Ну и супругу его… гм… грех хозяину рога не наставить, верно? — с циничной ухмылкой сказал Патрик.
Феликс поперхнулся.
— Ну и ну! — сказал он. — Хорошо хоть супругу, а не дочурку!
— Да она соплюха еще…
— Это у вас что, семейное? От дяди передалось? Бабники, как на подбор! — ляпнул, не подумав, Феликс.
Патрик замолчал и стал глядеть, как проплывают за бортом омнибуса огромные кусты сирени в пышных садах Старого Квартала. Запах стоял одуряющий. Высокие каштаны, еще недавно увенчанные белыми пирамидальными свечками, сейчас щедро осыпали тротуары зелеными шипастыми шариками. Кое-где, обманутые погожими и чрезмерно солнечными даже для мая деньками, робко начинали цвести акации. Утреннее, слегка заспанное солнце играючи одолевало ночную свежесть, и уже к полудню зной в Столице сможет потягаться с летним; и если бы не отсутствие галдящей детворы на улицах и тополиного пуха в воздухе, лето можно было бы считать окончательно вступившим в свои права. «За тополями дело не станет, — подумал Феликс, — а вот дети… Говорят, закрыли уже половину гимназий. Какой-то кошмар. Бесконечный кошмарный сон, и я никак не могу проснуться!»
— Знаете, а ведь он мне никакой не дядя, — неожиданно сказал Патрик, мазнув по Феликсу своим оценивающим, с прищуром, взглядом.
— Да?
— Да. Он меня в Дублине подобрал. Я у него кошелек срезал, а он меня обедом накормил. И спросил, не нужен ли мне дядя и брат. Я еще подумал, что он… ну, знаете… а оказалось, что он герой. Я тогда в третий раз попался. Отведи он меня в префектуру — отрубили бы руку. Он для меня… он даже больше, чем отец. Он для меня все. А я его даже папой ни разу не назвал.
Феликс взял его за руку и крепко стиснул.
— Мы его вытащим, Патрик. Мы его обязательно вытащим.
— Да. Обязательно, — по слогам повторил Патрик.
Феликс отпустил его и спросил:
— Так куда мы все-таки едем?
— К Готлибу.
— Не рановато?
— В самый раз. Она будет ждать нас там.
— Она? «Один человек», да? Патрик, ну что за игры! — не выдержал Феликс. — Ты можешь сказать, кто такая она и почему я должен ее слушать?
— Помните Марту?
— Э-э-э… — напрягся Феликс. — Совершенно не помню, — признался он после короткого раздумья.
— Горничная Бальтазара. Новенькая. Вы ее видели в День Героя. Вы тогда к нам приходили, помните?
— Такая… с оборочками?
— Она самая, — кивнул Патрик. — Она теперь официантка у Готлиба.
— Нормальный этап жизненного пути, — улыбнулся Феликс. — Все горничные Бальтазара рано или поздно становились официантками у Готлиба. Потому-то Бальтазар терпеть не мог этот кабак…
— Я недавно ее там встретил. И она мне кое-что рассказала. Я хочу, чтобы вы услышали это от нее. Потерпите еще немножко, Феликс.
— Ладно, уговорил. Давно я Готлиба не видел…
Омнибус выехал на набережную и резво покатил вдоль реки. Навстречу ему проносились легкие ландо и фиакры заступающих на работу извозчиков. От пестрой, в мелкой ряби солнечных бликов реки пованивало гнилью. Омнибус приближался к Цепному мосту, и в посадке головы Патрика внезапно появилась вполне объяснимая скованность, как будто у юноши свело спазмом мускулы шеи. Чтобы отвлечь собеседника от болезненных воспоминаний, Феликс попытался обратить его внимание на ставший притчей во языцех долгострой на том берегу реки:
— Как по-твоему, что же они все-таки строят?
Над этим вопросом горожане ломали голову начиная с конца февраля. О нем судачили в каждом доме, выдвигая гипотезы и строя предположения одно невероятнее другого: огромный котлован, вырытый на пустыре, образовавшемся после пожара, сгубившего четыре квартала Нижнего Города, тем временем успел смениться не менее огромным и массивным фундаментом, на котором принялись стремительно нарастать стены. К концу мая загадочное строение уже обзавелось скелетом крыши. По форме здание не напоминало ничего из виденного Феликсом ранее, а видел Феликс немало; да и саму форму разглядеть было проблематично из-за деревянной опалубки, колючим наростом облепившей нововозведенные стены. Размеры же строения наводили на мысли об амбаре для скота, увеличенном в раз эдак в десять.
— Хтон его знает, — хмуро ответил Патрик, взглянув на щетинистый силуэт стройки, где уже копошились на лесах рабочие.
— В три смены работают, — поделился наблюдением Феликс. — Шустро, ничего не скажешь. За пару месяцев такую махину отгрохать… Йозеф как-то попытался разузнать в архивах ратуши, кто все это оплачивает.
