— Да, я вас люблю. Разве вас можно не любить? Я никогда не стану лгать вам — в особенности в таких важных вопросах, как этот.
Стивен не мог отвести от нее изумленного взгляда.
— Я постараюсь навещать вас, посылать подарки и письма, — продолжала Рапсодия. Ее вдруг охватил ужас: да имеет ли она вообще право так поступать! И тем не менее она продолжала: — А вы все время будете оставаться здесь. — И она приложила руку к своей груди, а потом к их сердцам. — Ну как? Хотите стать моими первыми внуками?
— Да! — пылко ответил Гвидион.
Мелисанда только кивнула — она была слишком взволнована, чтобы говорить.
Рапсодия взглянула на лорда Стивена, с лица которого не сходило удивленное выражение. И вновь она смутилась, прекрасно понимая, что не только вышла за пределы своего социального статуса, но и нарушила элементарные законы приличия.
— Разумеется, все это возможно только в том случае, если ваш отец согласится, — добавила девушка, краснея.
— Конечно, — быстро проговорил лорд Стивен, не дав детям открыть рот. — Благодарю вас! — Он позволил себе еще раз взглянуть на Рапсодию, сожалея, что она отказалась выполнить первую просьбу Мелисанды, а потом повернулся к Акмеду: — Ну, детям пора спать. А мы можем посмотреть музей.
29
НАМЕРЬЕНСКИЙ МУЗЕЙ был выстроен из такого же красно-коричневого камня, как и весь замок лорда Стивена. В отличие от остальных строений, находившихся на территории замка, на стенах музея не горели факелы, и он стоял погрузившись в темноту.
Уже спустились сумерки, закружился на ветру снег, и хозяин быстро повел гостей к маленькому темному зданию.
Рапсодия остановилась, чтобы пропеть вечернюю молитву, и все обитатели замка прекратили свои дела, прислушиваясь к ее мелодичному голосу. Мелисанда и Гвидион, наблюдавшие за гостями с балкона, дружно захлопали в ладоши, когда молитва закончилась, и Рапсодия залилась краской.
Лорд Стивен улыбнулся.
— Марш в постель! — крикнул он детям и тихонько рассмеялся, когда две фигурки стремительно скрылись внутри замка.
Он предложил Рапсодии руку, а другой поднял над головой факел.
Когда они подошли к обшитой медью двери, герцог вздохнул, отпустил руку девушки и вынул из кармана плаща огромный медный ключ, покрытый необычными письменами. Засунув ключ в замок, он с некоторым трудом повернул его: очевидно, музей уже давно никто не посещал. Грунтор помог открыть тяжелую скрипучую дверь.
В свете единственного факела из вечного мрака выступили статуи и другие экспонаты, стоящие вдоль стен и на полках, — вот только смотреть на них было некому. Настоящий мавзолей. В тусклом свете лицо лорда Стивена стало призрачно-белым. Он быстро прошел вдоль стен, зажигая изогнутые стеклянные канделябры при помощи длинного фитиля, укрепленного на медном стержне. Теперь в музее стало значительно светлее — здесь можно было даже читать.
— Впечатляющее зрелище, — заметила Рапсодия. — Канделябры дают много света.
— Дар вождя намерьенов, лорда Гвиллиама ап Рендлара ап Эвандера туата Гвиллиама, которого иногда называли Гвиллиам-Провидец. Он, среди прочего, являлся изобретателем и инженером, и его гению принадлежит множество поразительных устройств, — пояснил хозяин.
Акмед и Грунтор принялись рассматривать экспонаты, картины и статуи. Грунтор остановился перед узкой каменной лестницей и пытливо заглянул вверх, словно проверял, сумеет ли он по ней подняться.
— Я слышала о лорде Гвиллиаме, — заговорила Рапсодия. — Но другие имена мне незнакомы. Это части его полного имени?
— Да, — кивнул Стивен, который явно получал удовольствие от происходящего. — Когда Первый и Третий флоты после пятьдесяти лет независимого существования встретились, а потом решили объединиться со Вторым флотом, возникли нескончаемые проблемы, связанные с наследованием титулов, поскольку многие народы намерьенов имели собственную систему генеалогии. Попросту говоря, они не знали, как себя называть. Следует ли им связывать себя с флотом, на котором они приплыли, с семьей или народом? Поэтому они изобрели простую схему, которой могли пользоваться все. Каждый человек получал первое имя, затем добавлялись имена двух его ближайших предков того же пола и, наконец, имя Основателя Рода, от которого они произошли. Отцом лорда Гвиллиама был король Рендлар, дедом — король Эвандер, а он сам стал Основателем Рода.
— Понятно, — задумчиво проговорила Рапсодия, которую неожиданно пробрала дрожь.
