Голос говорил на более древней версии их родного языка:
— Лежать!
Слово гулким эхом отразилось от стен и потолка коридора, словно деревянная стрела, ударившая в камень.
Болги отреагировали как путники, застигнутые врасплох бурей. Один тут же повалился на пол и, скорчившись, замер. Другие медленно повернулись на голос. То, что они увидели, заставило их замереть на месте. Они так испугались, что даже не смогли выполнить приказ незнакомца.
Человек в черном откинул капюшон на спину и вытащил из-за спины длинный узкий меч. Лицо незнакомца наводило ужас на болгов. Оно было им незнакомо, но они сумели уловить в нем родовые черты своего народа и понять, что неизвестный каким-то непостижимым образом принадлежит к их числу.
Человек в черном сделал едва заметное движение, и в темном коридоре возникла вспышка света. Тонкий меч промчался по воздуху и вонзился в глотку зверя, приподнявшегося над телом своей жертвы. Глаза волка продолжали пылать яростной злобой, когда он, издав низкое рычание, повалился на пол.
Страшный человек мгновенно оказался рядом, чтобы вытащить свое смертоносное оружие. Он стоял в окружении охотников-фирболгов; все были вооружены, но ни один не сделал даже попытки напасть на него, пока он не наклонился за своим мечом.
Но как только чужак прикоснулся к волку, охотник, упавший на пол, резко выбросил вперед острый крюк, заточенный с внутренней стороны. Человек в черном сломал ему запястье, наступив на него ногой, а затем свернул ему шею. Выпрямившись, он посмотрел в глаза оставшимся болгам — всем по очереди, — а потом снова нагнулся над трупом волка. На сей раз тишину нарушил лишь шорох лезвия, когда незнакомец извлек его из звериного тела.
— Удачной охоты!
Человек в черном повернулся и исчез в темноте.
Белесые глаза Фринта сверкали в свете маленького костра. Он почти не прикоснулся к лучшему куску мяса, которое ему полагалось за то, что он принес в клан добычу.
— Человек был как ночь, — шептал он своим сородичам.
Детей, которые выглядывали из-за спин матерей, отогнали, но они тихонько приползли назад, чтобы лучше слышать рассказ великого охотника.
— Мы не видели, когда он пришел.
— Что он хотел? — спросил Наг-Коготь, вождь клана. Фринт покачал головой:
— Ничего. Убил волка, а потом Раника. Раник попытался зацепить его крюком. Чужак затоптал его, будто искру от огня. — Охотника передернуло, и дети испуганно попятились.
— Не взял мясо? — поинтересовался Наг. Фринт покачал головой.
— Ничего не сказал? Фринт немного подумал.
— Пожелал удачной охоты.
Глаза Нага раскрылись от удивления.
— И что было дальше?
— Мы ушли из Зала Смерти и нашли двух козлов и крысу. Добыли их.
Вокруг начали перешептываться.
— Может быть, Человек Ночи — это бог? — предположила женщина Нага.
Наг собрался отвесить ей оплеуху, но она ловко увернулась.
— Он не бог. Наг — бог клана. Но мы должны опасаться Человека Ночи. Нужно предупредить всех илорков.
Фринт прикрыл глаза, и сказал:
— А вдруг Человек Ночи — бог всех болгов? Прячась в тени за спиной Нага, Акмед улыбнулся и скрылся в темноте.
Стены канрифского лабиринта кое-где осыпались от времени. На месте обвалов образовались бугры и ямы, и идти было нелегко. Такие препятствия не мешали Акмеду передвигаться неслышно. Судьба когда-то великой крепости наполнила его сердце неожиданной грустью.
Во времена расцвета Канрифа широкие, точно городские улицы, туннели были вырезаны в скалах и отполированы до блеска. С математической точностью они разбегались в разные стороны. Сложная планировка создавала дополнительные трудности для неприятеля. Когда-то здесь имелись светильники, заливавшие подземный комплекс ослепительным сиянием. Сейчас от них остались лишь обломки или дыры в тех местах, где когда-то они крепились к стенам.
Акмеда охватил восторг при мысли о том, что он делает. Он словно вернулся в старые добрые времена, когда проходил подготовку и когда ф'доры организовали кампанию по уничтожению дракиан.
Он был счастлив тогда. В те годы он еще не изобрел свой квеллан и не стал самым знаменитым в мире наемным убийцей; ему только предстояло завоевать свою репутацию; число его жертв исчислялось единицами, а имя не звучало отличительным знаком мастера своего дела…
Акмед неслышно пробирался вперед, прячась в тенях, и вскоре вышел в большой пещерный зал — судя по всему, здесь когда-то размещалась стража. Даже помещения для солдат в те далекие времена были уютными и прекрасно отделанными, с чуть удлиненным куполообразным потолком, украшенным фресками с батальными сценами. От времени краска потрескалась и облезла, и картины давно перестали радовать глаз.
