Вы, педагог, лишили одаренного юношу будущего. Это скандал сам по себе. Если родители пострадавших детей решат дать делу ход, школа окажется опозоренной. Более того – ее могут вообще закрыть…
Мессир Леонард кашлянул, не отрывая глаз от голубого экрана.
– Вы повели себя крайне безответственно, – выдержав паузу, продолжала дама Морана. – Выпустить зверей…
– Я их не выпускал, – вставил я слово. – Меня в это время не было в кабинете. Я пошел к…
– Так вы хотите сказать, что не выпускали зверей из клеток?
– Нет. Наверное, кто-то вошел в мое отсутствие.
– А заклинания? Охраняющие и запирающие заклинания, мешающие зверям сбежать?
– Я их снял, – промолвил я еле слышно.
– Что-что? – подалась вперед завуч.
Я повторил.
– Что-о? – она сжала кулаки. – Вы СНЯЛИ запирающие заклинания? Со ВСЕХ вольер и клеток?
– Да. Мне показалось, что без них животные почувствуют себя лучше и…
– Когда кажется, надо креститься, – отрезала дама Морана. – Докатились! Уж не хотите ли вы сказать, что любой мог прийти и открыть клетки?
– Наверное. Я никогда не запирал живой уголок.
– Крайне безответственно, – повторила завуч. – Бросить живой уголок, полный опасных тварей, открытым настежь!
Мессир Леонард снова кашлянул. Завуч быстро оглянулась на него.
– Значит, вы разрешаете приходить к вам всем подряд? И кто же к вам ходит?
Не нужно большого ума, чтобы сообразить – если клетки так легко открыть, то это мог сделать и кто-то из детей. Значит, можно свалить вину на конкретного ребенка.
– Подайте мне список ваших кружковцев.
– У меня его нет… пока.
– Пока? Середина учебного года! Уж не хотите ли вы сказать, что к вам не ходят дети?
Мне оставалось только покачать головой. Что я еще мог сказать? Ткнуть пальцем в какого-нибудь лоботряса и отвести от себя подозрение? В школе была парочка отпетых хулиганов, но я помнил, что в свое время такой же хулиганкой была моя мать, и решил, что не имею права подставлять детей.
– Та-ак, – прошипела дама Морана, – ну это уж ни в какие ворота не лезет. Мало того, что вы устроили в школе погром, так вы еще и плохой педагог! Вы не сумели увлечь детей своим предметом! Кому вы нужны, если на то пошло? На уроках у вас никакой дисциплины, программы не составляете, детей увлечь не сумели. Да еще и зверей выпустили! Если кто-то из родителей пострадавших детей вздумает подать в суд, отвечать будете вы! А родители Адама Лекса очень уважаемые люди. Для нас большая честь, что Лекс учится в Школе МИФ! И по вашей вине репутация школы будет подорвана раз и навсегда. Я уж молчу о нанесенном ей ущербе, о сломанных партах и выбитых окнах, о порванных учебниках и загаженных коридорах. Расходы на восстановление школьного инвентаря вы должны возместить из своей зарплаты! А сейчас я выношу вам выговор с занесением в личное дело. И обязательно поставлю вопрос на педсовете о вашем соответствии занимаемой должности!
Третий раз директор прервал завуча. Но на сей раз дама Морана лишь на миг сбилась с курса.
– У вас никакого сознания, никакой ответственности, никакого понятия о дисциплине! Немедленно отправляйтесь и напишите объяснительную, почему вы допустили такую халатность. Преступную халатность, учитывая то, что пострадали дети!.. И еще, – добавила она прежде, чем я пошевелился, – подготовьте животных, подлежащих ликвидации.
– Ликви… что? – не поверил я своим ушам.
– Живой уголок должен быть расформирован. Часть зверей мы передадим на опытническую станцию в Уппсалу, а остальных усыпят. Особенно драконов, грифонов, грифа и аспидов. Ну и, возможно, единорогов.
Не веря своим ушам, я покачал головой.
– Их усыпят? Но почему?
– Звери почуяли кровь. Теперь они будут нападать на людей. От них надо избавиться. А вдруг выяснится, что они бешеные?
– Они не бешеные! – рискнул возмутиться я.
– Пререкаетесь? – спросила дама Морана таким тоном, что я похолодел. Сжав кулаки, она шагнула ко мне.
– Я долго терпела ваши выходки, Мортон, – прошипела она. – Вашу лень, вашу недисциплинированность, ваше вызывающее поведение. Вы подрываете сами основы нашей профессии. Вы не уважаете авторитеты. Вы недостойны быть педагогом. Вам опасно доверять детей. Более того – вам опасно вообще находиться среди них. Чего стоит, например, ваше посещение рекреации девушек на прошлой неделе…
Мне захотелось провалиться сквозь землю. Горло перехватило, стены кабинета качнулись перед глазами, расплываясь в тумане. Доказывать, что они меня сами пригласили, не имело смысла – завуч слушала только себя.
