Да, я знаю: некоторым приходится тяжелее, чем остальным. Но в этом нет вины ни церкви, ни Закона. Все зло от Разрушителя… — Керис ворошила угли. — Я отправилась с вами, но продолжаю чувствовать, что совершаю ужасный грех. Мною двигало полдюжины причин — и по большей части эгоистических. Думаю, что я очень себялюбива. — Девушка подвинула в огонь несгоревшие деревяшки. — Что это за дерево?
— Это вовсе не дерево, — рассеянно ответил Скоу. — Том Дешевка отрубил несколько кусков от Губки. — Он кинул еще несколько штук на тлеющие угли, и они загорелись синеватым пламенем. Скоу начал стругать один кусок ножом. — Не думаю, что я смогу сегодня уснуть.
— Я тоже. — Некоторое время они молчали, потом Керис обратила внимание на нож Скоу. — Необычное лезвие. Почему оно так блестит?
— Это из-за того металла, из которого оно сделано. Мне его подарил Даврон. Он думает, что нож изготовили еще до Разрушения, когда люди знали, как делать такие замечательные вещи.
— Такой древний? Но ведь прошла тысяча лет… — Керис вспомнила о металлической чайнице в лавке картографа в Кибблберри. — Неужели возможно, чтобы уцелело что-то от тех времен?
— Никто же теперь не умеет изготовлять подобный металл. По правде сказать, не думаю, чтобы его использовали все это время: он бы стерся, когда его точили. Да и рукоять, наверное, меняли — и, может быть, не один раз.
— Когда я была маленькой, — задумчиво сказала Керис, — я часто мечтала о том, чтобы жить во времена маркграфства Мейлинвар, когда по океанам плавали корабли. Я представляла себе море — вода всюду, куда ни посмотришь, хоть это и трудно вообразить. Как ты думаешь, какого она была цвета? Коричневая, как в Струящейся? Или зеленая, как в нашей речке? А может быть, цвета чая, как в протекающей через лес Таггарт реке Варбусс?
— В один прекрасный день ты снова сможешь плавать по морю, и тогда сама все увидишь.
— Ты в самом деле в это веришь?
— Да. Ты не знаешь Мелдора так хорошо, как знаю его я. Даврона я люблю как брата, но Мелдор… За Мелдором, если он скажет, я пойду на другой конец Неустойчивости. Он сделает то, что обещает: освободит нас всех.
— Это же просто смешно! Мечта, глупая мечта… Вроде моей детской — увидеть океан.
— Керис, если не освободим себя мы сами, кто за нас это сделает? Церковь? Ее старания не приносят успеха. Цепь часовен кинезиса за последние годы отодвинулась во многих местах. Ты убедишься в этом, когда мы доберемся до Пятого Постоянства. С каждым годом территория Постоянств уменьшается. Восьмому грозит опасность разделиться на два… Керис, церковь и Закон не способны больше сдерживать Хаос. А уж о том, чтобы возвратить утраченное, церковники и не думают. Ни у кого не возникало такой мысли — оттеснить Разрушителя и вернуть то, что нам принадлежит, — до тех пор, пока не появился Мелдор. У Мелдора есть мечта, и за нее стоит драться.
— Будь такое возможно, разве Создатель давным-давно не сделал бы этого?
— Читай Священные Книги, Керис. Хаос обрушился на Мейлинвар потому, что кое-кто из людей стал поддерживать Карасму Разрушителя. Мы верим, что только люди могут победить врага, которого сами же по глупости призвали. Все это сказано в писаниях. Мы слишком долго не обращали внимания на пророчества, переиначивали их, утверждали, что это всего лишь аллегории, хотя в книгах все точно сказано. Создатель дал нам через своих пророков и через Посвященных все ответы — но мы предпочли не слушать!
Керис посмотрела на Скоу и ничего не сказала.
Тот поднял на нее глаза, ожидая ответа.
— Я тебя удивил?
— Просто поразил.
— Это, конечно, не мои слова, а Мелдора, но я давно уже думаю, что он прав.
— Но ты говоришь почти как церковник.
— О нет, ничего подобного! Церковь использует Священные Книги для оправдания Порядка и отсутствия перемен. Мелдор учит, что писания нужно изучать для того, чтобы узнать, как изменить мир, чтобы победить Разрушителя. Мелдор глубоко религиозен, но его взгляды не совпадают со взглядами церкви.
Керис поразили слова Скоу.
— Но ведь может быть только одна религия и один правильный путь. Даже думать иначе — ересь. Единственное преступление — кроме врожденного уродства, — которое наказывается смертью…
— Он объяснил бы тебе все лучше. Спроси его. — Скоу улыбнулся Керис, как большая дружелюбная собака.
