Идти оставалось совсем немного, но он серьезно боялся, что не успеет к сроку. Да и поди узнай срок, если небо день и ночь тучами затянуто, и какими тучами. Черные, кипящие, беспросветные, они, казалось, заполнили собой весь Мир, спустились с небес если не до самой земли, то по крайней мере до вершин деревьев. Дождь хлестал беспрерывно, слабел ненадолго, чтобы вновь усилиться и вместе с резкими порывами ветра бить в лицо, и только в лицо.
Разненастилось пять или шесть дней назад (Аймик загибал пальцы, но сбился со счета), когда он подошел к подножию гор и радостно думал: ну еще два-три дневных перехода, не больше. Оказалось – больше. День за днем, по мере того как скапливались тучи, тускнел дневной свет, и сейчас вообще стало трудно различать: день или ночь? Темно-серый мрак сменялся чернотой – вот и все. Промокший до нитки, Аймик забирался в какую-нибудь каменную щель, чтобы наскоро отжать одежду,
проверить оружие, проглотить одну-две пригоршни раскисшей смеси из сушеного мяса, грибного крошева, зелени и дождевой воды, в которую превратились его запасы, и забыться недолгим сном.
И все же с пути он не сбился. И каждый раз, снова и снова узнавая полузабытые приметы, он невольно чувствовал радость, – словно и впрямь домой возвращался. А такое случалось все чаще и чаще; должно быть, Могучие помогали. До колдунского логова…
(Но и благословенного крова, под которым он впервые узнал радость отцовства.)
…оставалось совсем немного. Вот только каждый шаг давался с трудом. Но он дойдет.
Мада и Дангор сидели у очага, прислушиваясь к завываниям ветра и шуму дождя, вот уже который день бушующих так, что наружу и носа не высунуть, хотя дома – ни крошки еды. Понятно: Дад обо всем позаботился. Перед Посвящением необходимо поститься, вот он и устроил пост.
– А отец сможет нас найти в такую погоду? – в который раз спрашивал Дангор и в который раз получал неизменный ответ:
– Ну конечно, он знаешь какой сильный и храбрый! И ему помогают самые Могучие Духи. Дад над ними не властен.
(Что это? Неужели шаги?) — ОТЕЦ!
Дангор вскочил на ноги, ринулся ко входу… и замер. Там стоял Дад: – Срок настал. Идем.
…Вечер или ночь? Не разобрать. Дождь и ветер вроде бы стихают, но от этого не легче. Кругом туман. Небо все же соединилось с землей… Но он не потеряет тропу даже в этом тумане.
…Вот оно! Тот самый ручей, даже место то самое, где Мада рассказала ему, кто такой Дад. Уже совсем близко… А вот и тропа, ведущая к жилищу. Там, наверху, и туман, может, рассеется.
Он почти бежал. На ходу вытащил лук Древних, приладил тетиву, приготовил стрелу. Чем ближе к жилищу, тем осторожнее…
…Показался грот. Черное пятно, а внутри еле заметный огонек. Значит, дома. Если и Дад там же, тогда – сразу! Если нет – расспросит Маду и сына и решит, где лучше подкараулить Черного Колдуна.
Неслышно подобравшись к самому входу, Аймик внезапно откинул полог и ворвался внутрь с луком наизготовку.
…НИКОГО – только искрится умирающий очаг. Он опоздал…
3
Ветер и дождь утихли, как только Дад и его жертвы покинули грот, в котором располагалась их хижина. И Дангор и Мада понимали: сюда они уже не вернутся. Никогда.
О побеге нечего было и думать: густой, непроглядный туман поджидал их снаружи. Мир исчез. Но тропа была – одна-единственная, слабо мерцающая гнилостным зеленоватым светом, так же как и движущаяся впереди фигура Дада.
А потом появились и сопровождающие. Четыре громадных волка бесшумно вынырнули из мглы и, встав слева и справа от Дангора и Мады, шаг в шаг вместе с ними последовали за Черным Колдуном. Звери, сопровождающие Маду, замыкавшую шествие, казались вполне обыкновенными, только уж очень большими, – если бы не красные искорки, мелькающие в их глазах, и если бы не их оскал, до отвращения напоминающий человеческую ухмылку. Мада всякий раз содрогалась, когда то один, то другой ее спутник боком слегка задевал ее ноги… и это, по-видимому, чрезвычайно их веселило.
Но те, кто шел рядом с Дангором… Тут уж не было никаких сомнений: это далеко не обычные волки… а скорее всего, и вовсе не волки. Духи? Оборотни? Нежить? Кто знает… Тот, что шествовал справа, был совершенно белый, словно поседевший от морды до кончика хвоста.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134