— Ну и? — заинтересовался Патрик.
— "Частный подрядчик, пожелавший сохранить инкогнито". Но согнать сюда каменщиков со всей Метрополии — удовольствие не из дешевых… Какой-то нувориш развлекается, не иначе.
Выехав на Цепной мост, омнибус сбросил скорость, пропуская вперед усиленный конный патруль, укомплектованный одним констеблем и двумя уланами. За патрулем, мелко семеня скованными ногами, бежали трое арестантов в ошейниках, пристегнутых к седлам уланов. Внешности арестанты были самой что ни на есть уголовной.
— Парадокс, — сказал Патрик. — Чем больше их ловят, тем больше их появляется. Как тараканы. Откуда они только повылазили?
— Ты ремонт когда-нибудь делал? — риторически спросил Феликс.
В результате сложных и не вполне понятных самому Феликсу ассоциативных цепочек у него родился вопрос, который следовало задавать с максимальной осторожностью, так как он (вопрос) в корне расходился с первоначальным намерением Феликса не будить дурных воспоминаний.
— Патрик, — сказал он. — Я знаю, что это тяжело для тебя, но… Ты не мог бы повторить свой рассказ о той… секте, в которую влез Себастьян?
Патрик с безразличным видом пожал плечами.
— Да нечего мне рассказывать. Я пытался навести справки, выяснить хоть что-нибудь… Если это действительно была секта, то ее больше нет. Впрочем, если хотите, я могу рассказать то, что знаю…
С таким явлением, как студенческие братства, или, как их еще называли, корпорации, Патрик и Себастьян впервые столкнулись еще в Мадридском университете. Созданные по образцу масонских лож клубы, именуемые обычно аббревиатурами из греческих букв, на первый взгляд служили только для развлечения скучающих студиозусов, хотя на самом деле преследовали и более отдаленные цели. Становясь членом престижного братства, студент был обязан: участвовать в массовых попойках, временами переходящих в оргии; заниматься мелким и крупным хулиганством для укрепления славы своей корпорации; устраивать разнообразные подлости конкурирующим братствам; носить на клубном пиджаке витиеватую анаграмму; участвовать в напыщенно-таинственных ритуалах и обрядах; распевать гимн и заниматься прочими глупостями — и все это в обмен на призрачную надежду много лет спустя, заняв подобающее место в обществе, узнать во влиятельном начальнике, чье место в обществе было гораздо ближе к солнцу, своего бывшего собрата и напомнить ему о принесенной в молодости клятве всегда помогать корпорантам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
Феликс поперхнулся.
— Ну и ну! — сказал он. — Хорошо хоть супругу, а не дочурку!
— Да она соплюха еще…
— Это у вас что, семейное? От дяди передалось? Бабники, как на подбор! — ляпнул, не подумав, Феликс.
Патрик замолчал и стал глядеть, как проплывают за бортом омнибуса огромные кусты сирени в пышных садах Старого Квартала. Запах стоял одуряющий. Высокие каштаны, еще недавно увенчанные белыми пирамидальными свечками, сейчас щедро осыпали тротуары зелеными шипастыми шариками. Кое-где, обманутые погожими и чрезмерно солнечными даже для мая деньками, робко начинали цвести акации. Утреннее, слегка заспанное солнце играючи одолевало ночную свежесть, и уже к полудню зной в Столице сможет потягаться с летним; и если бы не отсутствие галдящей детворы на улицах и тополиного пуха в воздухе, лето можно было бы считать окончательно вступившим в свои права. «За тополями дело не станет, — подумал Феликс, — а вот дети… Говорят, закрыли уже половину гимназий. Какой-то кошмар. Бесконечный кошмарный сон, и я никак не могу проснуться!»
— Знаете, а ведь он мне никакой не дядя, — неожиданно сказал Патрик, мазнув по Феликсу своим оценивающим, с прищуром, взглядом.
— Да?
— Да. Он меня в Дублине подобрал. Я у него кошелек срезал, а он меня обедом накормил. И спросил, не нужен ли мне дядя и брат. Я еще подумал, что он… ну, знаете… а оказалось, что он герой. Я тогда в третий раз попался. Отведи он меня в префектуру — отрубили бы руку. Он для меня… он даже больше, чем отец. Он для меня все. А я его даже папой ни разу не назвал.
Феликс взял его за руку и крепко стиснул.
— Мы его вытащим, Патрик. Мы его обязательно вытащим.
— Да. Обязательно, — по слогам повторил Патрик.
Феликс отпустил его и спросил:
— Так куда мы все-таки едем?
— К Готлибу.
— Не рановато?
— В самый раз. Она будет ждать нас там.
— Она? «Один человек», да? Патрик, ну что за игры! — не выдержал Феликс. — Ты можешь сказать, кто такая она и почему я должен ее слушать?
— Помните Марту?
— Э-э-э… — напрягся Феликс. — Совершенно не помню, — признался он после короткого раздумья.
