Даврон сделал все, что мог, чтобы Квирк не стал меченым, а Берейн не покорился Разрушителю. Керис прекрасно помнила, каким изможденным выглядел Даврон, когда появился из потока леу, не преуспев в этом. И девушка не сомневалась, что проводник испытывает глубочайший стыд из-за своей сделки с Карасмой, — она видела это в выражении его лица, в опущенных глазах, в том, как он краснел. Он не был безразличен к членам товарищества, он просто старался держаться от них на расстоянии. Может быть, именно стыд и заставлял его так себя вести? Керис думала, что так оно и есть, и никак не могла решить, следует ли презирать Даврона… или жалеть.
К ее удивлению, он теперь гораздо больше разговаривал с ней, чем раньше. Керис не могла понять причины этого, потому что Даврон совсем не старался ей понравиться или хотя бы завоевать ее доверие. Более того, иногда ей казалось, что его цель — как раз обратное и что на самом деле он хочет предстать перед ней в самом неприглядном виде.
— Не поворачивайся ко мне спиной, Кейлен, — говорил он ей, когда они оставались наедине. — Никогда не забывай: наступит день, и я должен буду служить Разрушителю. — В другой раз, объясняя ей что-то про Неустойчивость, Даврон добавлял: — Вооружайся знаниями, Керис. Никогда не знаешь, когда они тебе пригодятся. Я научу тебя всему, чему смогу, и кто знает — может быть, в один прекрасный день ты используешь свои знания против меня. — И он улыбался девушке своей насмешливой кривой улыбкой.
Что ж, по крайней мере теперь он ее видел, признавал в ней самостоятельную личность и был готов прислушиваться к ее словам. Керис в определенной мере удалось утвердить себя, но эта мысль не приносила ей удовлетворения. Она по-прежнему не чувствовала себя легко в обществе Даврона, ее смущало знание о его подчинении Разрушителю; беспокоило Керис и то, что Даврон все сильнее привлекал ее.
Она не пыталась говорить о сделке Даврона с Карасмой ни со Скоу, ни с Мелдором. Они знали о ней и ничего не предпринимали, а Мелдор к тому же воспользовался леу для того, чтобы освободить Скоу от желчевика, — все это говорило о том, что оба они или покорны Владыке Карасме, или опасно привержены леу. Керис не хотела иметь с ними дела. Ее даже смущало, что Скоу много времени проводит с Квирком, обучая его умениям, необходимым для выживания в Неустойчивости, объясняя, как можно заработать на жизнь, оказавшись изгнанным из Постоянств, помогая примириться с превращением в меченого.
Квирк день ото дня казался все более уверенным в себе; может быть, в этом была заслуга Скоу. Парень начал находить радость в своих способностях делаться невидимым и часто бродил по лагерю, предлагая остальным поспорить, что они его не заметят. Он решил добавить к своему имени прозвище, как это делали многие меченые, и стал называть себя Хамелеоном. Керис радовалась этой его новой способности наслаждаться жизнью; она только опасалась, что Скоу каким-то образом вовлечет Квирка в дела Даврона Сторре.
Стоило девушке подумать об этом, и она становилась раздражительной. Беда была еще и в том, что она симпатизировала Скоу и уважала Мелдора, а Даврон был для нее физически привлекателен, — но все ее инстинкты требовали от нее держаться от них подальше.
В конце концов Керис стала трусливо избегать их всех; это означало, что ей приходилось выбирать между болтливостью Портрона, вульгарностью Корриан или неуклюжестью и приторной льстивостью Гравала Харга.
Портрон подробно расспрашивал девушку обо всех деталях ее встречи с Владыкой Карасмой и был очень разочарован ее односложными ответами: Керис вовсе не хотелось разговаривать на эту тему. Она все еще остро переживала собственную вину и все время думала, жива ли еще Шейли… «Может быть, как раз сейчас она испускает последний вздох, а меня нет рядом… Может быть, она умерла прошлой ночью, всеми брошенная: Фирл ведь не останется дома только потому, что она умирает…»
К счастью, Портрона было легко отвлечь, и дело обычно кончалось тем, что он углублялся в какой-нибудь из своих бесконечных рассказов.
Однажды вечером Даврон назначил Керис в дозор вместе с Мелдором, что очень ее удивило. До тех пор она всегда оказывалась в паре с Портроном, а Мелдор, насколько ей было известно, обычно дежурил один.
