Естественно, после приказа Джойхинии вешать оставшихся в корпусе защитников поток дезертиров иссяк, но и тех, кто успел присоединиться к повстанцам, было немало. Однако, как справедливо полагал Брэк, без дальнейшего пополнения людских ресурсов, самое большее, на что они могли надеяться, — это просто злить Джойхинию.
Р'шейл с этим не соглашалась. Она постоянно призывала к нападению и активным действиям, а такие молодые горячие головы, как Гэри и его друзья, всецело ее поддерживали. Р'шейл оказалась прямо или косвенно причастной к нескольким едва не закончившимся катастрофой, не санкционированным Тарджой рейдам. Когда Брэк увидел Р'шейл и Тарджу впервые, он считал, что брат и сестра довольно близки друг другу по духу, однако сейчас они большую часть времени проводили в ссорах и спорах. Тарджа призывал к спокойствию и осторожности, Р'шейл проповедовала агрессию. Брэк думал, что, будь у нее возможность, девушка развалила бы Цитадель на отдельные камни голыми руками. Брэку не давала покоя мысль о том, что могло быть причиной ее хлещущей через край неукротимой ярости. И нынешние события лишь укрепляли его в первоначальном мнении, что Р'шейл опасна.
Нескольких язычников захватили во время их вылазки на ферму к северу от Тестры, но их неожиданно выпустили через несколько часов пленения. Сегодня утром по возвращении на винодельню они вручили Тардже послание, написанное собственной рукой Джойхинии Тенраган. Записка была короткой и деловой.
«Дело слишком затянулось. Будь в Тестре, в таверне „Речной отдых“, ровно в полдень четвертого числа следующего месяца. Драко имеет все полномочия вести переговоры от моего имени».
От записки за версту несло двуличием. «Если бы Джойхиния послала Дженгу, — рассуждал Тарджа, — то поводов для беспокойства было бы значительно меньше, но Драко был инструментом Верховной сестры. Он служил трем Верховным сестрам и никогда не изменял ни одной».
Услыхав такую новость, повстанцы возликовали. Это было столь необходимое им доказательство того, что их сопротивление имело эффект. Тарджа до хрипоты спорил с ними, пытаясь убедить, что нельзя доверять ничему идущему от Джойхинии. Р'шейл поддерживала его, исходя из своих собственных соображений. Сопротивление стало заметной силой менее года назад и было еще недостаточно многочисленным и мощным, чтобы производить должное впечатление на противника. «Парочка намалеванных на стенах призывов да несколько удачных стычек не представляют значительной опасности для Сестринской общины», — пытался внушить им Тарджа. Но его армия придерживалась иного мнения. Они перечисляли свои победы и утверждали, что не иначе как члены Кворума начали оказывать давление на Джойхинию с целью завершить чистку.
В конце концов Тардже удалось добиться минимальной победы, настояв на том, чтобы ему позволили отправиться на встречу без вооруженного эскорта, хотя Гэри с группой приятелей на всякий случай выедут в Тестру накануне проверить, все ли там чисто. Брэк вызвался сопровождать Тарджу в качестве свидетеля переговоров. Тардже не оставили шанса возразить.
Приняв решение, повстанцы пребывали в радужном настроении. Послышались разговоры о возвращении домой. Кое-кто размечтался о встрече с сосланными в Гримфилд семьями. Они были так возбуждены, что никакие доводы Тарджи не могли спустить их с небес на землю. Это были крестьяне, а не воины. Они не понимали, что их оптимизм не имеет реальной почвы. Больше всего им хотелось, чтобы их оставили в покое, позволив тихо поклоняться своим богам и предаваться грезам о тех давно минувших временах, когда по Медалону бродили харшини и их демоны, а на пастбищах резвились золотые колдовские лошади. Брэк сочувствовал повстанцам, но понимал, что Тарджа прав.
Обсуждения в огромном пустом винном погребе, расположенном под усадьбой, все еще продолжались. Брэк извинился и покинул собрание, сославшись на необходимость выйти на свежий воздух. На самом деле он просто сбежал, чтобы не слышать выступления Р'шейл. Тарджа призывал к осторожности и благоразумию, Р'шейл же жаждала продолжения конфликта. Хвороста для костра ее ярости имелось в избытке, и она была не готова прекратить войну. У девчонки был дар говорить то, что хотели услышать язычники, особенно юные сорвиголовы. Брэк гадал, настанет ли когда-нибудь конец всему этому. Казалось, Р'шейл обладала таким запасом враждебности, которого ей хватило бы до конца жизни.