Лорд Стивен только что отчасти ответил на один из вопросов, интересовавших Акмеда, — сколько времени прошло между тем моментом, когда трое путников отправились в путешествие по Корню, и годом отплытия флотов. Хотя историк не назвал точное число лет, им стало ясно, что по меньшей мере несколько поколений королей разделяло Триниана, который правил страной в их времена, и Гвиллиама.
Рапсодия повернулась, чтобы проверить, слушает ли их разговор Акмед. Впрочем, она не сомневалась, что тот не пропустил ни единого слова. Однако фирболг не подавал вида, внимательно рассматривая толстый альбом рисунков и чертежей Гвиллиама.
— Перед вами копии, — обратился лорд Стивен к Акмеду, осторожно переворачивающему страницы. — Оригиналы давно истлели. У каждого поколения имелся историк, в чьи обязанности входило копирование работ Гвиллиама. Естественно, часть из них безвозвратно утеряна.
— А сколько поколений прошло с тех пор, как они высадились? — рассеянно спросил Акмед, изучая чертеж вентиляционной системы.
Лорд Стивен просматривал стопку манускриптов, аккуратно сложенную на полке.
— Пятьдесят три, — ответил он немного рассеянно.
Наконец он нашел то, что искал, вытащил тонкий манускрипт, обшитый кожей, сдул с него пыль и протянул Рапсодии:
— Вот текст, о котором писал в своем письме Ллаурон. Лингвистические таблицы и словарь древнесереннского языка.
— Благодарю вас, — закашлявшись, ответила Рапсодия. — Здесь все?
— Да. Боюсь, правда, словарь далеко не полон. Об этом языке мало известно.
— Понятно. Еще раз благодарю вас.
— Смотрите, вот уроды так уроды! — вскричал Грунтор, показывая на маленькие статуэтки.
Лорд Стивен рассмеялся и подошел к фирболгу.
— Эти трое — Мантейды, Прорицательницы. Мэнвин, Ронвин и Энвйн. Вот здесь Энвин вылеплена вместе со своим мужем, Гвиллиамом. В их жилах смешалась самая разная кровь. Их отец был представителем древних сереннов, высоких, худощавых людей с золотистой кожей. А мать — медно-красным драконом. На картинах они еще уродливее. У Мэнвин огненно-рыжие волосы, а глаза подобны зеркалам.
— Она все еще жива? — поразилась Рапсодия.
— Да, она — Оракул столицы провинции Ярим. Там находится ее храм, если только он еще не рухнул.
— А вам сколько годочков будет?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183
Стивен не мог отвести от нее изумленного взгляда.
— Я постараюсь навещать вас, посылать подарки и письма, — продолжала Рапсодия. Ее вдруг охватил ужас: да имеет ли она вообще право так поступать! И тем не менее она продолжала: — А вы все время будете оставаться здесь. — И она приложила руку к своей груди, а потом к их сердцам. — Ну как? Хотите стать моими первыми внуками?
— Да! — пылко ответил Гвидион.
Мелисанда только кивнула — она была слишком взволнована, чтобы говорить.
Рапсодия взглянула на лорда Стивена, с лица которого не сходило удивленное выражение. И вновь она смутилась, прекрасно понимая, что не только вышла за пределы своего социального статуса, но и нарушила элементарные законы приличия.
— Разумеется, все это возможно только в том случае, если ваш отец согласится, — добавила девушка, краснея.
— Конечно, — быстро проговорил лорд Стивен, не дав детям открыть рот. — Благодарю вас! — Он позволил себе еще раз взглянуть на Рапсодию, сожалея, что она отказалась выполнить первую просьбу Мелисанды, а потом повернулся к Акмеду: — Ну, детям пора спать. А мы можем посмотреть музей.
29
НАМЕРЬЕНСКИЙ МУЗЕЙ был выстроен из такого же красно-коричневого камня, как и весь замок лорда Стивена. В отличие от остальных строений, находившихся на территории замка, на стенах музея не горели факелы, и он стоял погрузившись в темноту.
Уже спустились сумерки, закружился на ветру снег, и хозяин быстро повел гостей к маленькому темному зданию.
Рапсодия остановилась, чтобы пропеть вечернюю молитву, и все обитатели замка прекратили свои дела, прислушиваясь к ее мелодичному голосу. Мелисанда и Гвидион, наблюдавшие за гостями с балкона, дружно захлопали в ладоши, когда молитва закончилась, и Рапсодия залилась краской.
Лорд Стивен улыбнулся.
— Марш в постель! — крикнул он детям и тихонько рассмеялся, когда две фигурки стремительно скрылись внутри замка.
Он предложил Рапсодии руку, а другой поднял над головой факел.
Когда они подошли к обшитой медью двери, герцог вздохнул, отпустил руку девушки и вынул из кармана плаща огромный медный ключ, покрытый необычными письменами. Засунув ключ в замок, он с некоторым трудом повернул его: очевидно, музей уже давно никто не посещал. Грунтор помог открыть тяжелую скрипучую дверь.
