Мы знаем, что Черный Колдун передал вам своего пленника именно как Северного Посланца… И что он обещал в обмен на ваши услуги, тоже знаем. Ну а если и возникли сомнения, разве не должно было, согласно Древней Клятве, разрешать их вместе с нами, тоже пришедшими с севера, – как и Та-Кто-Не-Мо-жет-Умереть?»
Собеседник заерзал, готовясь что-то возразить, но Данбор предостерегающе приподнял руку:
«И разве вправе мы судить о путях Могучих и Бессмертных? Решать за них? Ты вот говоришь: „Почему Бессмертная не пришла к тому, кого ждет?“ А я отвечу: разве смогли бы двое беглецов пройти через все ваши земли и спастись, если бы им не помогли Могучие? Я слишком хорошо знаю и ценю ваших следопытов и воинов и говорю: НЕТ! А наша война! Я не обольщаюсь: она бы не кончилась так… как кончилась, если бы не Северный Посланец и его покровители. Вот почему сейчас он здесь, рядом со мной».
«Что ж, – нехотя процедил предводитель Рода Пегой Кобылы, – я верил своему колдуну. Что бы ни говорили теперь, он был мудр и могуч. Но и самые мудрые могут ошибаться. За свою ошибку он заплатил сполна… Не так ли?»
Данбор помолчал. Аймик, сидящий чуть сзади, не мог хорошенько рассмотреть лицо вождя, но заметил, как слегка дрогнули его лопатки. Наконец вождь детей Мамонта заговорил, и теперь его голос не был так бесстрастен, как прежде:
«Хорошо. Допустим… А как же быть с нашими сестрами, отданными вам в жены по уговору? Они-то чем провинились перед вами, что вы сотворили такое?»
Вопрос угодил в цель, словно внезапно брошенный дротик. Аймику показалось на миг, – побледневший предводитель сыновей Пегой Кобылы сейчас вскочит на ноги и они схватятся врукопашную. Но нет. Он сумел сдержаться.
«Я понимаю горе сыновей Мамонта. Но пусть и они нас поймут. Мой единственный сын пал от руки твоей дочери, о великий вождь! Которую вы отказались нам выдать. Вот тогда-то наш колдун и сказал мне: „Это единственное, что может искупить кровь твоего сына!“ Что ж, повторяю: он расплатился за все. К тому же… – тонкая усмешка тронула его губы, – у вас ведь тоже были женами наши сестры, не так ли? Где же они сейчас? Полагаю, Долг Крови уплачен сполна. Но, быть может, великий вождь детей Мамонта не желает пить с нами из Чаши Мира? Что ж, мы готовы и к такому исходу. Только помни: военная удача переменчива!» Данбор ответил немедля: «Нет, мы готовы пить с вами из Чаши Мира. Сейчас ее принесут. И тогда ты сам решишь, уплачен ли Долг Крови?»
По его знаку молодая женщина отделилась от толпы и медленно двинулась к вождям враждующих Родов, держа обеими руками большую деревянную чашу, наполненную особым отваром. Его пьют только вожди. И только когда заключается мир.
Аймик видел, как по мере приближения женщины, несущей Чашу, вытягиваются лица лошадников. Онгр едва подавил крик: Чашу Мира несла его дочь, отданная в жены одному из сыновей Данбора. Даже не взглянув на отца, она преклонила левое колено перед вождем детей Мамонта и с поклоном подала ему чашу. Приняв ее, Данбор кивком отпустил молодую женщину.
«Вот видишь, великий вождь детей Пегой Кобылы. – В его ровном голосе звучала еле заметная горечь. И насмешка. – Ваши сестры так и остались женами моих братьев. И ни одна из них не пожелала к вам вернуться… после того, что вы сотворили с нашими сестрами. Считаешь ли ты по-прежнему, что Долг Крови уплачен сполна?»
Чаше Мира еще долго пришлось покоиться на коленях вождя детей Мамонта, прежде чем она была пущена по кругу. Обсуждали выкуп. И тропы, по которым сыновья Мамонта могли преследовать свою добычу. И спорные выходы хорошего кремня – из-за них уже не раз происходили мелкие стычки. Впрочем, шестиногие, раздавленные увиденным и услышанным, торговались вяло.
Наконец очередной «Вечный Мир» был заключен. («Надолго ли?» – подумал Аймик.) И когда шестиногие уже уходили, случилось происшествие, не одному лишь Аймику – всем показавшее: НЕ НАДОЛГО.
Они уже спускались с каменистой площадки, на которой проходил Совет, вниз по тропе, ведущей к реке, ограничивающей земли детей Мамонта, как вдруг в их спины ударил женский крик:
«Эй! Как там тебя? Креон, что ли? Вождь детей Сайги! Ты говорил мне, что любишь мою сестренку без памяти. Ты хоть сам отрезал ей голову или попросил кого?» (Айрита!)