Брэк удалялся от темной фермы, шагая между длинными рядами засохших виноградных лоз, погруженный в свои мысли. Послание Джойхинии, возможно, являлось ловушкой, но настоящая опасность грозила повстанцам не извне, а изнутри. Тарджа был достаточно умен, чтобы видеть проблему, — на его счет Брэк не беспокоился. По правде говоря, несмотря на явное недоверие Тарджи к нему, Брэку он нравился. В то время как лучшей помощью язычникам со стороны Р'шейл оказалась бы ее скорейшая гибель в очередной вылазке.
— Ну зачем же так мрачно, Брэкандаран?
Он вздрогнул от неожиданности и огляделся. Ночь была темной, прохладной и безветренной. Брэк чувствовал присутствие богини, но не видел ее.
— Кальяна?
— О, ты действительно помнишь меня! — среди увядших лоз появилась фигурка маленькой девочки с облаком курчавых белокурых волос вокруг прелестного нежного личика. На ней была надета легчайшая светлая туника, развевающаяся при каждом движении хозяйки. Кальяна была босиком и парила, не касаясь ногами земли. — Я говорила им, что хоть ты и не общался с нами столько времени, это не значит, что ты нас забыл.
— Кальяна, сама посуди, как я мог тебя забыть?
Богиня любви приблизилась к нему, и Брэк почувствовал исходящую от нее силу, словно радостно танцующий огонь в глухой холодной ночи. Противостоять Кальяне было невозможно.
— Я так и сказала Зигарнальду, — кивнула она, остановившись напротив. Богиня посмотрела на Брэка снизу вверх огромными, широко распахнутыми глазами и нахмурилась. — Ты слишком высокий, Брэкандаран. Иди ко мне, присядь.
— Почему бы тебе самой просто не стать повыше? — предложил тот. Кальяна могла принять любую форму, но чаще всего являлась в образе ребенка. Ведь все любят детей.
— Потому что ты смертный, а я — богиня, — ответила она. — Правила игры задаю я.
Брэк присел на корточки и оказался к ней лицом к лицу, сопротивляясь попыткам Кальяны подчинить его своему влиянию.
— Чего ты хочешь, Кальяна?
— Я хочу знать, где ты так долго пропадал, — сказала она. — Хотя нет, это неправда. Я просто хочу, чтобы ты любил меня. Это Зигарнальд хотел узнать, куда ты пропал. Ты нашел дитя демона, настало время отвести ее домой.
— С каких это пор ты ходишь в курьерах у Зигарнальда? — Уже второй раз бог войны присылал к нему богиню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132
Р'шейл с этим не соглашалась. Она постоянно призывала к нападению и активным действиям, а такие молодые горячие головы, как Гэри и его друзья, всецело ее поддерживали. Р'шейл оказалась прямо или косвенно причастной к нескольким едва не закончившимся катастрофой, не санкционированным Тарджой рейдам. Когда Брэк увидел Р'шейл и Тарджу впервые, он считал, что брат и сестра довольно близки друг другу по духу, однако сейчас они большую часть времени проводили в ссорах и спорах. Тарджа призывал к спокойствию и осторожности, Р'шейл проповедовала агрессию. Брэк думал, что, будь у нее возможность, девушка развалила бы Цитадель на отдельные камни голыми руками. Брэку не давала покоя мысль о том, что могло быть причиной ее хлещущей через край неукротимой ярости. И нынешние события лишь укрепляли его в первоначальном мнении, что Р'шейл опасна.
Нескольких язычников захватили во время их вылазки на ферму к северу от Тестры, но их неожиданно выпустили через несколько часов пленения. Сегодня утром по возвращении на винодельню они вручили Тардже послание, написанное собственной рукой Джойхинии Тенраган. Записка была короткой и деловой.
«Дело слишком затянулось. Будь в Тестре, в таверне „Речной отдых“, ровно в полдень четвертого числа следующего месяца. Драко имеет все полномочия вести переговоры от моего имени».
От записки за версту несло двуличием. «Если бы Джойхиния послала Дженгу, — рассуждал Тарджа, — то поводов для беспокойства было бы значительно меньше, но Драко был инструментом Верховной сестры. Он служил трем Верховным сестрам и никогда не изменял ни одной».
Услыхав такую новость, повстанцы возликовали. Это было столь необходимое им доказательство того, что их сопротивление имело эффект. Тарджа до хрипоты спорил с ними, пытаясь убедить, что нельзя доверять ничему идущему от Джойхинии. Р'шейл поддерживала его, исходя из своих собственных соображений. Сопротивление стало заметной силой менее года назад и было еще недостаточно многочисленным и мощным, чтобы производить должное впечатление на противника. «Парочка намалеванных на стенах призывов да несколько удачных стычек не представляют значительной опасности для Сестринской общины», — пытался внушить им Тарджа. Но его армия придерживалась иного мнения. Они перечисляли свои победы и утверждали, что не иначе как члены Кворума начали оказывать давление на Джойхинию с целью завершить чистку.