Акмед задумчиво разглядывал едва различимые фигуры сражающихся солдат. Искусство боя диктовалось философией соединения. Для того чтобы нанести врагу смертоносный удар, требовалось к нему приблизиться. Необходимо было раз за разом вступать в контакт и продолжать до тех пор, пока не возникнет ситуация, когда он больше не сможет оказывать противодействия.
Этой идеей руководствовались ф'доры. Демонические духи цеплялись за свое вместилище по необходимости: иначе им было не выжить. Связь требовалась им, чтобы существовать.
Дракиане, напротив, не придерживались философии соединения. Они проповедовали понятие разделения. Находясь на расстоянии от врага, ты лучше видишь недостатки его защиты и оружия. И тогда, понимая, где нет оружия, где нет доспехов, ты узнаешь, куда следует нанести удар, который станет смертоносным. Вот почему дракиане сделались проклятьем для ф'доров, существ, которым необходимо войти в контакт с другим существом, чтобы продолжать жить…
Когда Акмед с Грунтором стали свидетелями необъяснимых убийств в роландских поселениях, дракианин подумал, что, возможно, насилие в чистом виде и является истинной целью того, кто за этим стоит. Тсолтан был стратегом, который умел взглянуть на мир со стороны.
Существует высокая вероятность, что тот, кто заставляет людей устраивать бессмысленную бойню, не пытается достичь какой-то определенной цели и не нуждается в сложном плане. Вполне возможно, что он питается энергией и становится сильнее от страха, ненависти и убийств…
Размышления Акмеда прервал шум в соседнем туннеле, и дракианин пробежал туда через огромное помещение. Держась в тени, он остановился у входа в туннель. Затем сделал глубокий вдох и отправил свой мысленный взор на разведку — вперед, к источнику шума.
Впрочем, он сразу догадался, что происходит. Там возникла потасовка между двумя группами болгов. Они орали, бросались друг на друга, размахивая обломками копий и мечей. Это были представители двух кланов — лица и руки сражающихся украшали разные отличительные знаки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183
— Лежать!
Слово гулким эхом отразилось от стен и потолка коридора, словно деревянная стрела, ударившая в камень.
Болги отреагировали как путники, застигнутые врасплох бурей. Один тут же повалился на пол и, скорчившись, замер. Другие медленно повернулись на голос. То, что они увидели, заставило их замереть на месте. Они так испугались, что даже не смогли выполнить приказ незнакомца.
Человек в черном откинул капюшон на спину и вытащил из-за спины длинный узкий меч. Лицо незнакомца наводило ужас на болгов. Оно было им незнакомо, но они сумели уловить в нем родовые черты своего народа и понять, что неизвестный каким-то непостижимым образом принадлежит к их числу.
Человек в черном сделал едва заметное движение, и в темном коридоре возникла вспышка света. Тонкий меч промчался по воздуху и вонзился в глотку зверя, приподнявшегося над телом своей жертвы. Глаза волка продолжали пылать яростной злобой, когда он, издав низкое рычание, повалился на пол.
Страшный человек мгновенно оказался рядом, чтобы вытащить свое смертоносное оружие. Он стоял в окружении охотников-фирболгов; все были вооружены, но ни один не сделал даже попытки напасть на него, пока он не наклонился за своим мечом.
Но как только чужак прикоснулся к волку, охотник, упавший на пол, резко выбросил вперед острый крюк, заточенный с внутренней стороны. Человек в черном сломал ему запястье, наступив на него ногой, а затем свернул ему шею. Выпрямившись, он посмотрел в глаза оставшимся болгам — всем по очереди, — а потом снова нагнулся над трупом волка. На сей раз тишину нарушил лишь шорох лезвия, когда незнакомец извлек его из звериного тела.
— Удачной охоты!
Человек в черном повернулся и исчез в темноте.
Белесые глаза Фринта сверкали в свете маленького костра. Он почти не прикоснулся к лучшему куску мяса, которое ему полагалось за то, что он принес в клан добычу.
— Человек был как ночь, — шептал он своим сородичам.
Детей, которые выглядывали из-за спин матерей, отогнали, но они тихонько приползли назад, чтобы лучше слышать рассказ великого охотника.
— Мы не видели, когда он пришел.