Им выпала очередь обходить лагерь в середине ночи, и когда их вахта кончилась, Керис отправилась будить Корриан и Гравала. Заглянув в палатку Корриан, девушка увидела, что та спит на своей подстилке, открыв рот и выронив трубку. Табак и пепел черным покровом лежали на одеяле; рядом виднелось несколько старых подпалин, и Керис решила, что впредь не стоит ставить свою палатку близко от палатки Корриан. Как только женщина проснулась, Керис заглянула к Гравалу, но тот уже был на ногах: его разбудил Мелдор.
— Мне нужно поговорить с тобой, — тихо сказал Керис старик и отвел ее к себе с обычным безошибочным чувством направления, ловко перешагивая через колышки, видеть которых не мог.
Керис впервые оказалась в палатке Мелдора. Ее не удивило, что та была больше и роскошнее ее собственной: достаточно высокой, чтобы Мелдор мог стоять в полный рост, с центральным столбом из крепкого, но легкого бамбука. Одеяла из ангорской шерсти оказались самого лучшего качества, какие только можно было найти в Постоянствах, а подстилка хорошо простегана. Девушка заметила и другие признаки богатства: маленькую печку, топящуюся брикетами сухих листьев, кусок прекрасного мыла в черепаховой мыльнице, мягкое полотенце из тонкого полотна, какие выделывались только в Пятом Постоянстве.
— Боюсь, что лампы у меня нет, — сказал Мелдор. — Ты не возражаешь, если мы посидим в темноте?
Керис не стала говорить ему, что света от печки достаточно; ей даже приятно было осознавать, что старик, в конце концов, не все знает о своем окружении.
— Если все, чего ты от меня хочешь, — разговор, то не возражаю, — решительно ответила она. Мелдор тихо рассмеялся:
— Не тревожься, Керис. Садись на постель. Я хочу обсудить с тобой то, что случилось с Давроном. Завтра мы доберемся до станции Пикля, и нас беспокоит возможность того, что ты сообщишь о том, что узнала, другим людям.
— А можешь ты назвать причину, почему бы мне этого не делать? — спросила Керис, усаживаясь. В тот же момент у нее промелькнула мысль: «Сейчас он ответит: потому что в этом случае мы тебя убьем».
Мелдор высказался более иносказательно:
— Даврон не приверженец зла, просто очень несчастный и страдающий человек. Скоу и я все время с ним, пока он в Неустойчивости, — при каждой его поездке. Когда придет время, мы надеемся расстроить планы Разрушителя на Даврона. Если нам это не удастся, Даврон умрет. Мы со Скоу поклялись убить его.
— И он знает об этом?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140
К ее удивлению, он теперь гораздо больше разговаривал с ней, чем раньше. Керис не могла понять причины этого, потому что Даврон совсем не старался ей понравиться или хотя бы завоевать ее доверие. Более того, иногда ей казалось, что его цель — как раз обратное и что на самом деле он хочет предстать перед ней в самом неприглядном виде.
— Не поворачивайся ко мне спиной, Кейлен, — говорил он ей, когда они оставались наедине. — Никогда не забывай: наступит день, и я должен буду служить Разрушителю. — В другой раз, объясняя ей что-то про Неустойчивость, Даврон добавлял: — Вооружайся знаниями, Керис. Никогда не знаешь, когда они тебе пригодятся. Я научу тебя всему, чему смогу, и кто знает — может быть, в один прекрасный день ты используешь свои знания против меня. — И он улыбался девушке своей насмешливой кривой улыбкой.
Что ж, по крайней мере теперь он ее видел, признавал в ней самостоятельную личность и был готов прислушиваться к ее словам. Керис в определенной мере удалось утвердить себя, но эта мысль не приносила ей удовлетворения. Она по-прежнему не чувствовала себя легко в обществе Даврона, ее смущало знание о его подчинении Разрушителю; беспокоило Керис и то, что Даврон все сильнее привлекал ее.
Она не пыталась говорить о сделке Даврона с Карасмой ни со Скоу, ни с Мелдором. Они знали о ней и ничего не предпринимали, а Мелдор к тому же воспользовался леу для того, чтобы освободить Скоу от желчевика, — все это говорило о том, что оба они или покорны Владыке Карасме, или опасно привержены леу. Керис не хотела иметь с ними дела. Ее даже смущало, что Скоу много времени проводит с Квирком, обучая его умениям, необходимым для выживания в Неустойчивости, объясняя, как можно заработать на жизнь, оказавшись изгнанным из Постоянств, помогая примириться с превращением в меченого.