В конце концов Тардже удалось добиться минимальной победы, настояв на том, чтобы ему позволили отправиться на встречу без вооруженного эскорта, хотя Гэри с группой приятелей на всякий случай выедут в Тестру накануне проверить, все ли там чисто. Брэк вызвался сопровождать Тарджу в качестве свидетеля переговоров. Тардже не оставили шанса возразить.
Приняв решение, повстанцы пребывали в радужном настроении. Послышались разговоры о возвращении домой. Кое-кто размечтался о встрече с сосланными в Гримфилд семьями. Они были так возбуждены, что никакие доводы Тарджи не могли спустить их с небес на землю. Это были крестьяне, а не воины. Они не понимали, что их оптимизм не имеет реальной почвы. Больше всего им хотелось, чтобы их оставили в покое, позволив тихо поклоняться своим богам и предаваться грезам о тех давно минувших временах, когда по Медалону бродили харшини и их демоны, а на пастбищах резвились золотые колдовские лошади. Брэк сочувствовал повстанцам, но понимал, что Тарджа прав.
Обсуждения в огромном пустом винном погребе, расположенном под усадьбой, все еще продолжались. Брэк извинился и покинул собрание, сославшись на необходимость выйти на свежий воздух. На самом деле он просто сбежал, чтобы не слышать выступления Р'шейл. Тарджа призывал к осторожности и благоразумию, Р'шейл же жаждала продолжения конфликта. Хвороста для костра ее ярости имелось в избытке, и она была не готова прекратить войну. У девчонки был дар говорить то, что хотели услышать язычники, особенно юные сорвиголовы. Брэк гадал, настанет ли когда-нибудь конец всему этому. Казалось, Р'шейл обладала таким запасом враждебности, которого ей хватило бы до конца жизни.
Брэк удалялся от темной фермы, шагая между длинными рядами засохших виноградных лоз, погруженный в свои мысли. Послание Джойхинии, возможно, являлось ловушкой, но настоящая опасность грозила повстанцам не извне, а изнутри. Тарджа был достаточно умен, чтобы видеть проблему, — на его счет Брэк не беспокоился. По правде говоря, несмотря на явное недоверие Тарджи к нему, Брэку он нравился. В то время как лучшей помощью язычникам со стороны Р'шейл оказалась бы ее скорейшая гибель в очередной вылазке.
— Ну зачем же так мрачно, Брэкандаран?
Он вздрогнул от неожиданности и огляделся. Ночь была темной, прохладной и безветренной. Брэк чувствовал присутствие богини, но не видел ее.
— Кальяна?
— О, ты действительно помнишь меня! — среди увядших лоз появилась фигурка маленькой девочки с облаком курчавых белокурых волос вокруг прелестного нежного личика. На ней была надета легчайшая светлая туника, развевающаяся при каждом движении хозяйки. Кальяна была босиком и парила, не касаясь ногами земли. — Я говорила им, что хоть ты и не общался с нами столько времени, это не значит, что ты нас забыл.
— Кальяна, сама посуди, как я мог тебя забыть?
Богиня любви приблизилась к нему, и Брэк почувствовал исходящую от нее силу, словно радостно танцующий огонь в глухой холодной ночи. Противостоять Кальяне было невозможно.
— Я так и сказала Зигарнальду, — кивнула она, остановившись напротив. Богиня посмотрела на Брэка снизу вверх огромными, широко распахнутыми глазами и нахмурилась. — Ты слишком высокий, Брэкандаран. Иди ко мне, присядь.
— Почему бы тебе самой просто не стать повыше? — предложил тот. Кальяна могла принять любую форму, но чаще всего являлась в образе ребенка. Ведь все любят детей.
— Потому что ты смертный, а я — богиня, — ответила она. — Правила игры задаю я.
Брэк присел на корточки и оказался к ней лицом к лицу, сопротивляясь попыткам Кальяны подчинить его своему влиянию.
— Чего ты хочешь, Кальяна?
— Я хочу знать, где ты так долго пропадал, — сказала она. — Хотя нет, это неправда. Я просто хочу, чтобы ты любил меня. Это Зигарнальд хотел узнать, куда ты пропал. Ты нашел дитя демона, настало время отвести ее домой.
— С каких это пор ты ходишь в курьерах у Зигарнальда? — Уже второй раз бог войны присылал к нему богиню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132