— Что он хотел? — спросил Наг-Коготь, вождь клана. Фринт покачал головой:
— Ничего. Убил волка, а потом Раника. Раник попытался зацепить его крюком. Чужак затоптал его, будто искру от огня. — Охотника передернуло, и дети испуганно попятились.
— Не взял мясо? — поинтересовался Наг. Фринт покачал головой.
— Ничего не сказал? Фринт немного подумал.
— Пожелал удачной охоты.
Глаза Нага раскрылись от удивления.
— И что было дальше?
— Мы ушли из Зала Смерти и нашли двух козлов и крысу. Добыли их.
Вокруг начали перешептываться.
— Может быть, Человек Ночи — это бог? — предположила женщина Нага.
Наг собрался отвесить ей оплеуху, но она ловко увернулась.
— Он не бог. Наг — бог клана. Но мы должны опасаться Человека Ночи. Нужно предупредить всех илорков.
Фринт прикрыл глаза, и сказал:
— А вдруг Человек Ночи — бог всех болгов? Прячась в тени за спиной Нага, Акмед улыбнулся и скрылся в темноте.
Стены канрифского лабиринта кое-где осыпались от времени. На месте обвалов образовались бугры и ямы, и идти было нелегко. Такие препятствия не мешали Акмеду передвигаться неслышно. Судьба когда-то великой крепости наполнила его сердце неожиданной грустью.
Во времена расцвета Канрифа широкие, точно городские улицы, туннели были вырезаны в скалах и отполированы до блеска. С математической точностью они разбегались в разные стороны. Сложная планировка создавала дополнительные трудности для неприятеля. Когда-то здесь имелись светильники, заливавшие подземный комплекс ослепительным сиянием. Сейчас от них остались лишь обломки или дыры в тех местах, где когда-то они крепились к стенам.
Акмеда охватил восторг при мысли о том, что он делает. Он словно вернулся в старые добрые времена, когда проходил подготовку и когда ф'доры организовали кампанию по уничтожению дракиан.
Он был счастлив тогда. В те годы он еще не изобрел свой квеллан и не стал самым знаменитым в мире наемным убийцей; ему только предстояло завоевать свою репутацию; число его жертв исчислялось единицами, а имя не звучало отличительным знаком мастера своего дела…
Акмед неслышно пробирался вперед, прячась в тенях, и вскоре вышел в большой пещерный зал — судя по всему, здесь когда-то размещалась стража. Даже помещения для солдат в те далекие времена были уютными и прекрасно отделанными, с чуть удлиненным куполообразным потолком, украшенным фресками с батальными сценами. От времени краска потрескалась и облезла, и картины давно перестали радовать глаз.
Акмед задумчиво разглядывал едва различимые фигуры сражающихся солдат. Искусство боя диктовалось философией соединения. Для того чтобы нанести врагу смертоносный удар, требовалось к нему приблизиться. Необходимо было раз за разом вступать в контакт и продолжать до тех пор, пока не возникнет ситуация, когда он больше не сможет оказывать противодействия.
Этой идеей руководствовались ф'доры. Демонические духи цеплялись за свое вместилище по необходимости: иначе им было не выжить. Связь требовалась им, чтобы существовать.
Дракиане, напротив, не придерживались философии соединения. Они проповедовали понятие разделения. Находясь на расстоянии от врага, ты лучше видишь недостатки его защиты и оружия. И тогда, понимая, где нет оружия, где нет доспехов, ты узнаешь, куда следует нанести удар, который станет смертоносным. Вот почему дракиане сделались проклятьем для ф'доров, существ, которым необходимо войти в контакт с другим существом, чтобы продолжать жить…
Когда Акмед с Грунтором стали свидетелями необъяснимых убийств в роландских поселениях, дракианин подумал, что, возможно, насилие в чистом виде и является истинной целью того, кто за этим стоит. Тсолтан был стратегом, который умел взглянуть на мир со стороны.
Существует высокая вероятность, что тот, кто заставляет людей устраивать бессмысленную бойню, не пытается достичь какой-то определенной цели и не нуждается в сложном плане. Вполне возможно, что он питается энергией и становится сильнее от страха, ненависти и убийств…
Размышления Акмеда прервал шум в соседнем туннеле, и дракианин пробежал туда через огромное помещение. Держась в тени, он остановился у входа в туннель. Затем сделал глубокий вдох и отправил свой мысленный взор на разведку — вперед, к источнику шума.
Впрочем, он сразу догадался, что происходит. Там возникла потасовка между двумя группами болгов. Они орали, бросались друг на друга, размахивая обломками копий и мечей. Это были представители двух кланов — лица и руки сражающихся украшали разные отличительные знаки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183