Керис отвернулась и взглянула в сторону Губки, которая теперь была видна лишь как темный силуэт на фоне звездного неба.
— Если он жив.
— Он выживет. Он не выполнил еще своего предназначения. И твои карты тромплери тоже сыграют свою роль — вот увидишь. — Скоу поднял кусок материала Губки, который обстругивал. У него получилась фигурка — грубое, но похожее изображение Стоквуда. — Что за ужасная ирония судьбы: если и правда мой конь-переросток убил Даврона… — Рука Скоу на мгновение сжала фигурку, словно желая раздавить, потом меченый бросил ее в огонь и стал смотреть, как она горит.
Беспокойство заставило Керис встать и посмотреть на Костлявый Кулак. Она ни на секунду не забывала о нем с тех пор, как выбралась из Губки; он все время был в поле ее зрения, где-то на границе ее сознания. Однако после первого раза девушка старалась не смотреть на него прямо. Костлявый Кулак был слишком полон силы, слишком притягателен, слишком опасен. Теперь Керис заставила себя смотреть, осознать реальность угрозы и могущество этого фонтана леу.
Внизу в долине Широкий лился сквозь ночь, как полноводная река танцующего света. Где-то за ним, скрытая темнотой, текла настоящая река — Струящаяся. Правее, пересекая Губку, извивались капризный Блуждающий и узкий Танцующий. Их слияние с Широким было столкновением сил, водоворотом, заставлявшим энергию и свет взмывать вверх, образуя вечно существующее грибообразное облако кипящего пурпура и ядовитой синевы. Оно рождало свой собственный свет, тлело и разбрасывало искры, вспыхивало и гасло, иногда как игривая молния, иногда как грозный лесной пожар, иногда холодное и ускользающее, как болотный огонек.
Костлявый Кулак, которого боялись и избегали все жители Неустойчивости, — вот он, перед ней, на расстоянии часа езды…
— Он меня притягивает, — пробормотала Керис, — я это все время чувствую. Он рождает во мне беспокойство. — «Как в тот раз в потоке леу, когда я хотела, чтобы Даврон меня любил…» — Я чувствую желание войти в него. — Девушка поежилась.
Скоу смотрел на Керис, а не на леу.
— Я ее не вижу и не чувствую. Она для меня ничего не значит. — Он пожал плечами. — Мелдор наслаждается леу, а вот Даврон более осторожен.
Керис отвернулась от Кулака и снова взглянула на Губку.
— Та леу, которую я видела… та, что убила Диких, напавших на меня, — откуда она взялась? — Скоу промолчал. — Это ведь сделал Даврон, верно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140
— Это вовсе не дерево, — рассеянно ответил Скоу. — Том Дешевка отрубил несколько кусков от Губки. — Он кинул еще несколько штук на тлеющие угли, и они загорелись синеватым пламенем. Скоу начал стругать один кусок ножом. — Не думаю, что я смогу сегодня уснуть.
— Я тоже. — Некоторое время они молчали, потом Керис обратила внимание на нож Скоу. — Необычное лезвие. Почему оно так блестит?
— Это из-за того металла, из которого оно сделано. Мне его подарил Даврон. Он думает, что нож изготовили еще до Разрушения, когда люди знали, как делать такие замечательные вещи.
— Такой древний? Но ведь прошла тысяча лет… — Керис вспомнила о металлической чайнице в лавке картографа в Кибблберри. — Неужели возможно, чтобы уцелело что-то от тех времен?
— Никто же теперь не умеет изготовлять подобный металл. По правде сказать, не думаю, чтобы его использовали все это время: он бы стерся, когда его точили. Да и рукоять, наверное, меняли — и, может быть, не один раз.
— Когда я была маленькой, — задумчиво сказала Керис, — я часто мечтала о том, чтобы жить во времена маркграфства Мейлинвар, когда по океанам плавали корабли. Я представляла себе море — вода всюду, куда ни посмотришь, хоть это и трудно вообразить. Как ты думаешь, какого она была цвета? Коричневая, как в Струящейся? Или зеленая, как в нашей речке? А может быть, цвета чая, как в протекающей через лес Таггарт реке Варбусс?
— В один прекрасный день ты снова сможешь плавать по морю, и тогда сама все увидишь.
— Ты в самом деле в это веришь?
— Да. Ты не знаешь Мелдора так хорошо, как знаю его я. Даврона я люблю как брата, но Мелдор… За Мелдором, если он скажет, я пойду на другой конец Неустойчивости. Он сделает то, что обещает: освободит нас всех.
— Это же просто смешно! Мечта, глупая мечта… Вроде моей детской — увидеть океан.