«МОЛЧИ, ЖЕНЩИНА!» – в ярости прорычал ее отец. Тот, кого звали Креоном, не обернулся. Он только вздрогнул всем телом, как олень, которому под лопатку входит смертельная стрела.
И никто не обернулся. Но некоторое время спустя внизу послышался непонятный шум. Подбежав к краю тропы, Аймик увидел, что мужчины осторожно поднимают с земли бездыханное тело Креона, укладывают его на плащ…
«Закололся!» – удовлетворенно выдохнула Айрита в самое его ухо. Оказывается, он держал ее за руку, сам того не замечая.
Лошадники с мертвым телом одного из своих вождей двинулись дальше. И взгляды, которые бросили назад замыкающие, не сулили детям Мамонта ничего хорошего…
7
…Да, тогда-то стали всерьез возвращаться сомнения: а что если Онгр прав, и он, Аймик, совсем не тот, кем его чтут дети Мамонта? Некогда его убедили в Избранничестве; не только колдуны – странные сны тоже. Потом, у Дада, понял: все – обман, наведенный Черным Колдуном и его хозяевами. Так думал он и пока был в плену… И вот теперь, после невероятного побега и войны, после того, как все дети Мамонта признали в нем Северного Посланца…
Но в самом деле: где же тогда эта самая Инельга? И кто она такая? Случайные фразы, обрывки разговоров не складывались в общую картину. В сущности, Аймик понял только одно: дети Мамонта (быть может, не только они) верят в то, что где-то здесь живет Бессмертная, ждущая то ли своего жениха, то ли мужа, – Северного посланца…
(И это, пожалуй, вызывало самые большие сомнения: если он, Аймик, и впрямь – Северный Посланец, то как могло быть, что он до сих пор ни сном ни духом не ведал о своей бессмертной невесте-жене?)
…и что лошадники, удерживая Аймика в плену, нарушили какую-то Древнюю Клятву.
(А они говорят, что не нарушали никаких клятв. Просто не считали Аймика Северным Посланцем – вот и все. И может быть, они были правы.)
Аймик заметил, что его спутники ускоряют шаги, и вскоре колеблющийся отсвет пламени очагов лег на их лица, осветил конец тропы. Вот и дошли. Вот и дома. За размышлениями Аймик и не заметил, как пролетело время.
У входа в пещеру выросла темная фигура:
– Мужчины! Ну наконец-то. Вечерняя трапеза готова, и мы уже заждались.
Это, конечно, Айрита. Вернувшись в свой Род, она повеселела, стала еще уверенней и… кажется, еще краше. А после набега на стойбище колдуна детей Пегой Кобылы… Даже замужние, много рожавшие женщины прислушиваются к словам юной воительницы, а уж детишки – те и вовсе табуном за ней ходят.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134
Собеседник заерзал, готовясь что-то возразить, но Данбор предостерегающе приподнял руку:
«И разве вправе мы судить о путях Могучих и Бессмертных? Решать за них? Ты вот говоришь: „Почему Бессмертная не пришла к тому, кого ждет?“ А я отвечу: разве смогли бы двое беглецов пройти через все ваши земли и спастись, если бы им не помогли Могучие? Я слишком хорошо знаю и ценю ваших следопытов и воинов и говорю: НЕТ! А наша война! Я не обольщаюсь: она бы не кончилась так… как кончилась, если бы не Северный Посланец и его покровители. Вот почему сейчас он здесь, рядом со мной».
«Что ж, – нехотя процедил предводитель Рода Пегой Кобылы, – я верил своему колдуну. Что бы ни говорили теперь, он был мудр и могуч. Но и самые мудрые могут ошибаться. За свою ошибку он заплатил сполна… Не так ли?»
Данбор помолчал. Аймик, сидящий чуть сзади, не мог хорошенько рассмотреть лицо вождя, но заметил, как слегка дрогнули его лопатки. Наконец вождь детей Мамонта заговорил, и теперь его голос не был так бесстрастен, как прежде:
«Хорошо. Допустим… А как же быть с нашими сестрами, отданными вам в жены по уговору? Они-то чем провинились перед вами, что вы сотворили такое?»
Вопрос угодил в цель, словно внезапно брошенный дротик. Аймику показалось на миг, – побледневший предводитель сыновей Пегой Кобылы сейчас вскочит на ноги и они схватятся врукопашную. Но нет. Он сумел сдержаться.
«Я понимаю горе сыновей Мамонта. Но пусть и они нас поймут. Мой единственный сын пал от руки твоей дочери, о великий вождь! Которую вы отказались нам выдать. Вот тогда-то наш колдун и сказал мне: „Это единственное, что может искупить кровь твоего сына!“ Что ж, повторяю: он расплатился за все. К тому же… – тонкая усмешка тронула его губы, – у вас ведь тоже были женами наши сестры, не так ли? Где же они сейчас? Полагаю, Долг Крови уплачен сполна. Но, быть может, великий вождь детей Мамонта не желает пить с нами из Чаши Мира? Что ж, мы готовы и к такому исходу. Только помни: военная удача переменчива!» Данбор ответил немедля: «Нет, мы готовы пить с вами из Чаши Мира. Сейчас ее принесут. И тогда ты сам решишь, уплачен ли Долг Крови?»
