— Ох, клянусь Хаосом, я совсем не это хотела сказать!
В сумеречном свете девушка заметила, как дрогнули его губы.
— Я знаю, что ты не хотела поиздеваться над моей теперешней… э-э… впечатляющей физиономией. Керис, когда человек лишается всего, что только у него было, чего ему бояться? Что же касается… Как бы это назвать? Уверенности в себе? Нельзя постоянно находиться в компании таких людей, как Даврон и Мелдор, и не пообтесаться немного. За эти пять лет я изменился больше, чем некоторые люди меняются за всю жизнь. — Скоу отнял руку от своей захваченной желчевиком ноги и коснулся Керис, словно пытаясь найти в ней опору. Девушка подавила импульс отдернуть руку от его обжигающих пальцев.
— Ты ведь леувидица, правда? — спросил он, убирая наконец руку.
— Не знаю. Может быть… но как это определить?
— Ты чувствуешь скверну этого места так, как это не дано мне. Я могу видеть, что нас окружает, а ты… У тебя по коже мурашки бегут просто потому, что все здесь полно калечащей человека леу. Такие места называют трясинами: здесь распад мира происходит быстрее всего. В трясинах живут самые зловредные из Диких и самые древние Приспешники. Здесь все отравлено дыханием Разрушителя — и ты чувствуешь это нутром. А еще тебя обжигает мое прикосновение — из-за той скверны леу, что превратила меня в меченого.
Керис кивнула.
— Такова трагедия отверженных, — продолжал Скоу. — Мы с Давроном вместе пять лет. Благодаря ему я не сошел с ума, да и жизнь он мне спасал не раз. Впрочем, думаю, что и я ему помогал. Мы любим друг друга так крепко, как только могут любить верные друзья, — и все же он не может выносить моего прикосновения больше секунды или двух. Ему приходится стискивать зубы, даже когда он просто кладет руку мне на плечо. Мы с ним как братья, но ему приходится садиться по другую сторону костра. Для меня нет человека ближе, но я не могу его обнять. Пожалей меченых, Керис. Те, кто не является леувидцем, с отвращением отворачиваются от нас, потому что не могут понять. Леувидцы могут почувствовать наше несчастье, потому что способны видеть нашу человеческую природу под мерзкой оболочкой, — но вынуждены отстраняться, потому что из-за своей чувствительности не в силах вынести присутствия Хаоса, сил разрушения, сделавших нас неприкасаемыми. Мы с Давроном путешествуем вместе, но трудимся порознь.
Керис поняла теперь, почему эти двое приветствовали друг друга таким странным жестом. Мимолетное прикосновение к внешней стороне ладони — большего Даврон вынести не мог.
— А не слышал ли ты… не слышал ли о месте, которое называют «Звезда Надежды»? — спросила Керис. Скоу фыркнул.
— Где волшебники с помощью магии исцеляют отверженных? Не верь этим сказкам, Керис. Для меня нет лекарства. Если бы когда-нибудь удалось победить Разрушителя и в Неустойчивости воцарился Порядок, мы, меченые, погибли бы. Порядок убил бы нас в течение месяца или двух. Мы стали противны природе, и пути назад нет. Мне придется жить и умереть в этом теле. Я мужчина со всеми мужскими желаниями и чувствами, но выгляжу как чудовище и должен мужественно сносить отвращение в глазах других людей. В глазах женщин. Нам не остается никого, кроме таких же меченых. — Скоу посмотрел Керис в глаза, и она поняла: он говорит ей о том, что заметил впечатление, которое произвел на нее при первой встрече. Отвращение, жалость, сочувствие, любопытство — он заметил все это и испытал горечь, хоть и понимал ее чувства. Потом он снова улыбнулся девушке, словно хотел сказать, что знает: теперь она видит его в другом свете.
— Но ведь меченые живут на станциях, — медленно проговорила Керис, думая о своем. — И на неизменных точках — вроде той, где мы остановились. А ведь в таких местах проявляется стабильность. Должно быть, она отличается от упорядоченной стабильности в Постоянствах, но все же… Если бы нам удалось узнать, как возникают подобные места… Если бы удалось скопировать те воздействия, что создают их…
— Если когда-нибудь узнаешь, скажи мне, — хмыкнул Скоу.
— Когда-то же такое произошло, — заметила Керис, но боль отгородила Скоу от нее.
Девушка испытала большое облегчение, услышав стук копыт.
Даврона и Квирка сопровождали Мелдор, Портрон и Берейн; они захватили с собой фонари. Без них уже нельзя было обойтись: под деревьями стало совсем темно. Квирк бросил на Керис выразительный взгляд.
— Эта твоя проклятая лошадь меня укусила! — прошипел он, спешиваясь и потирая мягкую часть спины.