В свете единственного факела из вечного мрака выступили статуи и другие экспонаты, стоящие вдоль стен и на полках, — вот только смотреть на них было некому. Настоящий мавзолей. В тусклом свете лицо лорда Стивена стало призрачно-белым. Он быстро прошел вдоль стен, зажигая изогнутые стеклянные канделябры при помощи длинного фитиля, укрепленного на медном стержне. Теперь в музее стало значительно светлее — здесь можно было даже читать.
— Впечатляющее зрелище, — заметила Рапсодия. — Канделябры дают много света.
— Дар вождя намерьенов, лорда Гвиллиама ап Рендлара ап Эвандера туата Гвиллиама, которого иногда называли Гвиллиам-Провидец. Он, среди прочего, являлся изобретателем и инженером, и его гению принадлежит множество поразительных устройств, — пояснил хозяин.
Акмед и Грунтор принялись рассматривать экспонаты, картины и статуи. Грунтор остановился перед узкой каменной лестницей и пытливо заглянул вверх, словно проверял, сумеет ли он по ней подняться.
— Я слышала о лорде Гвиллиаме, — заговорила Рапсодия. — Но другие имена мне незнакомы. Это части его полного имени?
— Да, — кивнул Стивен, который явно получал удовольствие от происходящего. — Когда Первый и Третий флоты после пятьдесяти лет независимого существования встретились, а потом решили объединиться со Вторым флотом, возникли нескончаемые проблемы, связанные с наследованием титулов, поскольку многие народы намерьенов имели собственную систему генеалогии. Попросту говоря, они не знали, как себя называть. Следует ли им связывать себя с флотом, на котором они приплыли, с семьей или народом? Поэтому они изобрели простую схему, которой могли пользоваться все. Каждый человек получал первое имя, затем добавлялись имена двух его ближайших предков того же пола и, наконец, имя Основателя Рода, от которого они произошли. Отцом лорда Гвиллиама был король Рендлар, дедом — король Эвандер, а он сам стал Основателем Рода.
— Понятно, — задумчиво проговорила Рапсодия, которую неожиданно пробрала дрожь.
Лорд Стивен только что отчасти ответил на один из вопросов, интересовавших Акмеда, — сколько времени прошло между тем моментом, когда трое путников отправились в путешествие по Корню, и годом отплытия флотов. Хотя историк не назвал точное число лет, им стало ясно, что по меньшей мере несколько поколений королей разделяло Триниана, который правил страной в их времена, и Гвиллиама.
Рапсодия повернулась, чтобы проверить, слушает ли их разговор Акмед. Впрочем, она не сомневалась, что тот не пропустил ни единого слова. Однако фирболг не подавал вида, внимательно рассматривая толстый альбом рисунков и чертежей Гвиллиама.
— Перед вами копии, — обратился лорд Стивен к Акмеду, осторожно переворачивающему страницы. — Оригиналы давно истлели. У каждого поколения имелся историк, в чьи обязанности входило копирование работ Гвиллиама. Естественно, часть из них безвозвратно утеряна.
— А сколько поколений прошло с тех пор, как они высадились? — рассеянно спросил Акмед, изучая чертеж вентиляционной системы.
Лорд Стивен просматривал стопку манускриптов, аккуратно сложенную на полке.
— Пятьдесят три, — ответил он немного рассеянно.
Наконец он нашел то, что искал, вытащил тонкий манускрипт, обшитый кожей, сдул с него пыль и протянул Рапсодии:
— Вот текст, о котором писал в своем письме Ллаурон. Лингвистические таблицы и словарь древнесереннского языка.
— Благодарю вас, — закашлявшись, ответила Рапсодия. — Здесь все?
— Да. Боюсь, правда, словарь далеко не полон. Об этом языке мало известно.
— Понятно. Еще раз благодарю вас.
— Смотрите, вот уроды так уроды! — вскричал Грунтор, показывая на маленькие статуэтки.
Лорд Стивен рассмеялся и подошел к фирболгу.
— Эти трое — Мантейды, Прорицательницы. Мэнвин, Ронвин и Энвйн. Вот здесь Энвин вылеплена вместе со своим мужем, Гвиллиамом. В их жилах смешалась самая разная кровь. Их отец был представителем древних сереннов, высоких, худощавых людей с золотистой кожей. А мать — медно-красным драконом. На картинах они еще уродливее. У Мэнвин огненно-рыжие волосы, а глаза подобны зеркалам.
— Она все еще жива? — поразилась Рапсодия.
— Да, она — Оракул столицы провинции Ярим. Там находится ее храм, если только он еще не рухнул.
— А вам сколько годочков будет?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183