По его знаку молодая женщина отделилась от толпы и медленно двинулась к вождям враждующих Родов, держа обеими руками большую деревянную чашу, наполненную особым отваром. Его пьют только вожди. И только когда заключается мир.
Аймик видел, как по мере приближения женщины, несущей Чашу, вытягиваются лица лошадников. Онгр едва подавил крик: Чашу Мира несла его дочь, отданная в жены одному из сыновей Данбора. Даже не взглянув на отца, она преклонила левое колено перед вождем детей Мамонта и с поклоном подала ему чашу. Приняв ее, Данбор кивком отпустил молодую женщину.
«Вот видишь, великий вождь детей Пегой Кобылы. – В его ровном голосе звучала еле заметная горечь. И насмешка. – Ваши сестры так и остались женами моих братьев. И ни одна из них не пожелала к вам вернуться… после того, что вы сотворили с нашими сестрами. Считаешь ли ты по-прежнему, что Долг Крови уплачен сполна?»
Чаше Мира еще долго пришлось покоиться на коленях вождя детей Мамонта, прежде чем она была пущена по кругу. Обсуждали выкуп. И тропы, по которым сыновья Мамонта могли преследовать свою добычу. И спорные выходы хорошего кремня – из-за них уже не раз происходили мелкие стычки. Впрочем, шестиногие, раздавленные увиденным и услышанным, торговались вяло.
Наконец очередной «Вечный Мир» был заключен. («Надолго ли?» – подумал Аймик.) И когда шестиногие уже уходили, случилось происшествие, не одному лишь Аймику – всем показавшее: НЕ НАДОЛГО.
Они уже спускались с каменистой площадки, на которой проходил Совет, вниз по тропе, ведущей к реке, ограничивающей земли детей Мамонта, как вдруг в их спины ударил женский крик:
«Эй! Как там тебя? Креон, что ли? Вождь детей Сайги! Ты говорил мне, что любишь мою сестренку без памяти. Ты хоть сам отрезал ей голову или попросил кого?» (Айрита!)
«МОЛЧИ, ЖЕНЩИНА!» – в ярости прорычал ее отец. Тот, кого звали Креоном, не обернулся. Он только вздрогнул всем телом, как олень, которому под лопатку входит смертельная стрела.
И никто не обернулся. Но некоторое время спустя внизу послышался непонятный шум. Подбежав к краю тропы, Аймик увидел, что мужчины осторожно поднимают с земли бездыханное тело Креона, укладывают его на плащ…
«Закололся!» – удовлетворенно выдохнула Айрита в самое его ухо. Оказывается, он держал ее за руку, сам того не замечая.
Лошадники с мертвым телом одного из своих вождей двинулись дальше. И взгляды, которые бросили назад замыкающие, не сулили детям Мамонта ничего хорошего…
7
…Да, тогда-то стали всерьез возвращаться сомнения: а что если Онгр прав, и он, Аймик, совсем не тот, кем его чтут дети Мамонта? Некогда его убедили в Избранничестве; не только колдуны – странные сны тоже. Потом, у Дада, понял: все – обман, наведенный Черным Колдуном и его хозяевами. Так думал он и пока был в плену… И вот теперь, после невероятного побега и войны, после того, как все дети Мамонта признали в нем Северного Посланца…
Но в самом деле: где же тогда эта самая Инельга? И кто она такая? Случайные фразы, обрывки разговоров не складывались в общую картину. В сущности, Аймик понял только одно: дети Мамонта (быть может, не только они) верят в то, что где-то здесь живет Бессмертная, ждущая то ли своего жениха, то ли мужа, – Северного посланца…
(И это, пожалуй, вызывало самые большие сомнения: если он, Аймик, и впрямь – Северный Посланец, то как могло быть, что он до сих пор ни сном ни духом не ведал о своей бессмертной невесте-жене?)
…и что лошадники, удерживая Аймика в плену, нарушили какую-то Древнюю Клятву.
(А они говорят, что не нарушали никаких клятв. Просто не считали Аймика Северным Посланцем – вот и все. И может быть, они были правы.)
Аймик заметил, что его спутники ускоряют шаги, и вскоре колеблющийся отсвет пламени очагов лег на их лица, осветил конец тропы. Вот и дошли. Вот и дома. За размышлениями Аймик и не заметил, как пролетело время.
У входа в пещеру выросла темная фигура:
– Мужчины! Ну наконец-то. Вечерняя трапеза готова, и мы уже заждались.
Это, конечно, Айрита. Вернувшись в свой Род, она повеселела, стала еще уверенней и… кажется, еще краше. А после набега на стойбище колдуна детей Пегой Кобылы… Даже замужние, много рожавшие женщины прислушиваются к словам юной воительницы, а уж детишки – те и вовсе табуном за ней ходят.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134