Он был победителем, цена уже не имела значения. В груди командора заурчало, губы разомкнулись, однако вместо смеха изо рта вылетели брызги крови. Он выплюнул большую порцию, откашлялся, хрипло вздохнул, запрокинул лицо к солнцу. И повалился вперед, выставляя бесстрастно-голубым небесам свою ощетинившуюся стрелами спину. Мечей из рук воин так и не выпустил.
IX
Упав на колени, Шагалан медленно возвращался к жизни. Никакие тренировки близко не подходили к тому взрыву, что потребовала от него эта четверть часа. Борхи и Дашер из поддержавшей атаку Эскобара группы просто лежали навзничь. Мимо с ликующим ревом проносились отставшие ватажники, размахивая оружием. Судя по стремительности, врага сломили окончательно.
– Как ты, брат? Цел? – Над Шагаланом склонился Эркол.
– Дышу пока. – Поморщившись, разведчик тяжело поднялся на ноги. Сейчас и помощь товарища была нелишней.
– Ранен? Серьезно задело?
Шагалан скосил глаза на свою кольчугу, провел ладонью по щеке. Кровь покрывала его с головы до пят, но по преимуществу чужая. Саднило многострадальный бок, повреждена рука, разбит лоб.
– Мои раны – ерунда. Где Кабо?
– С Джангесом в погоню ударились. Шибко быстро супостаты удирали, только верхами и догнать.
– Лучше б и не догнали… – Шагалан снова скривился от неудачного движения. – А то одного Кабо назад дождемся… Пособи-ка мне, брат. Хочу вокруг пройтись, оглядеть все.
Опираясь на плечо Эркола, он неторопливо отправился в скорбный путь. Музыкант же тащил и помятые, перемазанные липким перначи, приняв их с благоговейной робостью. Постояли у места последнего боя командора, стали спускаться к побережью. Чем ниже по склону, тем гуще завалы из тел мелонгов, сразивших их бойцов не всегда получалось даже заметить под такими грудами. У подножия сопки и вовсе выискивали проходы, тела погибших сливались в сплошной толстый ковер, топорщившийся стрелами, копьями, прочим ратовьем. Гнетущий дух остывающей крови висел здесь особенно плотно.
Разведчик шел молча, внимательно осматривая поле. Эйгур, Локк, умница Керман… Каждый герой крайне дорого давался мелонгам, потому, дорвавшись-таки, его буквально раздирали на куски… Аусон, переживший нападение карателей, Вингон, Елян, малыш Зука… Каждое имя, будто жемчужина с ожерелья, летело на дно души и разбивалось там с прозрачным звоном… Павших братьев было много… слишком много… Какой-то окровавленный варвар, застонав, приподнялся от земли, Шагалан походя впечатал его сапогом обратно. Враги юношу уже не интересовали, он искал глазами друзей. Крохотная группка зашевелилась в отдалении, на самом краю бранной нивы. Встрепенувшись, Шагалан кинулся туда так, что Эркол еле поспел следом.
Восемь. Сидели и лежали прямо на песке, безмолвно, уронив оружие. Грязные, истерзанные, то черные от крови, то блестящие от исполосованных доспехов. Как понял разведчик, сидели здоровые, лежали – тяжелораненые, коих набралась аккурат половина. Совсем без ран не остался никто, пара ватажников кое-как перевязывала их по очереди. Ребята сделали свое дело честно и до конца. Простой подвиг, потребовавший всех сил и множества жизней. Они выжались до капли, а возможно, и глубже. Сейчас хотелось лишь упасть и забыться, медленно приходя в себя. Навстречу Шагалану повернулись единицы.
– Привет, брат, – хрипло заговорил осунувшийся Рокош. – Чем там, на сопке, у вас закончилось?
– Командор мертв. – С помощью Эркола разведчик опустился возле друга. – Сбил предводителя и сам пал. Кроме меня уцелело еще двое.
– Борхи?
– Он в том числе.
– Хоть это славно, – вздохнул Рокош. – А то Гойзу задели серьезно, в горячке брата звал… Если б не Эскобар… валяться бы нам всем на проклятом берегу. И ведь я тоже слышал его клич, а вот пробиться не сумел, стеной латники встали.
– Тебя-то, брат, стеной так легко не смиришь, – рядом криво усмехнулся Лансар, которого как раз перевязывали, отдирая от тела пропитанную кровью одежду. – Небось больше прочих порубил сегодня варваров.
– Сколько бы ни порубил, а на подмогу не успел. Довелось командору одному врага обезглавливать.
– Если б не Эскобар… – сухо заметил Шагалан, – нас бы тут вообще не было. Своим героизмом он исправлял собственные ошибки.
– М-да. – Рокош кивнул. – Верны оказались твои подозрения, брат, не спорю. Хотя и не пойму до сих пор, как у мелонгов получилось так точно все разнюхать? Будто не с друзьями, а с ними совет держали.
– Этого и я не знаю. Но ничего, придет час – выясним. Если имперцев скинем, непременно найдем и душу, из которой все вытрясти. А пока бы разобраться с ближайшими планами.
– Вот и думай, брат. Ты у нас самый башковитый, тебе и принимать под команду отряд. Пусть он и поредел… ощутимо… Ну, мыслю, у Гонсета теперь тоже основательный недобор в людях обнаружится.
К группе бойцов подошел Сегеш в окружении ватажников. Остановился, оглядел ребят, потом, не проронив слова, снял шапку и низко поклонился.
– Полно, сир, – обернулся к атаману Шагалан. – Не по годам поклоны земные класть, да и титулы не обязывают.
– Не в титулах, господа хорошие, дело, – твердо ответил старик. – И уж тем паче не в возрасте. Тому, что нынче здесь содеяно, еще долго в народе славиться, в сказки переходить, в веках запечатлеваться. Сотворили вы, сынки, небывалое и невозможное, за то и спасибо великое. Смилостивился Господь, дозволил увидеть подвиг ваш…
– Погоди, отец, – махнул рукой Гош. – Восхвалениями, возникнет желание, позже займетесь. А покуда послал бы кого товарищей наших погибших собрать. Достойная тризна, прочее… А там вдруг и живой кто, в помощи нуждается.
– Кроме того… – добавил негромко Шагалан, – на сопках южнее посмотрите… И там бой был.
Сегеш закивал.
– Это само собой, это разумеется. И парням своим накажу, и окрестных селян созовем. Варварам-то общую яму соорудим, а ваших героев похороним по всем правилам. Пусть и прощальными почестями, но должен же Гердонез свободу оплатить?..
– Уж вам ли, сир, говорить об оплате? – заметил Шагалан устало. – Без вашего-то удара баталия вполне могла бы закончиться по-иному.
Сегеш глянул на юношу с прищуром.
– Благодарствую, сынок, на добром слове, хоть и понимаю – лукавишь, старика утешаешь. Отчаянно мои молодцы в атаку пошли, дружно, это верно. Порадовали. Только все равно раздавили бы их будто клопов, не сломайся прежде белокурые на вашей доблести. Уж я-то знаю доподлинно. А после того, что мельком увидеть довелось… Любой из вас, родные мои, страшней для мелонгов, нежели все наши ватаги вместе взятые. А потому вам самим определять себе дороги, нам же – лишь пособлять в меру скромных сил.
Стоявший рядом Опринья в разодранной кольчуге склонил голову, подтверждая речь атамана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88