— Горничная Бальтазара. Новенькая. Вы ее видели в День Героя. Вы тогда к нам приходили, помните?
— Такая… с оборочками?
— Она самая, — кивнул Патрик. — Она теперь официантка у Готлиба.
— Нормальный этап жизненного пути, — улыбнулся Феликс. — Все горничные Бальтазара рано или поздно становились официантками у Готлиба. Потому-то Бальтазар терпеть не мог этот кабак…
— Я недавно ее там встретил. И она мне кое-что рассказала. Я хочу, чтобы вы услышали это от нее. Потерпите еще немножко, Феликс.
— Ладно, уговорил. Давно я Готлиба не видел…
Омнибус выехал на набережную и резво покатил вдоль реки. Навстречу ему проносились легкие ландо и фиакры заступающих на работу извозчиков. От пестрой, в мелкой ряби солнечных бликов реки пованивало гнилью. Омнибус приближался к Цепному мосту, и в посадке головы Патрика внезапно появилась вполне объяснимая скованность, как будто у юноши свело спазмом мускулы шеи. Чтобы отвлечь собеседника от болезненных воспоминаний, Феликс попытался обратить его внимание на ставший притчей во языцех долгострой на том берегу реки:
— Как по-твоему, что же они все-таки строят?
Над этим вопросом горожане ломали голову начиная с конца февраля. О нем судачили в каждом доме, выдвигая гипотезы и строя предположения одно невероятнее другого: огромный котлован, вырытый на пустыре, образовавшемся после пожара, сгубившего четыре квартала Нижнего Города, тем временем успел смениться не менее огромным и массивным фундаментом, на котором принялись стремительно нарастать стены. К концу мая загадочное строение уже обзавелось скелетом крыши. По форме здание не напоминало ничего из виденного Феликсом ранее, а видел Феликс немало; да и саму форму разглядеть было проблематично из-за деревянной опалубки, колючим наростом облепившей нововозведенные стены. Размеры же строения наводили на мысли об амбаре для скота, увеличенном в раз эдак в десять.
— Хтон его знает, — хмуро ответил Патрик, взглянув на щетинистый силуэт стройки, где уже копошились на лесах рабочие.
— В три смены работают, — поделился наблюдением Феликс. — Шустро, ничего не скажешь. За пару месяцев такую махину отгрохать… Йозеф как-то попытался разузнать в архивах ратуши, кто все это оплачивает.
— Ну и? — заинтересовался Патрик.
— "Частный подрядчик, пожелавший сохранить инкогнито". Но согнать сюда каменщиков со всей Метрополии — удовольствие не из дешевых… Какой-то нувориш развлекается, не иначе.
Выехав на Цепной мост, омнибус сбросил скорость, пропуская вперед усиленный конный патруль, укомплектованный одним констеблем и двумя уланами. За патрулем, мелко семеня скованными ногами, бежали трое арестантов в ошейниках, пристегнутых к седлам уланов. Внешности арестанты были самой что ни на есть уголовной.
— Парадокс, — сказал Патрик. — Чем больше их ловят, тем больше их появляется. Как тараканы. Откуда они только повылазили?
— Ты ремонт когда-нибудь делал? — риторически спросил Феликс.
В результате сложных и не вполне понятных самому Феликсу ассоциативных цепочек у него родился вопрос, который следовало задавать с максимальной осторожностью, так как он (вопрос) в корне расходился с первоначальным намерением Феликса не будить дурных воспоминаний.
— Патрик, — сказал он. — Я знаю, что это тяжело для тебя, но… Ты не мог бы повторить свой рассказ о той… секте, в которую влез Себастьян?
Патрик с безразличным видом пожал плечами.
— Да нечего мне рассказывать. Я пытался навести справки, выяснить хоть что-нибудь… Если это действительно была секта, то ее больше нет. Впрочем, если хотите, я могу рассказать то, что знаю…
С таким явлением, как студенческие братства, или, как их еще называли, корпорации, Патрик и Себастьян впервые столкнулись еще в Мадридском университете. Созданные по образцу масонских лож клубы, именуемые обычно аббревиатурами из греческих букв, на первый взгляд служили только для развлечения скучающих студиозусов, хотя на самом деле преследовали и более отдаленные цели. Становясь членом престижного братства, студент был обязан: участвовать в массовых попойках, временами переходящих в оргии; заниматься мелким и крупным хулиганством для укрепления славы своей корпорации; устраивать разнообразные подлости конкурирующим братствам; носить на клубном пиджаке витиеватую анаграмму; участвовать в напыщенно-таинственных ритуалах и обрядах; распевать гимн и заниматься прочими глупостями — и все это в обмен на призрачную надежду много лет спустя, заняв подобающее место в обществе, узнать во влиятельном начальнике, чье место в обществе было гораздо ближе к солнцу, своего бывшего собрата и напомнить ему о принесенной в молодости клятве всегда помогать корпорантам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85