— Керис, если не освободим себя мы сами, кто за нас это сделает? Церковь? Ее старания не приносят успеха. Цепь часовен кинезиса за последние годы отодвинулась во многих местах. Ты убедишься в этом, когда мы доберемся до Пятого Постоянства. С каждым годом территория Постоянств уменьшается. Восьмому грозит опасность разделиться на два… Керис, церковь и Закон не способны больше сдерживать Хаос. А уж о том, чтобы возвратить утраченное, церковники и не думают. Ни у кого не возникало такой мысли — оттеснить Разрушителя и вернуть то, что нам принадлежит, — до тех пор, пока не появился Мелдор. У Мелдора есть мечта, и за нее стоит драться.
— Будь такое возможно, разве Создатель давным-давно не сделал бы этого?
— Читай Священные Книги, Керис. Хаос обрушился на Мейлинвар потому, что кое-кто из людей стал поддерживать Карасму Разрушителя. Мы верим, что только люди могут победить врага, которого сами же по глупости призвали. Все это сказано в писаниях. Мы слишком долго не обращали внимания на пророчества, переиначивали их, утверждали, что это всего лишь аллегории, хотя в книгах все точно сказано. Создатель дал нам через своих пророков и через Посвященных все ответы — но мы предпочли не слушать!
Керис посмотрела на Скоу и ничего не сказала.
Тот поднял на нее глаза, ожидая ответа.
— Я тебя удивил?
— Просто поразил.
— Это, конечно, не мои слова, а Мелдора, но я давно уже думаю, что он прав.
— Но ты говоришь почти как церковник.
— О нет, ничего подобного! Церковь использует Священные Книги для оправдания Порядка и отсутствия перемен. Мелдор учит, что писания нужно изучать для того, чтобы узнать, как изменить мир, чтобы победить Разрушителя. Мелдор глубоко религиозен, но его взгляды не совпадают со взглядами церкви.
Керис поразили слова Скоу.
— Но ведь может быть только одна религия и один правильный путь. Даже думать иначе — ересь. Единственное преступление — кроме врожденного уродства, — которое наказывается смертью…
— Он объяснил бы тебе все лучше. Спроси его. — Скоу улыбнулся Керис, как большая дружелюбная собака.
Керис отвернулась и взглянула в сторону Губки, которая теперь была видна лишь как темный силуэт на фоне звездного неба.
— Если он жив.
— Он выживет. Он не выполнил еще своего предназначения. И твои карты тромплери тоже сыграют свою роль — вот увидишь. — Скоу поднял кусок материала Губки, который обстругивал. У него получилась фигурка — грубое, но похожее изображение Стоквуда. — Что за ужасная ирония судьбы: если и правда мой конь-переросток убил Даврона… — Рука Скоу на мгновение сжала фигурку, словно желая раздавить, потом меченый бросил ее в огонь и стал смотреть, как она горит.
Беспокойство заставило Керис встать и посмотреть на Костлявый Кулак. Она ни на секунду не забывала о нем с тех пор, как выбралась из Губки; он все время был в поле ее зрения, где-то на границе ее сознания. Однако после первого раза девушка старалась не смотреть на него прямо. Костлявый Кулак был слишком полон силы, слишком притягателен, слишком опасен. Теперь Керис заставила себя смотреть, осознать реальность угрозы и могущество этого фонтана леу.
Внизу в долине Широкий лился сквозь ночь, как полноводная река танцующего света. Где-то за ним, скрытая темнотой, текла настоящая река — Струящаяся. Правее, пересекая Губку, извивались капризный Блуждающий и узкий Танцующий. Их слияние с Широким было столкновением сил, водоворотом, заставлявшим энергию и свет взмывать вверх, образуя вечно существующее грибообразное облако кипящего пурпура и ядовитой синевы. Оно рождало свой собственный свет, тлело и разбрасывало искры, вспыхивало и гасло, иногда как игривая молния, иногда как грозный лесной пожар, иногда холодное и ускользающее, как болотный огонек.
Костлявый Кулак, которого боялись и избегали все жители Неустойчивости, — вот он, перед ней, на расстоянии часа езды…
— Он меня притягивает, — пробормотала Керис, — я это все время чувствую. Он рождает во мне беспокойство. — «Как в тот раз в потоке леу, когда я хотела, чтобы Даврон меня любил…» — Я чувствую желание войти в него. — Девушка поежилась.
Скоу смотрел на Керис, а не на леу.
— Я ее не вижу и не чувствую. Она для меня ничего не значит. — Он пожал плечами. — Мелдор наслаждается леу, а вот Даврон более осторожен.
Керис отвернулась от Кулака и снова взглянула на Губку.
— Та леу, которую я видела… та, что убила Диких, напавших на меня, — откуда она взялась? — Скоу промолчал. — Это ведь сделал Даврон, верно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140