Квирк день ото дня казался все более уверенным в себе; может быть, в этом была заслуга Скоу. Парень начал находить радость в своих способностях делаться невидимым и часто бродил по лагерю, предлагая остальным поспорить, что они его не заметят. Он решил добавить к своему имени прозвище, как это делали многие меченые, и стал называть себя Хамелеоном. Керис радовалась этой его новой способности наслаждаться жизнью; она только опасалась, что Скоу каким-то образом вовлечет Квирка в дела Даврона Сторре.
Стоило девушке подумать об этом, и она становилась раздражительной. Беда была еще и в том, что она симпатизировала Скоу и уважала Мелдора, а Даврон был для нее физически привлекателен, — но все ее инстинкты требовали от нее держаться от них подальше.
В конце концов Керис стала трусливо избегать их всех; это означало, что ей приходилось выбирать между болтливостью Портрона, вульгарностью Корриан или неуклюжестью и приторной льстивостью Гравала Харга.
Портрон подробно расспрашивал девушку обо всех деталях ее встречи с Владыкой Карасмой и был очень разочарован ее односложными ответами: Керис вовсе не хотелось разговаривать на эту тему. Она все еще остро переживала собственную вину и все время думала, жива ли еще Шейли… «Может быть, как раз сейчас она испускает последний вздох, а меня нет рядом… Может быть, она умерла прошлой ночью, всеми брошенная: Фирл ведь не останется дома только потому, что она умирает…»
К счастью, Портрона было легко отвлечь, и дело обычно кончалось тем, что он углублялся в какой-нибудь из своих бесконечных рассказов.
Однажды вечером Даврон назначил Керис в дозор вместе с Мелдором, что очень ее удивило. До тех пор она всегда оказывалась в паре с Портроном, а Мелдор, насколько ей было известно, обычно дежурил один.
Им выпала очередь обходить лагерь в середине ночи, и когда их вахта кончилась, Керис отправилась будить Корриан и Гравала. Заглянув в палатку Корриан, девушка увидела, что та спит на своей подстилке, открыв рот и выронив трубку. Табак и пепел черным покровом лежали на одеяле; рядом виднелось несколько старых подпалин, и Керис решила, что впредь не стоит ставить свою палатку близко от палатки Корриан. Как только женщина проснулась, Керис заглянула к Гравалу, но тот уже был на ногах: его разбудил Мелдор.
— Мне нужно поговорить с тобой, — тихо сказал Керис старик и отвел ее к себе с обычным безошибочным чувством направления, ловко перешагивая через колышки, видеть которых не мог.
Керис впервые оказалась в палатке Мелдора. Ее не удивило, что та была больше и роскошнее ее собственной: достаточно высокой, чтобы Мелдор мог стоять в полный рост, с центральным столбом из крепкого, но легкого бамбука. Одеяла из ангорской шерсти оказались самого лучшего качества, какие только можно было найти в Постоянствах, а подстилка хорошо простегана. Девушка заметила и другие признаки богатства: маленькую печку, топящуюся брикетами сухих листьев, кусок прекрасного мыла в черепаховой мыльнице, мягкое полотенце из тонкого полотна, какие выделывались только в Пятом Постоянстве.
— Боюсь, что лампы у меня нет, — сказал Мелдор. — Ты не возражаешь, если мы посидим в темноте?
Керис не стала говорить ему, что света от печки достаточно; ей даже приятно было осознавать, что старик, в конце концов, не все знает о своем окружении.
— Если все, чего ты от меня хочешь, — разговор, то не возражаю, — решительно ответила она. Мелдор тихо рассмеялся:
— Не тревожься, Керис. Садись на постель. Я хочу обсудить с тобой то, что случилось с Давроном. Завтра мы доберемся до станции Пикля, и нас беспокоит возможность того, что ты сообщишь о том, что узнала, другим людям.
— А можешь ты назвать причину, почему бы мне этого не делать? — спросила Керис, усаживаясь. В тот же момент у нее промелькнула мысль: «Сейчас он ответит: потому что в этом случае мы тебя убьем».
Мелдор высказался более иносказательно:
— Даврон не приверженец зла, просто очень несчастный и страдающий человек. Скоу и я все время с ним, пока он в Неустойчивости, — при каждой его поездке. Когда придет время, мы надеемся расстроить планы Разрушителя на Даврона. Если нам это не удастся, Даврон умрет. Мы со Скоу поклялись убить его.
— И он знает об этом?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140