– В общем, все, – подвела итог дама Морана. – Мое терпение лопнуло.
Скрипнуло кресло. Гудение компьютера, давившее мне на уши, смолкло. Я покачнулся, настолько глубокой стала тишина. Она упала, как нож гильотины.
– Дама Морана, – послышалось блеяние мессира Леонарда. – Теперь позвольте мне поговорить с молодым человеком.
Он громко хмыкнул, прыжком соскочив на пол, и завуч, пробормотав что-то нелестное для меня, вроде: «Разговор еще не окончен», – вышла, хлопнув дверью.
Громко цокая копытами, директор подошел ко мне.
– Присядьте, – сказал он.
Кресло оказалось спасительно близко – ноги уже не держали меня, и я просто упал в него. Голова кружилась, перед глазами все плыло. Сев на пол, мессир Леонард переждал, пока я приду в себя, а потом положил мне правое копыто на запястье.
– Я уволен, – прошептал я и не узнал своего голоса.
– Пока нет.
– Уволен, – покачал я головой. – Простите, но я…
– Глупости и пустяки. Не накручивайте себя раньше времени, Максимилиан. С чего вы взяли, что уволены?
– Но ведь дама Морана сама сказала, что…
– Выбросьте из головы, что сказала завуч Геррейд. Она имела право так говорить: школа действительно понесла убытки в связи с ремонтом столовой и двух кабинетов, не считая выбитых окон. Да и попавшие в больницу дети… тоже малоприятно. Но увольнять вас? Не вижу смысла.
– В середине учебного года? – вяло поинтересовался я.
– Не только. – Директор оскалился, что должно было означать улыбку, и похлопал копытом меня по руке. – Я просто не имею права вас уволить. И дама Морана кипятится именно поэтому. Если станет известно, что я уволил самого Мортона – о, такого скандала школа точно не переживет. Увольнять вас гораздо опаснее, чем оставлять на работе.
– Почему? – спросил я. – Я уже несколько раз замечал, что люди как-то странно реагируют на мою фамилию. Да и не только люди. Даже гномы, служащие банка, и те спросили, не тот ли я самый Мортон. Я ничего не понимаю. Я не знаю, что такого в том, что я – Мортон. Только то, что мои родители были в секте? Но ведь родители Даниила Мельхиора тоже были сектантами. И в школе есть другие дети, и кое-кто из педагогов… Но почему никто не спрашивает: «Тот самый Мельхиор?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106
Мессир Леонард кашлянул, не отрывая глаз от голубого экрана.
– Вы повели себя крайне безответственно, – выдержав паузу, продолжала дама Морана. – Выпустить зверей…
– Я их не выпускал, – вставил я слово. – Меня в это время не было в кабинете. Я пошел к…
– Так вы хотите сказать, что не выпускали зверей из клеток?
– Нет. Наверное, кто-то вошел в мое отсутствие.
– А заклинания? Охраняющие и запирающие заклинания, мешающие зверям сбежать?
– Я их снял, – промолвил я еле слышно.
– Что-что? – подалась вперед завуч.
Я повторил.
– Что-о? – она сжала кулаки. – Вы СНЯЛИ запирающие заклинания? Со ВСЕХ вольер и клеток?
– Да. Мне показалось, что без них животные почувствуют себя лучше и…
– Когда кажется, надо креститься, – отрезала дама Морана. – Докатились! Уж не хотите ли вы сказать, что любой мог прийти и открыть клетки?
– Наверное. Я никогда не запирал живой уголок.
– Крайне безответственно, – повторила завуч. – Бросить живой уголок, полный опасных тварей, открытым настежь!
Мессир Леонард снова кашлянул. Завуч быстро оглянулась на него.
– Значит, вы разрешаете приходить к вам всем подряд? И кто же к вам ходит?
Не нужно большого ума, чтобы сообразить – если клетки так легко открыть, то это мог сделать и кто-то из детей. Значит, можно свалить вину на конкретного ребенка.
– Подайте мне список ваших кружковцев.
– У меня его нет… пока.
– Пока? Середина учебного года! Уж не хотите ли вы сказать, что к вам не ходят дети?
Мне оставалось только покачать головой. Что я еще мог сказать? Ткнуть пальцем в какого-нибудь лоботряса и отвести от себя подозрение? В школе была парочка отпетых хулиганов, но я помнил, что в свое время такой же хулиганкой была моя мать, и решил, что не имею права подставлять детей.
