«Что? — Тарджа готов был заорать от нетерпения. — Что Джойхиния наобещала этому человеку?»
— Я имею в виду, — продолжал посол, не замечая мучений собеседника, — раз сами сестры плодят бастардов, то трудно ожидать от человека столь же трепетного отношения к семье, которым так дорожат в Кариене. Я могу проследить историю своего рода на тридцать пять поколений. Большинство же медалонцев зачастую не может даже назвать имени своего отца. Полагаю, вы тоже незаконнорожденный?
— В Медалоне законность рождения определяется исключительно по матери, — возразил Тарджа. — Ее семейное положение не играет никакой роли.
— Очень удобная политика. Видимо, этим и объясняется ваш благодушный настрой. Хотя в вашем возрасте сложно ожидать сильной привязанности к девочке.
В животе у Тарджи неприятно похолодело, когда он понял, что подразумевает Пайтер под благодушием и отсутствием трепетного отношения к семье. Капитан с такой силой сжал в кулаках вожжи, что побелели костяшки пальцев. Он еле сдержался, чтобы не наброситься на посла и, вытащив из седла, швырнуть на землю и выбить из него всю правду.
— Это вы о моей сестре? — Тардже пришлось призвать на помощь всю свою выдержку. «Моя сестра, которая мне не сестра, — подумал он. — Ребенок, из-за которого была уничтожена целая деревня, только чтобы не всплыла ложь Джойхинии».
— Да, милая девочка, — кивнул лорд Пайтер. — Я видел ее в Цитадели. — Не в моем вкусе — я предпочитаю более пышные формы, — но кто я такой, чтобы спорить с Всевышним? Кроме того, полагаю, ваша мать должна быть вполне удовлетворена нашей сделкой.
— Уверен, что так и есть, — подтвердил Тарджа с невозмутимостью, которой совершенно не чувствовал. — Если, конечно, вы выполните свою часть договора.
Пайтер оскорбился от подобного предположения.
— Капитан, можете даже не сомневаться — я выполню свое обещание. Я предстану перед Кворумом и объявлю, что Мэгина попустительствует язычникам. Король Яснофф очень серьезно относится к договору между нашими государствами, и его крайне тревожит неспособность Мэгины подавить язычество. Если община не в состоянии контролировать ситуацию, то мы будем вынуждены взять дело в свои руки. К счастью, ваша мать согласна с нашей точкой зрения, поэтому мы собираемся всячески поддерживать ее кандидатуру на должность Верховной сестры.
— Если вы так решительно настроены в поддержку моей матери, то, полагаю, Р'шейл нужна вам лишь, чтобы подсластить сделку? — заметил Тарджа, сдерживая рвущуюся наружу ярость невероятным усилием воли. Его лошадь нервно дернулась, словно почувствовала состояние седока. Зачем? Зачем им Р'шейл? В качестве заложницы, чтобы заручиться добросовестностью Джойхинии в их сотрудничестве?
— Мне эта девочка не нужна, капитан. Она нужна Всевышнему. Почему, полагаете, мне приходится терпеть в своем караване этого святошу? У Элфрона бывают видения или нечто подобное — наверное, результат излишнего аскетизма и самоотречения. Никто не вправе задавать вопросы священнику, когда он исполняет волю Хафисты. Если Всевышнему нужна ваша сестра — он ее получит, — Пайтер снова пристально посмотрел на Тарджу. — Может, вы все же не столь согласны с этим договором, как мне показалось вначале? А, капитан?
Тарджа заставил себя безразлично пожать плечами.
— Как вы уже сказали, милорд, мы, медалонцы, смотрим на мир немного иначе. Постарайтесь не забыть об этом во время переговоров с моей матерью.
Посол согласно кивнул, и некоторое время они ехали в тишине. Башня с ее несчастными обитателями медленно терялась вдали. Тарджа держал ярость под неусыпным контролем. Договор лорда Пайтера и его матери казался ему слишком жутким для понимания. Джойхиния собиралась свергнуть Мэгину и ради этого готова была продать Р'шейл в Кариен. Еще вчера это показалось бы Тардже чрезмерным даже для Джойхинии, но сегодня — в свете рассказанного Беретт — у молодого человека не осталось никаких иллюзий на счет матери. Р'шейл ей даже не дочь. Эта мысль порождала тревожный вопрос — чьей дочерью она была?
Тарджа оглянулся на колонну, высматривая Дэвидда и остальных. Сегодня вечером, когда они доберутся до Лиливэйля, ему следует придумать подходящую причину, чтобы выслать лейтенанта вперед. Необходимо предупредить Мэгину: пока она, ничего не подозревая, строит планы на будущее, начал действовать заговор, имеющий целью ее свержение, и одно из действующих лиц приближается к Цитадели. Необходимо предупредить Р'шейл — Джойхиния продала ее за мантию Верховной сестры.
А еще нужно выяснить, для чего кариенцам так сильно потребовалась Р'шейл, что они готовы свергнуть Верховную сестру, только чтобы заполучить себе девушку.
Глава 11
Прошла еще неделя, прежде чем Гвинел объявила, что Р'шейл окрепла настолько, чтобы вернуться в апартаменты матери. При выписке девушка получила строжайшие инструкции касательно диеты с указанием необходимого количества килограммов, которые ей следовало набрать, и целый список разнообразных травяных настоек и отваров, которые нужно было принимать ежедневно для скорейшего восстановления сил. Гвинел явно относилась к категории врачей, искренне убежденных в том, что чем омерзительнее лекарство на вкус, тем оно полезнее для пациента.
Когда Р'шейл постучалась в дверь апартаментов матери, утро было уже в разгаре. Ей открыла старая Хелла. При виде Р'шейл она поправила выбившуюся прядь седых непослушных волос и скорбно вздохнула.
— Ну что же, входи, раз уж ты здесь. Твоя мать предупредила меня, что ты придешь. Будто мне тут было делать нечего — нет, теперь еще пожалуйте ухаживать за инвалидом.
— Мне это нравится не больше, чем тебе, Хелла. Я не собираюсь доставлять лишних хлопот.
— Тебе легко рассуждать, детка, — проворчала служанка. — Мне уже пришлось потратить целое утро, проветривая твою комнату. Я послала гобелены в чистку, так что, пока их не принесут, тебе придется терпеть на стенах языческих тварей. Не знаю, о чем только думала твоя мать, позволив тебе вернуться. Словно я тут целыми днями слоняюсь без дела.
Хелла обожала чувствовать себя мученицей — крайне подходящая черта характера для любого, работающего на Джойхинию.
Р'шейл пропустила ее причитания мимо ушей и понесла вещи в комнату, которую занимала в детстве. Толкнув тяжелую дверь, она вошла и в изумлении оглянулась вокруг.
Стена справа заливала помещение нежным белым светом утреннего сияния. Кровать — длинная, с четырьмя резными стойками — стояла на прежнем месте, там же, где и много лет назад. У дальней стены, под выложенным витражом окном, рядом с камином располагался отполированный до мягкого блеска туалетный столик. Все осталось так, как раньше. На ее памяти стену слева всегда покрывал большой — от пола до потолка — гобелен с изображением сестры Парам, ведущей заседание первого Кворума.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132