Даврон спрыгнул с лошади и быстро подошел к Керис и Скоу. Окинув быстрым взглядом все вокруг, он, не обращая на Керис внимания, улыбнулся Скоу. Девушка впервые увидела на его лице искреннюю улыбку и поразилась перемене. Даврон внезапно из гранитной скалы превратился в привлекательного человека. Годы словно сошли с него, и теперь девушка могла поверить в то, что ему действительно всего двадцать девять. Обсидиан засветился изнутри, лицо смягчилось, морщины разгладились…
— Я думал, ты более осмотрителен, Сэмми, — сказал он. Сэмми. Не Скоу. Голос оставался все таким же резким, но в нем прозвучала нежность.
— Не посмотрел, куда ступаю, — ответил Скоу, пожимая плечами. — Вы принесли топор?
— Да, но это последнее средство, мой друг…
— Не теряй времени, Даврон. Берись за дело, и кончим с этим.
— Есть, и другие способы.
Скоу озадаченно перевел глаза с Даврона на Мелдора и, казалось, понял, что имеет в виду проводник. Его лицо помрачнело.
— Нет. Ты не представляешь, что может случиться. И как насчет… — Он искоса бросил взгляд на Портрона. Даврон пожал плечами.
— Ладно, Дав, будь практичен, — тихо и твердо продолжал Скоу. — Ты же меня знаешь. Я вынесу.
— Может быть, и вынесешь, но кто сказал, что вынесу я? — Слова были совсем простыми, но за ними многое скрывалось. Это поняли все.
— Я возьмусь, — равнодушно протянул Берейн. — В моем имении я известен своим умением рубить. — Все знали, что это не похвальба: молодые богатые бездельники в Первом Постоянстве часто устраивали состязания по рубке деревьев — просто ради развлечения, а также, возможно, чтобы позлить церковников, которые смотрели на любое срубленное дерево как на недопустимую перемену, но были бессильны против представителей знатных семей.
Керис заметила, как Даврон посмотрел на Мелдора; ей показалось, что такой взгляд способен опалить ресницы. Берейн ничего даже не заметил. Девушке была невыносима мысль о том, что этот лощеный представитель золотой молодежи сейчас отрубит ногу Скоу, а вернувшись домой, станет хвалиться своим подвигом перед приятелями. Даже Портрон, опустившийся рядом со Скоу на колени и совершавший молитвенный кинезис, не смог скрыть отвращения, вызванного словами Берейна.
Лишь Мелдор никак на них не прореагировал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140
В сумеречном свете девушка заметила, как дрогнули его губы.
— Я знаю, что ты не хотела поиздеваться над моей теперешней… э-э… впечатляющей физиономией. Керис, когда человек лишается всего, что только у него было, чего ему бояться? Что же касается… Как бы это назвать? Уверенности в себе? Нельзя постоянно находиться в компании таких людей, как Даврон и Мелдор, и не пообтесаться немного. За эти пять лет я изменился больше, чем некоторые люди меняются за всю жизнь. — Скоу отнял руку от своей захваченной желчевиком ноги и коснулся Керис, словно пытаясь найти в ней опору. Девушка подавила импульс отдернуть руку от его обжигающих пальцев.
— Ты ведь леувидица, правда? — спросил он, убирая наконец руку.
— Не знаю. Может быть… но как это определить?
— Ты чувствуешь скверну этого места так, как это не дано мне. Я могу видеть, что нас окружает, а ты… У тебя по коже мурашки бегут просто потому, что все здесь полно калечащей человека леу. Такие места называют трясинами: здесь распад мира происходит быстрее всего. В трясинах живут самые зловредные из Диких и самые древние Приспешники. Здесь все отравлено дыханием Разрушителя — и ты чувствуешь это нутром. А еще тебя обжигает мое прикосновение — из-за той скверны леу, что превратила меня в меченого.
Керис кивнула.
— Такова трагедия отверженных, — продолжал Скоу. — Мы с Давроном вместе пять лет. Благодаря ему я не сошел с ума, да и жизнь он мне спасал не раз. Впрочем, думаю, что и я ему помогал. Мы любим друг друга так крепко, как только могут любить верные друзья, — и все же он не может выносить моего прикосновения больше секунды или двух. Ему приходится стискивать зубы, даже когда он просто кладет руку мне на плечо. Мы с ним как братья, но ему приходится садиться по другую сторону костра. Для меня нет человека ближе, но я не могу его обнять. Пожалей меченых, Керис. Те, кто не является леувидцем, с отвращением отворачиваются от нас, потому что не могут понять. Леувидцы могут почувствовать наше несчастье, потому что способны видеть нашу человеческую природу под мерзкой оболочкой, — но вынуждены отстраняться, потому что из-за своей чувствительности не в силах вынести присутствия Хаоса, сил разрушения, сделавших нас неприкасаемыми. Мы с Давроном путешествуем вместе, но трудимся порознь.