– Та-ак, – прошипела дама Морана, – ну это уж ни в какие ворота не лезет. Мало того, что вы устроили в школе погром, так вы еще и плохой педагог! Вы не сумели увлечь детей своим предметом! Кому вы нужны, если на то пошло? На уроках у вас никакой дисциплины, программы не составляете, детей увлечь не сумели. Да еще и зверей выпустили! Если кто-то из родителей пострадавших детей вздумает подать в суд, отвечать будете вы! А родители Адама Лекса очень уважаемые люди. Для нас большая честь, что Лекс учится в Школе МИФ! И по вашей вине репутация школы будет подорвана раз и навсегда. Я уж молчу о нанесенном ей ущербе, о сломанных партах и выбитых окнах, о порванных учебниках и загаженных коридорах. Расходы на восстановление школьного инвентаря вы должны возместить из своей зарплаты! А сейчас я выношу вам выговор с занесением в личное дело. И обязательно поставлю вопрос на педсовете о вашем соответствии занимаемой должности!
Третий раз директор прервал завуча. Но на сей раз дама Морана лишь на миг сбилась с курса.
– У вас никакого сознания, никакой ответственности, никакого понятия о дисциплине! Немедленно отправляйтесь и напишите объяснительную, почему вы допустили такую халатность. Преступную халатность, учитывая то, что пострадали дети!.. И еще, – добавила она прежде, чем я пошевелился, – подготовьте животных, подлежащих ликвидации.
– Ликви… что? – не поверил я своим ушам.
– Живой уголок должен быть расформирован. Часть зверей мы передадим на опытническую станцию в Уппсалу, а остальных усыпят. Особенно драконов, грифонов, грифа и аспидов. Ну и, возможно, единорогов.
Не веря своим ушам, я покачал головой.
– Их усыпят? Но почему?
– Звери почуяли кровь. Теперь они будут нападать на людей. От них надо избавиться. А вдруг выяснится, что они бешеные?
– Они не бешеные! – рискнул возмутиться я.
– Пререкаетесь? – спросила дама Морана таким тоном, что я похолодел. Сжав кулаки, она шагнула ко мне.
– Я долго терпела ваши выходки, Мортон, – прошипела она. – Вашу лень, вашу недисциплинированность, ваше вызывающее поведение. Вы подрываете сами основы нашей профессии. Вы не уважаете авторитеты. Вы недостойны быть педагогом. Вам опасно доверять детей. Более того – вам опасно вообще находиться среди них. Чего стоит, например, ваше посещение рекреации девушек на прошлой неделе…
Мне захотелось провалиться сквозь землю. Горло перехватило, стены кабинета качнулись перед глазами, расплываясь в тумане. Доказывать, что они меня сами пригласили, не имело смысла – завуч слушала только себя.
– В общем, все, – подвела итог дама Морана. – Мое терпение лопнуло.
Скрипнуло кресло. Гудение компьютера, давившее мне на уши, смолкло. Я покачнулся, настолько глубокой стала тишина. Она упала, как нож гильотины.
– Дама Морана, – послышалось блеяние мессира Леонарда. – Теперь позвольте мне поговорить с молодым человеком.
Он громко хмыкнул, прыжком соскочив на пол, и завуч, пробормотав что-то нелестное для меня, вроде: «Разговор еще не окончен», – вышла, хлопнув дверью.
Громко цокая копытами, директор подошел ко мне.
– Присядьте, – сказал он.
Кресло оказалось спасительно близко – ноги уже не держали меня, и я просто упал в него. Голова кружилась, перед глазами все плыло. Сев на пол, мессир Леонард переждал, пока я приду в себя, а потом положил мне правое копыто на запястье.
– Я уволен, – прошептал я и не узнал своего голоса.
– Пока нет.
– Уволен, – покачал я головой. – Простите, но я…
– Глупости и пустяки. Не накручивайте себя раньше времени, Максимилиан. С чего вы взяли, что уволены?
– Но ведь дама Морана сама сказала, что…
– Выбросьте из головы, что сказала завуч Геррейд. Она имела право так говорить: школа действительно понесла убытки в связи с ремонтом столовой и двух кабинетов, не считая выбитых окон. Да и попавшие в больницу дети… тоже малоприятно. Но увольнять вас? Не вижу смысла.
– В середине учебного года? – вяло поинтересовался я.
– Не только. – Директор оскалился, что должно было означать улыбку, и похлопал копытом меня по руке. – Я просто не имею права вас уволить. И дама Морана кипятится именно поэтому. Если станет известно, что я уволил самого Мортона – о, такого скандала школа точно не переживет. Увольнять вас гораздо опаснее, чем оставлять на работе.
– Почему? – спросил я. – Я уже несколько раз замечал, что люди как-то странно реагируют на мою фамилию. Да и не только люди. Даже гномы, служащие банка, и те спросили, не тот ли я самый Мортон. Я ничего не понимаю. Я не знаю, что такого в том, что я – Мортон. Только то, что мои родители были в секте? Но ведь родители Даниила Мельхиора тоже были сектантами. И в школе есть другие дети, и кое-кто из педагогов… Но почему никто не спрашивает: «Тот самый Мельхиор?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106