Керис поняла теперь, почему эти двое приветствовали друг друга таким странным жестом. Мимолетное прикосновение к внешней стороне ладони — большего Даврон вынести не мог.
— А не слышал ли ты… не слышал ли о месте, которое называют «Звезда Надежды»? — спросила Керис. Скоу фыркнул.
— Где волшебники с помощью магии исцеляют отверженных? Не верь этим сказкам, Керис. Для меня нет лекарства. Если бы когда-нибудь удалось победить Разрушителя и в Неустойчивости воцарился Порядок, мы, меченые, погибли бы. Порядок убил бы нас в течение месяца или двух. Мы стали противны природе, и пути назад нет. Мне придется жить и умереть в этом теле. Я мужчина со всеми мужскими желаниями и чувствами, но выгляжу как чудовище и должен мужественно сносить отвращение в глазах других людей. В глазах женщин. Нам не остается никого, кроме таких же меченых. — Скоу посмотрел Керис в глаза, и она поняла: он говорит ей о том, что заметил впечатление, которое произвел на нее при первой встрече. Отвращение, жалость, сочувствие, любопытство — он заметил все это и испытал горечь, хоть и понимал ее чувства. Потом он снова улыбнулся девушке, словно хотел сказать, что знает: теперь она видит его в другом свете.
— Но ведь меченые живут на станциях, — медленно проговорила Керис, думая о своем. — И на неизменных точках — вроде той, где мы остановились. А ведь в таких местах проявляется стабильность. Должно быть, она отличается от упорядоченной стабильности в Постоянствах, но все же… Если бы нам удалось узнать, как возникают подобные места… Если бы удалось скопировать те воздействия, что создают их…
— Если когда-нибудь узнаешь, скажи мне, — хмыкнул Скоу.
— Когда-то же такое произошло, — заметила Керис, но боль отгородила Скоу от нее.
Девушка испытала большое облегчение, услышав стук копыт.
Даврона и Квирка сопровождали Мелдор, Портрон и Берейн; они захватили с собой фонари. Без них уже нельзя было обойтись: под деревьями стало совсем темно. Квирк бросил на Керис выразительный взгляд.
— Эта твоя проклятая лошадь меня укусила! — прошипел он, спешиваясь и потирая мягкую часть спины.
Даврон спрыгнул с лошади и быстро подошел к Керис и Скоу. Окинув быстрым взглядом все вокруг, он, не обращая на Керис внимания, улыбнулся Скоу. Девушка впервые увидела на его лице искреннюю улыбку и поразилась перемене. Даврон внезапно из гранитной скалы превратился в привлекательного человека. Годы словно сошли с него, и теперь девушка могла поверить в то, что ему действительно всего двадцать девять. Обсидиан засветился изнутри, лицо смягчилось, морщины разгладились…
— Я думал, ты более осмотрителен, Сэмми, — сказал он. Сэмми. Не Скоу. Голос оставался все таким же резким, но в нем прозвучала нежность.
— Не посмотрел, куда ступаю, — ответил Скоу, пожимая плечами. — Вы принесли топор?
— Да, но это последнее средство, мой друг…
— Не теряй времени, Даврон. Берись за дело, и кончим с этим.
— Есть, и другие способы.
Скоу озадаченно перевел глаза с Даврона на Мелдора и, казалось, понял, что имеет в виду проводник. Его лицо помрачнело.
— Нет. Ты не представляешь, что может случиться. И как насчет… — Он искоса бросил взгляд на Портрона. Даврон пожал плечами.
— Ладно, Дав, будь практичен, — тихо и твердо продолжал Скоу. — Ты же меня знаешь. Я вынесу.
— Может быть, и вынесешь, но кто сказал, что вынесу я? — Слова были совсем простыми, но за ними многое скрывалось. Это поняли все.
— Я возьмусь, — равнодушно протянул Берейн. — В моем имении я известен своим умением рубить. — Все знали, что это не похвальба: молодые богатые бездельники в Первом Постоянстве часто устраивали состязания по рубке деревьев — просто ради развлечения, а также, возможно, чтобы позлить церковников, которые смотрели на любое срубленное дерево как на недопустимую перемену, но были бессильны против представителей знатных семей.
Керис заметила, как Даврон посмотрел на Мелдора; ей показалось, что такой взгляд способен опалить ресницы. Берейн ничего даже не заметил. Девушке была невыносима мысль о том, что этот лощеный представитель золотой молодежи сейчас отрубит ногу Скоу, а вернувшись домой, станет хвалиться своим подвигом перед приятелями. Даже Портрон, опустившийся рядом со Скоу на колени и совершавший молитвенный кинезис, не смог скрыть отвращения, вызванного словами Берейна.
Лишь Мелдор никак на них не прореагировал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140